Абигайль Кейси - Гадание на розах Страница 3

Аспирантка приостановилась на мгновение перед великолепным ковром из покровных роз, которыми гордилась ее прапрапрабабушка, добравшаяся от суровых широт до южных.

Лист к листу.

Шип к шипу.

Цветок к цветку.

Этот ярко-желтый сорт, преобразующий любой, даже самый невзрачный ландшафт, назывался «Золотой резерв».

Глория Дюбуа обошла по периметру сказочный ковер, успев восхищенно прошептать, что у незнакомца, встреченного ею в библиотеке и произведшего на нее неизгладимое впечатление, — черты настоящего мужчины, вполне достойного женщины из рода Дюбуа.

Ведь рано или поздно аспирантке, гордящейся изумительными фамильными розами, должно было повезти с любовью, несмотря на… не совсем благоприятные предпосылки.

Женщины рода Дюбуа не только упорно сохраняли девичью фамилию и пристрастие к розам.

Женщины рода Дюбуа все как на подбор слыли первыми красавицами — жгучие брюнетки с ослепительно-голубыми глазами. С идеальными фигурами, не подверженными веяниям прихотливой моды. Самозабвенно отдающиеся лишь двум страстям — беззаветной любви и разведению роз… Мать Глории блистательно продолжила генетическую традицию.

Но самой младшей из Дюбуа фатально не повезло.

От красавиц прошлых времен Глории достались лишь шикарные иссиня-черные волосы и контрастирующие с ними ярко-голубые глаза.

Все остальное нежеланное дитя студенческих забав унаследовало от плюгавого ученого, так и не записавшегося даже в номинальные папаши.

Да, ее бесшабашная маман оказалась единственной из женщин Дюбуа, оставшейся без мужа. И дочь свою она частенько именовала не иначе как хромосомной нелепостью, сквозь которую удалось прорваться лишь двум генам славных Дюбуа…

Так что с университетской скамьи Глории Дюбуа приходилось компенсировать недостаток врожденного шарма упорной тягой к благородным розам, самым престижным и уникальным творениям цветоводческого искусства.

На данный момент аспирантка с голубыми до невероятности глазами по-прежнему фанатично и самозабвенно занималась розами, занималась одна-одинешенька на весь Луизианский университет. Остальных подвижников генной инженерии занимали сельскохозяйственные культуры — от кормового турнепса до пастбищного клевера.

Глория, вздохнув, простилась с волшебным покровом и энергично зашагала к плетистым розам, когда-то освоившим берега полноводной Миссисипи. Издали они напоминали замерший водопад, обрамленный плакучими стеблями, украшенный цветами на фоне глянцевой листвы.

Девушка вновь испытала гордость за пращуров.

Торопливо сообщив плетистым розам о том, что завтра постарается непременно вновь увидеться с перспективным незнакомцем, Глория наконец вышла на финишную прямую.

Ей осталось посетить самый последний фамильный сорт, выведенный бабушкой, тоже Глорией и тоже Дюбуа. Эта строгая и высокомерная жрица науки тем не менее дала своей темно-бордовой чайной розе вполне игривое и очаровательное имя — «Ночной поцелуй». Наверное, в память о бурном романе с дедушкой…

Сказать по правде, перечень достижений селекционеров из рода Дюбуа был бы не полон без еще одного цветка, над которым долго и упорно трудилась мать будущей образцовой студентки и лучшей аспирантки кафедры ботаники Луизианского университета.

Но в Национальном парке не нашлось места для розы под эпатирующим и экстравагантным названием «Анфан-террибль».

Глава 3 УЖАСНЫЙ РЕБЕНОК

Бабушка Глория Дюбуа, знавшая толк в жизни, розах и мужчинах, называла единственную дочь, очередную Глорию Дюбуа, исключительно так — Анфан-террибль, что значит «ужасный ребенок».

Маман и до сих пор оставалась инфантильной, вздорной и своенравной.

Бабушка Глории уверяла, что из всех предшествующих Глорий Дюбуа это неуправляемое создание, признающее только свои желания и запросы, было самой прекрасной из Глорий и самой взбалмошной из Дюбуа.

Впрочем, набор не самых лучших качеств не помешал красавице, пусть и не совсем правильно, исполнить все, что полагалось по семейной традиции.

Безбашенная Глория Дюбуа умудрилась забеременеть задолго до получения диплома бакалавра.

Благополучно сдав экзамен по родам недоношенной девочки, незадачливая студентка наверстывала отставание в другом университете, подальше от слишком впечатлительного нечаянного папаши, который увидел в малышке тотальную угрозу своему нобелевскому будущему.

А девчушка, родившаяся с превеликими медицинскими проблемами, сначала весьма разочаровала и строгую бабушку, и мягкосердечного дедушку.

Это позже черноволосая и голубоглазая малышка, молчаливая и задумчивая, превратилась в обожаемую наследницу, которой и достался тихий, уютный старинный дом, выстроенный еще до Гражданской войны, в старофранцузском стиле.

Конечно, двухэтажный особняк за минувшие века обзавелся пятидесятиметровым бассейном, травяным кортом для тенниса и двумя гаражами.

Конечно, родовое гнездо Дюбуа многое и утратило.

Высокий кирпичный забор, когда-то отделявший белых владельцев от черных рабов. Обширный дощатый склад, в котором накапливался урожай хлопка. Глубокий колодец. Конюшню для сотни лошадей. Манеж для пони. Башню-арсенал с кремневыми ружьями, томагавками, мачете и кавалерийскими револьверами.

Но вот розарий с прямыми потомками эмигрантов из Франции, вывезенных в Новый Свет после Варфоломеевской ночи, сохранился во всей красоте.

Аспирантка, владеющая не только старинной усадьбой, но еще и плантацией, на которой добывалось бесценное розовое масло, задержалась у бабушкиного шедевра садовой эстетики «Ночной поцелуй». Великолепное цветочное буйство вполне отражало страстность, присущую истинным южанам Дюбуа.

Глория решила на обратном пути непременно навестить бабушку, которая наверняка опять посвятила весь день ухаживанию за могилой дедушки, так и не дождавшегося рождения правнучки.

Глория погрустнела.

Славные предки, разумеется, больше всего не хотели, чтобы их милая, добрая и послушная внучка повторила ошибку своей непутевой родительницы, которая так и не вышла замуж, — то ли из принципа, то ли из-за нехватки свободного времени. Подарив миру очередную Глорию Дюбуа, мать-одиночка полностью отдалась выведению нового сорта розы, чрезвычайно шипастой, с грубыми листьями и махровыми лепестками, — сорта, который она нарекла так скандально и эпатажно: «Анфан-террибль».

Впрочем, у особо тонких ценителей экстравагантных растений это своеобразное, цвета свежей крови создание до сих пор пользуется ажиотажной популярностью.