Когда ты вернешься. Книга 2 - Novela Страница 3

– Ты красавчик, такой красавчик! Знаешь это?

Чарли пьяно заулыбалась, потрепав его по голове, пока Оливер вез их домой. В отличие от нее он был совершенно трезв, сделав за весь вечер несколько глотков пива. А вот Чарли хорошо набралась, он ее такой еще не видел.

– Я видела, как на тебя глазели девчонки. – Она скинула туфли, подняв ноги на консоль. – Такой облом вышел, когда я сказала, что ты мой муж.

Захихикав, она помахала рукой с обручальным кольцом в воздухе.

Оливер усмехнулся, бросив на нее короткий взгляд.

– Да ты пьяная.

– Пф! Немного, совсем чуть-чуть. Эй, мы ведь теперь студенты, да? Нам положено быть немного безрассудными.

Отстегнув ремень безопасности, Чарли потянулась к Оливеру, подув ему на ухо и одновременно с тем надавив рукой парню между ног. Она собиралась проделать это игриво, но не рассчитала с силой. От неожиданности Оливер резко выкрутил руль влево, машина сделала разворот на сто восемьдесят градусов, едва не столкнувшись с встречным автомобилем, пронесшимся в нескольких сантиметрах от их бампера. Колесо скребануло по бордюру дороги, и додж остановился.

Им едва удалось избежать аварии. Все произошло так стремительно и быстро, и в первые мгновения оба сидели в ступоре, осмысливая случившееся.

Грудь Оливера вибрировала от сдавленного дыхания, а руки мертвой хваткой держали руль. Чарли же округлившимися от страха глазами смотрела на него, думая только о том, что они только что чудом избежали трагедии.

Когда к Оливеру вернулась способность говорить, он повернулся к Чарли и сорвался, почти не сдерживая дрожь в голосе:

– Твою мать, Чарли! Ты нас только что чуть не угробила! – Дрожащими от напряжения пальцами Оливер расстегнул ремень безопасности, толкнул дверь и оказался на улице, глубоко вдыхая ночной воздух. Сквозь страх стал просачиваться гнев – гнев на Чарли, безрассудную, беспечную, глупую Чарли!

Из-за нее они только что чуть не попали в аварию, а она даже не была пристегнута!

– Черт! – Олли выругался, ударяя ботинком по пожухлой траве. Его трясло от потрясения – еще миг, и та машина врезалась бы в них. Удар пришелся бы на сторону Чарли!

Ему хотелось задушить ее за то, как по-дурацки она вела себя!

– Олли, прости! – Рыдающая Чарли выбралась из машины, держась за дверцу – ноги подкашивались, и она могла попросту не удержаться на них. – Ты… ты в порядке?

Она шмыгнула носом, глядя на него взглядом побитой собаки, прекрасно понимая, что провинилась и подставила их под угрозу. Мощный выброс адреналина растекался по венам, смешиваясь с выпитым ранее алкоголем.

– Что с тобой происходит?! – закричал он на нее. – Чем ты вообще думала?!

Чарли раскрыла рот, но так и не издала ни звука. Только смотрела на него беспомощно, виновато. Она растерялась из-за того, как зло он кричал на нее. Раньше такого не было.

– Ты меня слышишь? Чарли!

От окрика Оливера она вздрогнула. Потом отпустила дверцу и, пошатываясь, подошла к нему ближе.

– Я не хотела, Олли! Я не… Не думала, что так случится, – забормотала девушка. Он же должен понять, что она не намеренно рисковала. Ничего плохого она не хотела – просто дурачилась, как и всегда. Ему это всегда нравилось.

– Типично для тебя, Чарли! – хмыкнул Оливер, отвернувшись от нее. Он плотно сжал губы, чтобы не наговорить лишнего. А сейчас он мог и плохо отвечал за себя.

– Что это значит? – Она уязвленно смотрела на него.

– Ты знаешь.

– Нет, не знаю! Скажи мне! – Чарли взяла его за локоть, заставляя посмотреть на себя. – Что происходит, Олли? Ты ведь не только из-за этого разозлился, – она махнула рукой в сторону машины. – С тобой уже давно что-то творится, а ты мне не рассказываешь! И ходишь раздраженный и недовольный!

Может она и выпила слегка, но она же не сейчас заметила, что Олли что-то беспокоит. Он стал каким-то другим, на себя не похожим. Мрачным, задумчивым. Даже когда улыбается, она видит, что это притворство. Олли тяжело что-то скрыть от нее, она ведь чувствует его настроения и знает, когда что-то не так. Зря он пытается скрывать от нее, да и к чему? Они ведь всегда всем делились друг с другом, и она не хочет, чтобы когда-нибудь это менялось.

– Ничего не творится, Чарли! Я недовольный, потому что ты не знаешь, когда надо остановиться! – Он вновь повысил тон, и сам понимая, что за всем этим стоит нечто большее, чем несостоявшаяся авария.

Нижняя губа у Чарли задрожала, и глаза снова наполнились слезами. За что же он так с ней? В чем она провинилась (кроме очевидного), что вызвала в нем столько раздражения?

– Садись в машину, Чарли, – велел Оливер, уже жалея, что наговорил ей все это. Теперь он чувствовал, что виноват, но не хотел признавать это и извиняться, потому что если бы не Чарли, они не оказались бы в такой ситуации. Были бы уже дома, а не торчали на обочине дороги, ругаясь.

Но стоило им вернуться в машину, как Оливера захлестнуло глубокое чувство сожаления – Чарли тихонько плакала, совсем беззвучно, забившись в угол доджа. Ну, вот до чего он довел ее! А ведь он никогда не хотел, чтобы Чарли плакала из-за него, или чего-либо еще. Его ответственность делать ее счастливой – ведь он ее муж, а она его жена – но он не всегда справляется с этим.

– Малыш, прости, – тихо попросил Оливер голосом полным неподдельного раскаяния. – Я не… Я не должен был так говорить.

Чарли вытерла слезы рукавом жакета, посмотрела на него, но промолчала, вновь отвернувшись к окну. Она молчала весь остаток дороги к дому, думая, что с их отношениями происходит что-то плохое. В воздухе витало нечто такое, что пугало Чарли, пугало не на шутку. Не так она представляла свою совместную жизнь с Оливером.

Чарли хотела предотвратить то, что лишь смутно предчувствовала. Хотела, но не знала как.

Чарли

– Брок, пожалуйста, не заставляй меня. Сейчас не самое удачное время.

– Шарлотта, мне жаль, но контракт подписан год назад. Прошло три месяца, детка, пора возвращаться к своим обязанностям. Ты не можешь сказать, что я не дал тебе время прийти в себя.

У меня один из лучших агентов в Голливуде, и я всегда считала своей удачей работать с ним. У Брока твердая хватка и он ни перед чем не остановиться, чтобы добиться своего. И сейчас эти качества обернулись против