Девушка лучшего друга (СИ) - Гранд Алекса Страница 3

Неясное предположение, зудящее на задворках сознания, никак не может оформиться в мысль, и я забиваю на него, подвигая к Тимуру блюдце с горячими бутербродами с расплавленным сыром и дольками помидора. Дую на обжигающий кофе и прячу нос в белой с клубникой на боку кружке, избегая проявлять излишнюю любознательность.

– Не волнуйся, принцесса, я уже большой мальчик, чтобы переживать из-за разногласий предков и того, что отец изменил матери. Я просто сломал ему нос.

Я вскидываю подбородок, в одно мгновение теряя интерес к любимому напитку, и какое-то время изучаю серьезное лицо собеседника, убеждаясь в том, что он не шутит. От Тимура веет непоколебимой уверенностью в своей правоте и недюжинной внутренней силой, и я с легкостью представляю, как он впечатывает кулак кому-нибудь в челюсть. Странно, но нарисованная моим буйным воображением картинка ничуть не отталкивает, напротив, заставляет уважать поглощающего нехитрый ужин парня сильнее.

– Значит, он заслужил, – небрежно веду плечом и чувствую кожей немое одобрение.

Кофе заканчивается преступно быстро, так же стремительно пустеет тарелка, и у меня нет больше надобности задерживать Тимура, как бы сильно мне этого ни хотелось. И я давлю тихое разочарование из-за того, что время в его компании пролетело, как один короткий миг.

– Спасибо за то, что выручил, – произношу негромко и сминаю пальцами край джемпера, стараясь замаскировать охватившую меня нервозность. Прямо как восьмиклассница на первом свидании, ей-богу.

И, пока я купаюсь в непривычном для моей самодостаточной персоны смущении, парень грациозно огибает стол, напоминая большого хищного кота. Отодвигает мой стул и тянет за руку, заставляя подняться. И я подчиняюсь ему без малейшего писка или тени сопротивления, замирая, как дрессированная змея перед талантливым гипнотизером.

Его большой палец надавливает на мою нижнюю губу, и я не успеваю даже ахнуть до того, как его рот завладевает моим. Требовательный язык скользит по ставшей невероятно чувствительной коже, будя шквал болезненно-сладких эмоций. Я зарываюсь в мягкие волосы Тимура и приподнимаюсь на цыпочки, потому что он очень высокий. Прижимаюсь к мускулистому торсу и не отказываю себе в удовольствии проверить, такие ли каменные у брюнета плечи, как мне показалось. Не ошиблась – они как гранит.

В груди взрываются мириады фейерверков, низ живота наливается тяжестью, и я могу с точностью сказать, что так жадно и сумасшедше меня давно не целовали. Никогда не целовали.

Я теряюсь в паутине времени и глубине своих ощущений, когда мы, наконец, отлипаем друг от друга и тону в штормовой синеве буравящих меня глаз. Откашливаюсь и снова заливаюсь краской, хоть пару секунд назад сама накидывалась на парня, которого знаю неполный день.

– Пожалуй, учеба здесь мне уже нравится, – весело хмыкает Тимур и, будто прочитав тревожащие меня мысли, предупреждает возможный поток моей бессвязной речи. – И, нет, я не думаю, что ты легкодоступная.

Он поправляет мои лежащие в беспорядке волосы, которые сам же и растрепал, и протягивает телефон, куда я с затаенной радостью вбиваю свой номер. И мне очень, до радужных единорогов, хочется, чтобы этот жест был не просто актом вежливости.

За Тимуром с тихим хлопком закрывается входная дверь, а я словно босиком хожу по воздушным перистым облакам. Мурлыкаю под нос лирическую мелодию, постоянно касаюсь пальцами чуть припухших губ и только сейчас вспоминаю, что мой гаджет остался в держателе в автомобиле. Спускаться вниз, в пронизывающий до костей холод невероятно в лом, но трезвый расчет и отсутствие в доме других будильников все-таки выгоняют меня на мороз.

И уже через пару минут я озадаченно изучаю перегруженный оповещениями экран мобильного, медленно, но верно горя от стыда. Про назначенный ужин с Кириллом и его товарищем я, конечно же, забыла, и теперь двадцать три пропущенных ярким знаменем возвещают о моей безответственности.

«Я уже на месте, скоро будешь?»

