Барбара Фритти - Подарок золотой рыбки Страница 3

— Неужели? А у меня очень плохое.

— Ты слишком беспокоишься. Не думай о проблемах, думай о возможностях. Кто знает, не случится ли с нами что-то совершенно удивительное.

— Неужели этот дракон создан во времена династии Чжоу? — спросила Пейдж Хатуэй своего отца Дэвида. Она нажала на кнопку пульта, поставив на паузу видеозапись, сделанную одним из байеров[5], посланных на шоу «Это антиквариат?». Если кто и может датировать это произведение искусства, то только ее отец, начальник отдела закупок элитного «Торгового Дома Хатуэй» и одновременно эксперт по искусству Древнего Востока.

— Возможно, — ответил Дэвид. Голос отца выдавал его волнение, а глаза блестели от нетерпения. Он придвинулся ближе к экрану. — Я хотел бы рассмотреть его получше. Надо было снять фигурку более отчетливо. Этот человек мешает мне.

Человек, которого отец имел в виду, был высокий, крепко сбитый парень в черной кожаной куртке. Он с растерянным видом стоял перед камерой и был явно не в восторге от происходящего. Судя по выражению лица, он скептически относился к шоу. Этот крепкий орешек являл разительный контраст с пончиком — восторженной старушкой, которую проникновенным баритоном изредка называл бабушкой. Пейдж была откровенно взволнована мыслью о находке. На самом деле, если отец прав, то перед ними вещь действительно исключительная, и если им удастся ее заполучить, это будет невероятная удача.

— Почему она до сих пор не позвонила нам? — раздраженно спросил отец. — Ты сказала ей, что необходимо поговорить прямо сегодня?

— Конечно, и подчеркнула это в обоих сообщениях, которые я оставила на автоответчике, — успокоила его Пейдж. — Потерпи немного, я уверена, она перезвонит. — Но, посмотрев на часы, Пейдж увидела, что уже почти шесть. — Может быть, завтра.

— Нельзя ждать до завтра. Я должен получить этого дракона.

Дэвид беспокойно кружил по офису Пейдж на пятом этаже «Торгового Дома Хатуэй». Комната обставлена старинной мебелью, привезенной из Китая и предназначенной для отдыха и вдохновения. Это, конечно, не интерьер Зала Высшей Гармонии в императорском дворце в Пекине, и успокаивающая атмосфера, созданная в комнате, очевидно, никак не влияла на отца.

— Ты хоть отдаешь себе отчет в том, какой ценной, вернее бесценной, может оказаться такая находка? — продолжал он. — Вещь, вероятно, была создана более трех тысяч лет тому назад и относится к периоду ранней бронзы. С этим драконом должна быть связана потрясающая история.

— Не могу дождаться, чтобы услышать ее от тебя, — пробормотала Пейдж. Больше всего она любила отца в такие моменты, со страстью в глазах, в голосе, в сердце.

Дэвид подошел к окну, выходящему на Юнион-сквер. Пейдж сомневалась, что сейчас, в азартной погоне за новым приобретением, он видел огни города.

Впервые отец привлек ее к своему делу. Как правило, значимые покупки совершались по предварительным звонкам помощника байера, в зависимости от типа изделия и области искусства. Если они считали предметы интересными, то сообщали отцу. Но на этот раз отец пришел прямо к ней и попросил позвонить миссис Делани. Она не могла не задуматься о причине, но не решилась спрашивать. Если он хочет, чтобы она участвовала, значит, она будет.

Пейдж улыбнулась, когда его беспокойные пальцы пробежались по волнистым каштановым волосам, взъерошили их. Этот жест сводил с ума ее мать, Викторию, как и другой — когда муж засовывал долларовые купюры в карманы, а не в дорогой бумажник, подаренный ею на пятьдесят пятый день рождения несколько месяцев назад. Но таков Дэвид Хатуэй: слегка помятый, часто импульсивный, но всегда увлеченный и интересный. Иногда Пейдж хотела больше походить на него. Она унаследовала темно-карие глаза отца, но в остальном была дочерью своей матери. Если бы он проводил больше времени дома, если бы научил ее тому, что знает сам, а не отдал ее образование на откуп матери, если бы он любил ее так, как он любил Китай…

Смешно и глупо ревновать к стране. Семейство Хатуэй никогда не было нелепым — такое состояние сделало бы членов семьи менее сильными, менее совершенными, а этого они себе позволить не могли.

Дед и мать учили Пейдж изо дня в день: сидеть прямо, быть ответственной, никогда не показывать эмоций, никогда не терять контроль. Жизненно-важные уроки крутились в голове, как раздражающий мотив привязавшейся на целый день с раннего утра песни, от которой невозможно избавиться. Девочка выросла и идеально чистый письменный стол превратился в безупречно аккуратный офис — наглядный пример усвоенных уроков. Кабинет повторял атмосферу дома, в которой она выросла, перенимая главные свойства: изощренность и изящество обстановки, деньги, высокая культура и образованность, свобода, свежесть и прохлада. Даже сейчас она чувствовала холодок, сбегавший по рукам, он не имел ничего общего с прохладной погодой февраля и с ее семьей.

Может быть, если бы сестра Елизавета не умерла, все было бы по-другому. Пейдж не пришлось бы нести бремя ожиданий и оправдывать надежды и амбиции, особенно ее матери и деда. Они видели в ней единственную наследницу Хэтэуэев, на которую в один прекрасный день лягут все обязанности. Пейдж чувствовала себя виноватой при этой мысли. Есть миллион причин, почему старшая сестра должна быть жива, но ни одна из них не сделала жизнь Пейдж легче.

— Она нашла его на чердаке, — резко сказал Дэвид и повернулся к ней. — Так сказала старуха, верно? Тебе нужно позвонить ей снова, Пейдж, прямо сейчас.

От странного блеска в глазах отца беспокойство Пейдж стало сильнее.

— Почему это так важно, папа? Что ты так разволновался?

— Хороший вопрос, — раздался голос от двери.

Пейдж повернулась и увидела незаметно вошедшую в комнату мать. Высокая стройная блондинка, Виктория являла собой образчик облеченной властью женщины. Острый проницательный взгляд голубых глаз, нетерпение в голосе, и легкий намек на жестокость в заостренных мелких чертах лица. Ее черный деловой костюм отпугивал людей, поэтому действительно красивой ее назвать нельзя, но никто из встречавшихся на ее жизненном пути людей не мог не испытывать восхищения и преклонения перед этой Снежной королевой.

— Она задала тебе вопрос, Дэвид, — тихим эхом повторила Виктория.

— Если эта бронзовая статуэтка окажется подлинником, она бесценна. — От нехороших предчувствий и волнения у Дэвида вспотели руки.

Виктория цинично усмехнулась:

— Все имеет свою цену, дорогой. Ты видел подобного дракона в одной из научных работ? Или, возможно, слышал историю о нем, очередную сказку? Мы знаем, как сильно ты любишь сказки, особенно китайские. Ты знаешь все, что нужно знать об этой дикой стране и ее народе. — Виктория выплевывала слова о людях, словно они оставляли неприятный привкус во рту. — Разве нет?