Сара Джио - Утреннее сияние Страница 3

– Если я уеду, – произнесла я дрожащим голосом, – если я уеду, возможно, я забуду свою боль. Может быть, я… – В отчаянии я закрыла лицо руками.

– Что ж, хорошо, – произнес доктор Эвинсон, который всегда умудрялся найти положительные моменты при всех поворотах беседы. – Перемены могут пойти вам на пользу. – Он кивнул, когда я наконец отняла руки от лица, но в его глазах я заметила тень скептицизма, что, собственно, и мне самой было не чуждо. Эта ситуация в психологии называется «дерись или убегай», она не раз случалась во время наших сеансов, но я, как правило, не поддавалась на эти провокации.

– Давайте поговорим об этом, – продолжал доктор. – Итак, вы действительно хотите уехать из дома, бросить работу? Я же знаю, как важно для вас и то и другое.

В прошлом месяце меня назначили заместителем главного редактора журнала «Санрайз», и, таким образом, в свои тридцать три года я стала самым молодым сотрудником, занявшим эту должность. На прошлой неделе от лица своего журнала я делилась с телезрителями советами по поводу путешествий всей семьей в программе Мэтта Лоуэра «Тудэй шоу». Надо признать, что, несмотря на блестящие успехи в карьере, моя личная жизнь, уничтоженная два года назад, напоминала засохшее дерево.

Где бы я ни находилась: дома у окна или в маленьком кафе на Пятьдесят шестой улице, – воспоминания преследовали меня, разрывая душу. Они словно нашептывали: «Помнишь, какой совершенной была твоя жизнь? Помнишь о счастливых временах?»

Я поморщилась и взглянула доктору Эвинсону прямо в глаза.

– Мои дни заполнены работой – я тружусь не покладая рук, – произнесла я. – Но работаю я вовсе не потому, что мне это нравится. Хотя раньше я действительно получала от этого удовольствие. – Слезы снова навернулись на мои глаза. – Впрочем, все это не имеет ровным счетом никакого значения. Я чувствую себя словно ребенок, который изо всех сил старается создать прекрасное произведение искусства на школьном уроке рисования, но когда приносит этот шедевр домой, его просто некому показать. – Я вскинула руки. – Когда рядом никого нет, какое все это имеет значение? – Я смахнула слезы. – Мне надо уехать из этого города, доктор Эвинсон. Я уже давно это понимаю и больше не в силах здесь находиться.

Он задумчиво посмотрел на меня. Я подумала, что он меня понял.

– Значит, вы думаете, что это хорошая идея? – спросила я прерывающимся от волнения голосом.

– Думаю, в этом есть определенный смысл, – ответил доктор после недолгого раздумья. – Но лишь в том случае, если у вас действительно есть веские причины для отъезда. – Он внимательно смотрел на меня понимающим взглядом, который, казалось, проникал в самую душу. – Но вы же пытаетесь убежать от боли, не так ли, Ада?

Я была уверена, что он обязательно задаст этот вопрос.

– Возможно, – честно призналась я, смахивая со щеки слезу. – На самом деле я больше не хочу страдать. – Я покачала головой. – Это становится невыносимым.

– Ада, – продолжил доктор, – вам придется смириться с мыслью, что, возможно, вы будете испытывать страдания всю свою жизнь. – Его слова были словно удары тупого ножа, но я знала, что придется выслушать до конца. – Одна из задач нашего с вами общения – это помочь вам жить с этим горем, сделать так, чтобы вы могли справиться со своими эмоциями. Меня беспокоит то, что вы пытаетесь как будто отдалиться от этой боли и убедили себя, что страдание живет лишь в Нью-Йорке, тогда как на самом деле оно прячется здесь. – Он прижал руку к сердцу.

Я отвела глаза. Он был прав, и все же…

– И куда же вы направитесь? – спросил он, чуть помедлив.

– Пока не знаю, – ответила я. – Куда-нибудь подальше от этого города.

Он откинулся на спинку стула, запустил пальцы в волосы, а потом сцепил ладони.

– У моей дочери в Сиэтле живет подруга, у которой есть плавучий домик. Она хочет сдать его в аренду.

– Плавучий домик? – Я удивленно вскинула брови. – Как в том фильме с Томом Хэнксом и Мэг Райан?[3]

– Ну да, – произнес он, вытаскивая визитную карточку из ящика письменного стола. – Она приезжала навестить мою дочь и приглашала нас с женой к себе погостить.

– Даже не знаю, – прошептала я. – Я-то думала отправиться куда-нибудь в теплые края. Но ведь в Сиэтле постоянно идут дожди?

– Вы же знаете, что говорят о дожде, – с улыбкой произнес доктор. – Это божьи слезы.

– Значит, будет кому поплакать со мной вместе, – сказала я, честно пытаясь улыбнуться.

Он протянул мне карточку, на которой я прочитала имя: «Роксанна Уэнтуорт».

– Благодарю вас, – сказала я, убирая ее в карман и поднимаясь из кресла.

– Помните, что я сказал, – напомнил мне доктор Эвинсон, снова указывая на сердце. Я кивнула, молясь в душе, чтобы он оказался не прав, потому что у меня просто не было больше сил испытывать такие муки. Мое сердце не выдержит, если боль не утихнет.

Один гудок, затем второй. Я уже расхотела звонить. Внезапно идея уехать из Нью-Йорка показалась мне безумной. Бросить работу? Переехать в Сиэтл? Жить в плавучем домике? Я уже собиралась прервать вызов, когда услышала в трубке приветливый голос.

– Это офис мисс Уэнтуорт. Чем могу быть полезна?

– Здравствуйте, – неуверенно произнесла я, пытаясь взять себя в руки. – Это говорит… Меня зовут Ада Санторини, и мне хотелось бы узнать… насчет плавучего домика, который вы сдаете.

– Санторини, – произнесла женщина. – Какая красивая фамилия. Я знала семью с такой же фамилией, когда училась в Милане. Вы, должно быть, итальянка?

– Нет, – я поспешила ее разуверить. – Я имею в виду, это фамилия мужа… то есть… Послушайте, у меня такое впечатление, что вы уже сдали этот домик.

– Вовсе нет, – сказала женщина. – Он свободен с начала месяца. И он совершенно очарователен, хотя я уверена, что вы об этом уже знаете, потому что наверняка видели его фотографии на сайте.

– Фотографии?

– Ну, конечно, – ответила она и зачитала веб-адрес, который я тут же ввела в поисковую строку в компьютере. Дверь в моем офисе была приоткрыта, и оставалось только надеяться, что любопытная стажерка в соседнем отсеке не прислушивается к разговору.

– Вот это да! – воскликнула я, просматривая фотографии. – Действительно, он просто прелесть.

Может быть, доктор Эвинсон все-таки ошибается. Может, я смогу убежать от боли. Я чувствовала, как бешено колотится в груди сердце, но тут на экране появилось послание от главного редактора: «Сюжет в «Тудэй» – это просто хит. Продюсер хочет, чтобы ты продолжила цикл передач с советами о путешествиях с детьми. Будь в студии завтра в пять утра, чтобы тобой занялись парикмахер с гримером». Голова моя слегка кружилась. Нет, нет. Я не могу. Я этого больше не вынесу.