Ольга Тартынская - Хотеть не вредно! Страница 3

Приснился юноша, которого я никогда не видела. Вот его я и ждала потом всю жизнь, проморгав бездарно столько интересных лиц и любящих сердец! Но самое больное воспоминание — это Борис…

Нет, это не сразу началось! При внешней самоуверенности и даже высокомерии, я обладала массой комплексов. Самый главный из них — как я его окрестила, "комплекс брони". Я внушила себе (не без помощи близких подруг, двух Танек), что мальчишки меня боятся. Вроде как я окружена броней, ко мне не подступиться. А почему? В классе я на виду, учусь хорошо, во всех мероприятиях заводила и организатор. (Надо ж, уже тогда была "училкой"!) Попробуй к такой подступись! Да и не поощряла я фривольных отношений, все ждала того, из сна.

Но как хотелось любви!

Итак, мальчишек из класса в расчет мы не брали еще: мелюзга. На танцы не ходят, на школьные вечера их не вытянешь, в кино собираются своей кучкой. Разве что билеты возьмут, если попросить, но при этом места выберут как можно дальше от своих. Нас это коробило: "Подумаешь, баптисты какие!"

Однако на торжественной линейке по случаю нового учебного года все девчонки пережили шок: наши пацаны превратились в полноценных юношей. Некоторых просто невозможно было узнать, так вытянулись и раздались в плечах за лето. Вот, например, Борис. Он всегда занимался спортом: волейбол, баскетбол, штанга. Я с удивлением и каким-то недоверием разглядывала его. Светло-русые вьющиеся волосы до плеч (помните, была мода на битлы?), высокий рост, плечи и грудь атлета. А глаза голубые-голубые и нахальные! Может, это мне показалось тогда, но я заробела.

В школе я слыла недотрогой и гордячкой. Обо мне говорили: "Она высокого мнения о себе". О, как это было несправедливо! Я ужасно была одинока и не уверена в себе! Когда поймала этот наглый взгляд Бориса, то испугалась почему-то. Разве я дала повод так смотреть? Стала следить за собой. С Борисом разговаривала, если вдруг снисходила, предельно холодно, но чаще не замечала совсем.

Однако, как не замечать, если в одном классе учимся? Глаза сами ползут влево: вот он тоже на последней парте в соседнем ряду. Совсем близко. По истории или по литературе подсказки шепчу: так у нас заведено — спасать утопающего. Записки постоянно гуляют по классу, приходится передавать.

В Забайкалье самое красивое время года — осень, сентябрь. Все в золоте. Небо ярко-синее, бездонное. Погода радует, особенно после того, как объявили, что завтра на картошку в колхоз. Десятый "Б" кричит "Ура!" Уроки не учить, можно сбегать в кино или на концерт. Кино для нас с девчонками составляло неотъемлемую часть жизни. Только бы не душераздирающее индийское, а то у нас любят эти сопли. Половина зала рыдает, другая половина (в которой и мы с Таньками) ржет.

Так и есть! На афише аршинными буквами намалевано: "Бобби". Опять индийское! Но в кино можно встретить районных парней, которые нас интересуют. Мы, конечно, не знакомы, даже шапочно, но всю подноготную их знаем. Так уж повелось: поселок маленький, все друг про друга все знают. Вот Танька Вологдина толкает меня в плечо:

— Вон твой Валера прошел. Такой бравенький!

"Мой" — потому что на танцах приглашал меня постоянно. Танька Лоншакова пихает в другой бок:

— Смотри-ка, Братья Карамазовы!

Так мы называли неразлучных Борю Зилова и Марата Нарутдинова. Еще почему-то их называли баптистами, наплевателями, маракасами и даже квазимодами. Наверное, все эти прозвища свидетельствовали об особом к ним интересе. Ребята составляли забавный контраст. Оба высокие и кудрявые, но Марат худенький, чернявый, глаза, как спелая черемуха, большие и круглые. В отличие от Бори он часто улыбался, обнажая крупные, неправильно растущие зубы. Он был очень мил, наш Мараша.

Братья Карамазовы перед фильмом заглянули в универмаг. Мы за ними, как бы невзначай. Борис купил кусок джинсовой ткани. А что, джинсы ему пойдут, даже самодельные.

Назавтра едем на картошку в колхоз. У школы толпится народ, ждем автобуса. Я уже невольно выискиваю глазами стройную плечистую фигуру. Увидела, стало веселее. Наконец, скрипя и фыркая, подкатил наш автобусик, мы взяли его штурмом. Хохот, возня, мальчишки усаживаются в проходе: места не всем хватило. Я вдруг вижу заботливый взгляд Бориса. Он удостоверился, что я сижу, мгновенно отвел взгляд. Мараша улыбается во весь рот и что-то говорит ему в ухо. Борис серьезно кивает. "А у него веснушки на носу и губы толстые", — вдруг счастливо думаю я.

Приехали на поле. Красота! Вдали желтеют выгоревшей травой сопки, заходя одна за другую. Небо такое высокое. Только вот копать-то и нечего. Куда делся урожай, непонятно. То ли выгорело все летом, то ли сгнило. На класс мы собрали всего два ведра; на этом трудовые подвиги наши и завершились.

Мальчишки позвали нас в лес, что начинался за полем. Там протекала речка, на ее берегу мы и устроили нечто вроде пикника. Выложили съестные припасы, у кого что, накрыли импровизированный стол. Я всегда любила такие застолья вскладчину. Сама-то могла с собой прихватить разве что вареную картошку, яйца да зеленый лук. Жили мы довольно скудно. А у других ребят случались и колбаса копченая, и сало, и конфеты, даже апельсины или яблоки. Тогда в Забайкалье с фруктами было совсем неважно. Стыдно сказать, но я набивала себе живот совсем нескромно во время таких походов и пикников!

Мальчишки сначала стеснялись подходить к столу, потом всех уломали, дружно навалились. Жара совершенно не осенняя, нас разморило. Однако решили не сдаваться, мальчишки предложили погонять футбол. Танька Лоншакова полезла на самое толстое дерево, я за ней. Смотрели, как на другом берегу реки наш молодой физрук гоняет восьмиклассников. Потом играли в "третий лишний", обливались водой. Купаться уже нельзя, учителя строго-настрого запретили. Однако мы с Танькой проследили, как Борис обнажился по пояс и нырнул в самом глубоком месте. Мы его, конечно, не выдали, когда физрук подозрительно спрашивал, почему это у него штаны мокрые.

Откуда-то появились мотоциклы, часть народа оседлала их и с треском и дымом скрылась за деревьями. Проводив счастливчиков завистливыми взглядами, мы отправились домой пешком. Тут-то и почувствовали страшную усталость. Танька не растерялась и повесила на вилы, которые нес Витька Черепанов, наши ведра и сумки. Я совсем расхрабрилась и набросила надоевшую мне куртку на плечо Борису. Замерла на секунду: что если скинет без слов? Он мог, он дикий всегда был! Зилов только молча поправил куртку.

У бензоколонки нас подобрал рейсовый автобус. Я выходила раньше Бориса, в Бездымном городке, а он жил в пятиэтажках. Я знала, что у Бори большая семья, куча братьев и сестер. И с первого класса удивлялась, что он такой ухоженный и чистенький. У нас обычно много детей было либо у цыган, либо у пьяниц законченных. Их дети побирались, попрошайничали, бродили по поселку грязные, оборванные…