Джоу Росс - Любовная паутина Страница 3

– Вы полагаете, я не говорю себе этого? Но иногда, как вспомню о тех счастливых днях... Я буду думать о Митче и...

Голос у нее сорвался.

– О Боже, – прошептала она. – Еще так тяжело. После стольких лет.

– Эланна, дорогая, – Элизабет положила украшенную кольцами руку на плечо невестки, – ты не можешь упрекать себя за смерть Митча.

– Он вернулся днем раньше, чтобы не пропустить нашу, годовщину, – почти беззвучно пробормотала Эланна. – Если бы его не было на этом углу улицы в тот самый момент...

– ..его бы украли в другом месте. И в другое время.

– Мы этого не знаем, – покачала головой Эланна. – Совсем не обязательно.

Глаза у Элизабет были сухими. Несколько лет подряд непрестанно проливая слезы по сыну, она в конце концов приняла решение заняться собственной жизнью и считала, что так же следует поступить и Эланне. Хотя, возможно, она и не права.

– Дорогая, госдепартамент еще пять лет назад объяснил тебе, что эти фанатики твердо наметили украсть Митча. И ты ничего бы не смогла сделать, чтобы изменить ход событий.

– Я могла настоять, чтобы мы вернулись домой, в Сан-Франциско, еще до того, как его украли. Я могла с самого начала отказаться поехать с ним в Ливан.

– Хм, скажи честно, ты веришь, что это остановило бы моего сына от поездки в Бейрут?

– Нет, – вздохнула Эланна, рассеянно проводя пальцами по волосам. – Ничто не помешало бы Митчу охотиться за сенсацией. – Ей даже не хотелось вспоминать, сколько раз он пробирался на оккупированную территорию, сколько раз нарушал комендантский час в поисках новостей.

Элизабет в задумчивости смотрела на Эланну. Темные, остриженные до подбородка волосы обрамляли лицо, оттеняя большие глаза, и от этого печаль, таившаяся в них, становилась еще заметнее.

– Эланна, почти пять лет назад его взяли в заложники. И почти три года назад захватившие его фанатики распространили эту фотографию.

Три года назад укравшие Митча «воины священной войны» распространили заявление, в котором утверждалось, что за преступления против ислама Митч Кентрелл казнен. Сопровождала это заявление фотография мужского тела, изрешеченного пулеметными очередями. Хотя снимок был слишком неясный для того, чтобы точно определить, кто на нем изображен, он оказался достаточно солидным свидетельством для госдепартамента. Мужа Эланны объявили мертвым, несмотря на то что его тело так никогда и не было найдено.

– Эланна, ты уже столько лет оплакиваешь Митча. Пора тебе заняться собственной жизнью.

– Я знаю, но...

– Не убеждай меня, будто в глубине души ты не готовишься выйти замуж за Джонаса...

Джонас Харт был лучший друг старшего брата Эланны и архитектор, которого девять месяцев назад она наняла, чтобы обновить свой викторианский дом.

Кроме того, Джонас был единственным мужчиной, которому удалось добиться успеха там, где с той давней июньской ночи в Бейруте не добивался никто. Со свойственной ему жесткой прямотой он убедил Эланну, что пришло время начать жизнь заново.

– Конечно, я думаю об этом.

– Хорошо. Потому что он, Эланна, удивительный человек.

– Знаю.

– И я бы все равно так сказала, даже если бы он и не позволил твоей бывшей свекрови устроить этот вечер. Хотелось бы, конечно, сказать гостям, почему они сегодня приглашены. Жаль, что ты не разрешила мне объявить о вашей помолвке.

– Я бы предпочла как можно дольше избегать шума в прессе, – пробормотала Эланна. – И, кстати, Джонас знает, что вы для меня больше чем свекровь.

В то лето, когда мать Эланны, Мэри, умерла от рака, девочке исполнилось двенадцать. Элизабет Кентрелл, ближайшая соседка и лучшая подруга Мэри Фэйрфилд, тут же взяла девочку под свое крыло. Она провела ее через штормовые подростковые годы, объяснила, что менструации – это обычный удел женщины, с воодушевлением сопровождала Эланну в экспедицию по покупке первого в жизни лифчика, проливала слезы тревоги и счастья перед первым выпускным экзаменом и поразила Эланну сказочно красивым белым платьем из органди для выпускного бала.

Элизабет Кентрелл всегда была под рукой у Эланны, предлагая совет или с сочувствием выслушивая. В первые мучительные месяцы после похищения Митча у Эланны бывали моменты, которые она вряд ли пережила бы без стойкой поддержки Элизабет.

– Джонас хороший человек, Эланна, – мягко повторила Элизабет.

– Знаю.

– И он станет хорошим мужем.

– Знаю.

– И, судя по тому, как он радуется племянницам и племянникам, обещает быть великолепным отцом.

После похищения Митча Эланна отбросила мысль о том, чтобы иметь детей. Но с прошлого года, то ли из-за растущей привязанности к Джонасу, то ли оттого, что близилось тридцатилетие и ускорились ее биологические часы, а скорей всего, по совокупности, Эланна все больше подумывала о ребенке.

Недавно она стала проводить часы ленча в Уолтон-парке, недалеко от своего офиса, расположенного в одном из четырех сверкающих зданий, которые возвышались над Эмбаркадеро-Центром. У нее вошло в привычку наблюдать за весельем детей. Только сегодня утром, по дороге в офис, она подглядела, как молодая мать убаюкивала своего младенца. Этой трогательной картины материнства оказалось достаточно, чтобы все утро у Эланны томительно ныли груди.

– Мы с Митчем хотели иметь ребенка, – проговорила она, закрывая глаза от неожиданно нахлынувшего чувства вины. – Он всегда говорил, что хочет спокойную, широкоглазую девочку, похожую на меня. А я хотела мальчика. С золотыми волосами, энергичного, точную копию отца.

– Если бы мальчик был похож на Митча, ты бы поседела еще в молодые годы. – Элизабет коснулась своих безукоризненно причесанных серебристых волос.

– И любила бы каждый момент такой жизни. – Эланна подавила вздох. Слезы набежали на глаза. Потянувшись за черной атласной сумочкой, она достала платок и вытерла влагу на щеках. – Господи, я сегодня в плаксивом настроении. Если не возьму себя в руки, Джонас не захочет вести меня к алтарю. Решит, что не стоит тратить оставшуюся жизнь на такую плаксу.

– Ошибаешься, – возразила Элизабет. – Джонас не такого сорта мужчина, чтобы поджать хвост и бежать при первом же неприятном повороте событий. Он человек постоянный. Я видела, с каким терпением последние девять месяцев он уговаривал тебя вернуться в мир живых. Ясно, что он рассчитывает на продолжение. И в хорошем, и в плохом.

– Знаю. – Эланна с трудом выдавила улыбку. – Но это не значит, что я должна вывалить на него все плохое с самого начала. И что вы имеете в виду, когда говорите, что он уговаривал меня вернуться в мир живых? Ведь я не была отшельницей... Не забывайте, за эти пять лет я произносила речи по всей стране, давала показания перед сенатской комиссией по иностранным делам, встречалась с двумя президентами и тремя государственными секретарями. Я беседовала с президентом Франции и получила частную аудиенцию у папы. И будто этого было мне мало, бросила свою башню из слоновой кости – безопасную и предсказуемую профессию преподавателя – и окунулась в новое для меня дело – в общественную жизнь.