Ферн Майклз - На крыльях мечты Страница 3

Когда разладились их отношения? Когда его одежда исчезла из большого двустворчатого шкафа? Точно она не могла припомнить. Мало-помалу, пока в один прекрасный день за дверцами шкафа не остались только ее платья и туфли. Почему она не заметила, как это произошло? Не поздно ли что-то предпринимать? Можно ли починить супружество, как чинят заборы на ранчо? И стоило ли пытаться?

Теперь у нее есть своя собственная жизнь, заполненная самыми разными занятиями. Ее клубы, посещение магазинов, парикмахер, занятия в мастерской. Билли презрительно фыркнула.

Она знала, что для завтрака время позднее. В последнее время, похоже, она всюду появляется слишком поздно. Какое это имеет значение? Мосс только пил кофе и мигом оказывался на летном поле или в автомобиле. Агнес завтракала вместе с Сетом на рассвете — эту привычку она приобрела в самом начале, когда четырнадцать лет тому назад приехала в Санбридж. Райли, Мэгги и Сьюзан учились в привилегированных частных школах в городе и возвращались в Санбридж на уик-энды, а иногда даже не приезжали.

Стол казался чудовищно длинным. Он был также и пустым. Билли села и нажала кнопку рядом со своей тарелкой.

— Кофе и тосты. Яйцо всмятку, — запоздало проговорила она. — Где все?

— Не знаю, мадам. Может быть, пригласить вашу мать? Я уверена, она знает, где остальные.

— Нет, Шарлотта. И не приносите яйцо. Расхотелось.

— Хорошо, мадам.

— Еще один день в Санбридже начинается, — вздохнула Билли.

— Я так и подумала, что найду тебя здесь, мама. Мне нужны деньги. Пятьдесят долларов.

На пороге стояла Мэгги — плечи расправлены, спина прямая. Но выражение лица ласковое, голубые глаза мягкие и доверчивые, блестящие темные волосы тщательно причесаны. Билли попыталась избавиться от мысли, что когда Мэгги что-нибудь было нужно, она надевала, как плащ, позу хорошей-и-благодарной-дочки. Куда девались при этом вздорность и строптивость, жесткие складки у нежного девичьего рта, вызов в глазах? Перед нею стоял беззащитный ребенок со своей просьбой.

— Я понимаю, это кажется много, но мне нужно купить книги, и еще я видела ангорский свитер в магазине Каплана… — Мэгги замолчала, заметив, как замкнулось лицо матери. — Я не желаю слышать, что трачу слишком много! — вдруг резко изменила тон Мэгги. — Скажи только — да или нет. У меня нет настроения выслушивать лекции.

— А у меня нет настроения читать их, — устало проговорила Билли.

На лице Мэгги появилась усмешка.

— Все еще раздумываешь о том, что папа не обращал на тебя внимания вчера вечером? На твоем месте я бы ему за это отомстила. Я заметила, с каким сочувствием на тебя поглядывали. — Когда Билли отвернулась, не в силах защищаться, Мэгги снова перешла в наступление. — Ну, так ты мне дашь деньги или нет?

— Говоришь, они нужны тебе на книги? И свитер? — Билли понимала, что это ложь, но до правды докапываться не хотелось. Она знала, что правда ей не понравится. С Мэгги все может произойти, с ее бедной ранимой девочкой. Ее девочка, которой, как никому другому, недостает внимания Мосса. Она так похожа на Амелию. В Мэгги проявляются та же обида, та же вызывающая строптивость. Билли сделала над собой усилие, чтобы в голосе чувствовалась забота: — Какого цвета свитер, дорогая? Он подойдет к той синей юбке, что я привезла тебе на прошлой неделе? Почему бы тебе не посидеть со мной, пока я пью кофе?

Мэгги понимала: на приглашение откликаться необязательно, да она и не хотела. Нежную материнскую заботу она расценила как признак отступления. Пятьдесят долларов, можно считать, у нее в кармане.

— Я не могу. Должна встретиться с друзьями. Так ты мне дашь деньги?

Билли почувствовала раздражение и враждебность, но преодолела вспышку. У нее не осталось сил сражаться с Мэгги этим утром.

Мэгги получила деньги и сунула их в кармашек.

— На этот уик-энд я еду с Кэрол и ее семьей в Галвестон. Скажи мне теперь, не будешь ли ты вредничать?

— А если я стану «вредничать», как ты выражаешься?

— Тогда я уеду сегодня, отправлюсь прямо к Кэрол и не вернусь домой.

Вызов налицо. Билли чувствовала себя униженной, но материнское беспокойство заставило попробовать урезонить дочку.

— Мэгги, нам нужно поговорить. Эти твои друзья, я не…

— Забудь об этом, мама. Тебе никто не нравится, кроме человека, за которого ты вышла замуж, но вопрос в том, нравишься ли ты папе? Думаю, после вчерашнего вечера ответ тебе ясен. И не рассчитывай, мама. Я не рассчитываю. Сьюзан не рассчитывает. Только Райли имеет значение. Райли и дедушка. Давай, скажи мне, что это неправда.

— Мэгги…

— Избавь меня, мама, от лекций. Хватит. Я тут наболтала слов, которые ни черта не значат.

— Мэгги, выбирай выражения. Ты говоришь, как какой-нибудь скотник. Почему ты не можешь…

— Вести себя и поступать как подобает Коулмэнам? Хочешь знать одну вещь? Меня тошнит от Коулмэнов. Тошнит до смерти от всех от нас. Я не просила, чтобы меня родили в этой вонючей семье. Жду не дождусь, когда наконец смогу уехать из дому и дышать другим воздухом. Воздухом, который не принадлежит Коулмэнам. Боже! Даже этим проклятым воздухом они завладели!

— Это глупо, — хриплым голосом сказала Билли. — Держи себя в руках, Мэгги.

— Конечно, все, что я говорю, глупо. Ты когда-нибудь слышала, чтобы я говорила что-то умное? Я плохая. Я уродливая. Я глупая. Но я Коулмэн, поэтому что-то из себя представляю, так ведь, мама?

Билли открыла и закрыла рот, брови сошлись над переносицей, но на лице не отразилась та боль, которую она чувствовала, жалея своего ребенка.

— Мэгги, как все это началось? Я всего лишь спросила, какого цвета свитер ты собираешься купить.

— Не думай, что я не понимаю, почему ты так легко дала мне деньги. Потому что боишься, как бы я снова не оказалась в полицейском участке за воровство в магазине. Я же тебе сказала — это была ошибка, но мне наплевать, расскажешь ты папе или нет. Так что нечего мне угрожать, мама. Ты все равно ничего обо мне не расскажешь, потому что тебя, как и всех родителей, мучает чувство вины. Так что даже не пытайся помогать мне опять. Увидишь, как мне это надо!

Стрела, выпущенная Мэгги, задела слабое место — уверенность Билли в себе как в матери.

— Мэгги, я имею это в виду. Хочу, чтобы этот разговор…

— Хорошо, мама, давай поговорим сейчас. — Мэгги шлепнулась на один из стульев.

Почти четырнадцать лет девочке, а радости жизни нет… столько ненависти, столько враждебности. Билли сознавала, что сейчас говорить с Мэгги бесполезно: она еще больше озлобится, распалится, и разговор скорее навредит, чем поможет. Достигнут ли они когда-нибудь понимания? Почему ее любви и внимания Мэгги недостаточно? Почему Мосс всегда так много значит для этой девочки?