«Слав, ты вообще где? Тебя ждать?»

«Слава! У тебя все в порядке? Отпишись, я волнуюсь».

Не отвеченные сообщения подкидывают пищу проснувшейся совести, и я с силой тру виски, а потом отбиваю максимально вежливый ответ, не решаясь поведать Шилову истинные причины моего молчания и неявки.

 «Кир, прости, пожалуйста, я задержалась в универе, перемерзла и отрубилась. Только что проснулась. Еще раз тысяча извинений».

Всегда понимающий мою нагло пользующуюся этим персону друг отзывается мгновенно, предлагая любую помощь от теплого пледа до канистры с горячим чаем. Но я торопливо отказываюсь, то и дело мыслями возвращаясь к другому мужчине, который не дает о себе забыть.

«Спокойной ночи, принцесса. Спи сладко».

С замирающим сердцем я открываю сообщение, полученное с неизвестного номера, и блаженно жмурюсь от тихого торжества, прокатывающегося по венам и сосредоточивающегося на кончиках пальцев. Никто не будет писать девушке, которая тебя не заинтересовала, верно?

«И тебе спокойной ночи, Тимур».

Глава 4

Слава

А следующее утро, по традиции начинается не с кофе, а с громких криков «проспала» и забега по полутемным комнатам моей квартиры в поисках конспектов, подходящего наряда и помады, которая будет гармонировать с выбранным платьем темно-вишневого цвета.

Так что я успеваю познать всю тщетность бытия и вообразить себя новобранцем в армии прежде, чем выскочить из подъезда полностью собранной и вполне гармонично накрашенной. По крайней мере, аккуратные стрелки одинаковой длины и неброские светло-бежевые тени на веках свидетельствуют о том, что курсы визажа явно пошли мне на пользу.

– Займи мне место на галерке! – я отрывисто диктую голосовое Летовой, вливаясь в семафорящий поток медленно катящихся по дороге автомобилей. И невольно возвращаюсь мыслями к вчерашнему знакомому, отчего мечтательная улыбка растягивает мои губы.

Тимур выгодно выделяется на фоне большинства моих приятелей и однокурсников. Он, кажется, взрослее, серьезнее и, вместе с тем, безбашеннее, что ли. Хоть и скрывает это за маской сдержанности. Я почему-то уверена, что внутри у него живут те еще демоны и бушуют дикие ураганы. И я совершенно точно соглашусь на свидание, если он меня пригласит.

– Куда прешь, Аверина?!

Мои неторопливые рассуждения прерывает граничащий с ультразвуком крик Абашина, и я с удивлением понимаю, что чуть не проехалась по его модным темно-коричневым ботинкам. И я совру, если скажу, что испытываю хоть какие-то угрызения совести по этому поводу.

Я быстро паркую Пежо на единственное свободное место и, схватив сумку с торчащими наружу тетрадками, вываливаюсь, скользя удобными сапожками по раскатанному льду. Переругиваюсь с сопящим, как стадо недовольных ежиков, Ефимом, и бегу по заснеженному двору, чтобы успеть на лекцию строгой Игнатьевой. У которой есть десять кошек, а еще стойкая неприязнь к опаздывающим на ее пары студентам.

– Успела!

С довольным кличем я падаю на лавочку рядом с подругой и перевожу сбитое дыхание, не замечая косящегося в мою сторону Шилова. Мечтательно вывожу сердечки на полях блокнота, забываю отметить отсутствующих в журнале и успешно пропускаю мимо ушей все, что рассказывает нам Ольга Аркадьевна. Потому что залипаю на подмигивающем мне с экрана телефона Тимуре и откровенно завидую стаканчику орехового капучино в его руке.

– Ну, что, поехали? – пытается ухватить меня за локоть Кирилл, но я ловко отстраняюсь под предлогом того, что мне срочно нужно проверить молнию на сапогах.

Я не успеваю заметить, как проносится день и остаются позади целых четыре пары. Ухмыляюсь, не рискуя проверить, что поназаписывала вместо материала, озвученного преподавателем. И, скрепя сердце, прощаюсь с Лидой, хоть и предпочла бы сейчас направляться куда угодно, только не в ресторан на другом конце города. Но кто меня спрашивает, тем более что я нагло проигнорировала дружеские обязанности вчера?