Шарлотта Лэм - Не лучше ли объясниться? Страница 3

— Как можно быть такой неосторожной? Стоит ли хорошим самочувствием ради ломтика сыра? — Не в ее духе было поступать вопреки рассудку, но раз или два в неделю она устраивала себе мигрени, уступая страсти к сыру и шоколаду и зная, что мигрень не заставит себя ждать.

— Я понимаю, что это безумие, но кусочек был такой крошечный, Джеймс, а я так люблю «бри»!

Он криво улыбнулся.

— Ты приводишь меня в отчаяние. Надеюсь, ты приняла таблетки?

— Только что, но они еще не начали действовать. Я в офисе, однако немедленно отправляюсь домой, чтобы лечь в темной комнате. Теперь промучаюсь часов восемь, так что на сегодня все отменяется. Извини, Джеймс. Может быть, завтра?

— Завтра суббота, и я ужинаю с Джеймисонами. Позвони мне утром и не ешь больше сыра! И шоколада!

Она поцеловала трубку.

— Я буду умницей. До свидания, милый.

Он повесил трубку, раздраженный тем, что запланированный вечер рушится из-за такой нелепицы. Они собирались поужинать в новом ресторане, а потом пойти в клуб и потанцевать. Для них это был любимый способ развеяться. Оба любили дымный воздух ночного клуба.

С Фионой, платиновой блондинкой с голубыми глазами, он встречался уже год и знал, что ее семья и друзья ждут объявления помолвки со дня на день.

Пожалуй, девушки лучше ему еще не встречалось, она стала бы превосходной женой для мужчины его ранга, однако он не спешил делать предложение.

Фиона работала в биржевом бизнесе своего отца, у нее был ясный и жесткий деловой ум. Она была высокой и элегантной и обладала безупречным вкусом. Джеймс восхищался ее взглядами, одеждой, изысканно обставленной квартирой на Мейфэр и ее красным «астон-мартином». Последний, как иногда казалось Джеймсу, вызывает в ней гораздо больше страсти, чем он сам.

Любит ли он ее? Джеймс повернулся в кресле и стал смотреть в окно, на серые, поблескивающие воды Темзы, будто они могли дать ответ на этот вопрос. Ему просто не с чем сравнивать, никогда в жизни он не был влюблен.

Время от времени он ухаживал за девушками, с некоторыми из них ложился в постель, хотя как раз с Фионой — нет. В самом начале отношений она сказала, что не одобряет секс до брака. Это его слегка озадачило и даже пробудило подозрение в ее сексуальной холодности. Несколько раз он пытался переубедить ее, но не слишком огорчался, встречая мягкое сопротивление. Оказалось, что он не испытывает безумного желания затащить ее в постель.

Он понимал, что это означает отсутствие любви, но с другой стороны: какое отношение любовь имеет к браку? Вовсе не обязательно быть влюбленным, чтобы удачно жениться, — гораздо важнее выбрать подходящую женщину.

Человек, разделяющий твои интересы и склонности; красивая женщина, из-за которой другие мужчины завидуют тебе, которая хорошо смотрится в любой компании, с которой можно спокойно обсудить международные финансовые проблемы или мировую политику. Фиона никогда не станет злоупотреблять его временем и не потребует менять образ жизни. Что еще хотел он от жены?

Несколько странно, что ни один из них не чувствовал потребности совершить последний шаг. Наверное, обоим было слишком удобно при существующем положении вещей.

Если бы они поженились, Фионе пришлось бы продать свою квартиру и перебраться в его дом неподалеку от Риджентс-парка, где он прожил всю свою жизнь. Отец Джеймса унаследовал этот дом от своего отца, Джеймса Ормонда Первого, который основал фирму и купил дом в 1895 году. Джеймс не представлял, что может жить где-либо еще. Если он любил что-то, так это свой дом. Он любил каждый его кирпич, каждую картину, каждый предмет обстановки и даже каждую травинку в саду.

В тридцать пять лет он чувствовал, что жизнь его установилась, и не собирался ничего менять. Даже если женится и заведет детей. Он хотел сына, который унаследовал бы со временем семейный бизнес. А Фиона, наверное, захотела бы еще дочь. Но ни один из них точно не захотел бы заводить большую семью. Дети и дом были бы сферой Фионы. Разумеется, она наняла бы няню и продолжала работать, по крайней мере часть дня. Она единственный ребенок своих родителей и должна унаследовать семейный бизнес, но она любит принимать решения и быть нужной; ей непременно понравится заботиться о доме и семье.

Да, он уверен, что вместе они построят хорошую жизнь, но спешить совершенно некуда. У них еще масса времени.

Телефон снова зазвонил, и Джеймс резко повернулся к столу, чтобы снять трубку.

— Кажется, я говорил, что очень занят?

— Извините, мистер Ормонд, но мисс Кирби позвонила снова. Она звонит уже четвертый раз и настаивает на разговоре с вами. Я не могу избавиться от нее.

— Вы выяснили, кто она и что ей нужно?

Голос мисс Ропер был бесстрастным и почтительным.

— Она говорит, что речь идет о вашей матери.

Джеймс напрягся и побледнел. На мгновение воцарилась тишина. Он слышал тиканье собственных часов, воркование голубей за окном и шепот весеннего ветерка с реки.

Наконец он произнес охрипшим голосом:

— Моя мать умерла, и вам это прекрасно известно! Я не знаю, чего хочет эта мисс Кирби, но не желаю говорить с ней ни сейчас, ни когда-либо потом. Скажите, чтобы коммутатор больше не пропускал звонки мисс Кирби.

Положив трубку, он откинулся в кресле и уставился в пространство.

Галстук был завязан слишком туго — ему трудно было дышать. Джеймс раздраженно ослабил узел и расстегнул воротник рубашки.

Никто не упоминал при нем о матери с десяти лет, когда она исчезла из его жизни. Многие годы он даже не думал о ней. И не хотел думать сейчас.

Чего хочет эта Кирби? Попытка шантажа? Может быть, нужно связаться с полицией? Или с сыскным агентством, которое занимается сомнительными клиентами? Он легко может выяснить о ней все, что захочет: от места рождения до количества сахара, который она кладет в чай. Но зачем тратить время и деньги? Она не сможет создать ему проблемы.

Или сможет? Женщины всегда создают проблемы, мрачно подумал он. Даже такие разумные, как Фиона, совершают глупости. Съесть сыр, зная, что это ведет к мигрени! Мисс Ропер готова противоречить ему, платящему очень высокое жалованье, просто потому, что с ней живет мать, хотя очень легко найти хороший дом престарелых, где старушка была бы окружена заботой днем и ночью.

У женщин могут быть хорошие мозги, они могут пытаться рассуждать спокойно и здраво, но всегда кончается тем, что они думают не головой, а сердцем.

Во рту у него пересохло, нужно было выпить. Джеймс подошел к неприметному бару в облицованной дубом стене. Открыв дверцу, он налил небольшую порцию виски, бросил кубик льда и закрыл бар; потом вернулся к столу, покачивая виски в стакане.