Вайолет Винспер - Синий жасмин Страница 3

Она рассмеялась, и тут из комнаты отдыха появились Фезертоны: пышнотелая Долли с завитыми жидковатыми волосиками и ртом, собранным в куриную гузку; миссис Фезертон, всегда держащая нос по ветру; и сам мистер Фезертон. Выступая следом за своими дамами, он бросил на Лорну жадный взгляд, как всегда не замеченный его женой, ибо этот человек относился к тому типу мужей, которые любят попроказничать за спиной жены.

Лорна недолюбливала Фезертонов, поэтому, небрежно помахав Родни рукой, побежала по лестнице к своему номеру. Общение с такими людьми она считала пустой тратой времени, хотя всегда охотно и с радостью уделяла много внимания всем, кто попадал в беду, особенно детям и несчастным животным.

Девушка зажгла свет в спальне и подошла к зеркалу. Криво улыбнулась, всматриваясь в свое отражение. Родни обвинил ее в бесчувственности; но нет, чувства у нее были, просто она не понимала этих небрежных ласк и поцелуев мимоходом, и поэтому не имела ни малейшего желания флиртовать. К тому же мужчины, которых она до сих пор встречала, были ей решительно неинтересны: слишком уж все они прозаичны, слишком мало в них воображения и живости.

Вот Родни предложил ей отправиться вместе с ним в пустыню, но ей-то очень хорошо известно: он, что называется, не любитель больших плаваний, а предпочитает купаться в неглубоком бассейне отеля. Как и остальные туристы, он, защищенный прочными, безопасными стенами Рас-Юсуфа, не желал слышать зова пустыни.

Лорна забралась под сетку и лежала, предвкушая, как завтра рано утром встанет и верхом отправится в долгожданную поездку по пустыне. Всем своим существом она жаждала увидеть эти пески так, как видел их ее отец, — как безбрежный сверкающий океан, катящий свои золотые волны куда-то к далекому горизонту.

«Пустыня может быть опасной и жестокой, — не раз говорил ей отец. — Но есть в ней и красота, для тех, кто умеет видеть ее и ценить».

Думала Лорна и о предсказании старого гадальщика, что до дома в оазисе она доберется, преследуемая каким-то молодым человеком.

И вновь противная, мелкая дрожь пробежала по всему ее телу, и, словно маленькая девочка, боящаяся темноты, она поскорее укрылась с головой под легким покрывалом.

Глава 2

В бриджах кремового цвета, в открытой рубашке и шляпе с опущенными полями, Лорна вышла из отеля и направилась во двор. Не отягченная никаким особым багажом, кроме легкой дорожной сумки, в которой лежали фляжка с кофе и пакет печенья, девушка шагала быстро; душа ее пела, словно птичка, беззаботно щебечущая в цветущих деревьях.

На востоке уже розовело солнце. С бьющимся от волнения сердцем подошла она к Ахмету — мальчику-груму; тот держал за поводья коня, которого удалось нанять в местной конюшне. Ахмет ухмыльнулся, когда Лорна поравнялась с ним, сама похожая на мальчика в своей спортивной одежде.

— Салям алейкум, — поздоровалась она по-арабски и внимательно осмотрела рыжего с лоснящейся шкурой коня, который шумно фыркал и выглядел великолепно. Затем прикрепила свою дорожную сумку к седлу и одним прыжком села на коня. Мальчик глядел на нее во все глаза, а потом быстро-быстро заговорил на ломаном французском:

— Босс говорит, лелла не ездить дальше оазис, что сразу за хамадой.[4] Он говорит…

— Я знаю, Ахмет, — перебила его Лорна, смеясь.

— Как и все остальные, твой босс не несет никакой ответственности, если я заблужусь. Скажи ему, что я не собираюсь совершать никаких глупостей, а просто наведаюсь в этот оазис и вернусь в Рас-Юсуф к обеду.

Она пришпорила рыжего каблуками, и в следующую минуту конь легким галопом пронес ее под аркой отеля прямо на тихую дорогу, затененную перистыми кронами пальм и ведущую в пустыню. По одну сторону дороги возвышалась стена отеля, усыпанная цветами, по другую протекал прохладный ручей, постепенно терявшийся в песчаном вади.[5]

Когда Лорна пересекла вади, ее почти сразу же окутал горячий воздух пустыни. Было еще так рано, что и весь этот день да и сама пустыня, казалось, принадлежали ей одной, а радостное возбуждение от скачки переполняло ее таким восторгом, которого она никогда еще не испытывала.

Даже знаменитые восточные базары не приводили ее в такое возбуждение. Разбросанные, шумные, с полутемными помещениями, где мерцали шелка, где стучали молоточками и сочились в воздух приятные ароматы… Живописные, притягательные, таинственные… Лорне нравилось вдыхать эти ароматы, обследовать неожиданные повороты лестниц, покупать необычные сувениры… Но здесь, в пустыне, она гораздо ближе ощутила вечную тайну Востока.

Девушка натянула поводья и остановилась, рассматривая длинные гладкие барханы, похожие на гребни волн. В янтаре этих волн, казалось, застыло и сияло золотом само солнце, и драгоценными камнями сверкали среди песчинок кристаллы кварца. Ветер отполировал валуны песчаника, и они приобрели красноватый оттенок, а небо над головой было не правдоподобно синим.

…Золотые сады Аллаха, где одни путешественники искали душевного покоя, другие — приключений, третьи — судьбы.

Лорна и сама не знала, что именно ищет здесь. Она лишь чувствовала, что после смерти отца ей одиноко, что душа в смятении, и надеялась, что пребывание в пустыне, возможно, укажет ей какой-то путь. Ей даже хотелось сделаться сиделкой, но сначала нужно было преодолеть пустыню своей души, прикоснуться к своей мечте, а потом, возможно, и освободиться от нее.

Перед ней расстилались величавые барханы хамады; девушка снова пустила рыжего в галоп и, поднимаясь вверх, ощутила, как ее лицо обдувает горячий ветер.

Без малейшего усилия, не останавливаясь конь взбирался по склону каменистого холма. Не испытывая ни малейшего страха, Лорна поднималась все выше и выше, пока пески пустыни не раскинулись, ослепительно сверкая, далеко перед ней. Солнце над головой ощутимо припекало. Лорна остановилась, чтобы напиться. Потом она надвинула шляпу на глаза и, усевшись поплотнее в седле, позволила коню самому спускаться по холму и рысью двигаться в сторону зеленых пучков, обозначавших оазис Фадну.

В прохладной тени деревьев Лорна спешилась и сняла шляпу; волосы в свободном беспорядке рассыпались по плечам. Будь благословенна тень! Она услышала воркование голубей и поспешно направилась к дому, где птицы, наверное, свили гнездо.

Кроме этого воркования ни единого звука не раздавалось вокруг. Оазис как будто затаил дыхание в ожидании крика боли, который вырвался у Лорны, едва она увидела, что осталось от дома, где жил и творил ее отец.

На месте небольшого домика из известняка лежали одни развалины, поросшие какими-то цветущими растениями, которые, казалось, стремились полностью скрыть разрушенные стены под сенью вечных пальм.