Третий шанс - Татьяна Рябинина Страница 3

имелся хоть малейший, микроскопический шанс, я это делала. Причем абсолютно легально, потому что искусством поворачивать пресловутое дышло закона в нужную сторону владела виртуозно. Хотя сама при разводе не получила ничего: все наше с Лешкой имущество было добрачным, а единственным совместно нажитым активом оказалась девица Аглая Алексеевна, оставшаяся со мной. Ну хоть алименты получали исправно, и на том спасибо. Глашке на краски, мороженое и прочие карманные расходы хватало.

- И кто у нас муж? – не удержавшись, я процитировала бессмертный фильм «Обыкновенное чудо», просто кладезь цитат на все случаи жизни.

- Дмитрий Морозов, - ответил Сергеич с таким видом, словно означенный субъект был пусть не первым, но как минимум вторым лицом в государстве.

Я еще пыталась притворяться, что не бывает таких совпадений, что в Питере не один-единственный состоятельный Дмитрий Морозов, но память уже словно фонариком высветила в закромах лицо крысы Ларисы – таким, каким оно было семнадцать лет назад.

Перестань, Юля. Это она. Ее муж – твой Димка. Тот, кого ты когда-то считала своим целых две недели.

- Юлия Павловна, с вами все в порядке?

Обеспокоенный голос Сергеича выхватил меня из плотной белесой мути. Еще немного – и грохнулась бы в обморок, как затянутая в корсет институтка.

Лариса смотрела на меня с недоумением, сдвинув идеально прокрашенные и откорректированные брови.

Неужели тоже узнала? Да нет, не может быть. Даже если кто-то рассказал ей, с кем Димка ушел с того концерта, и показал, я слишком сильно изменилась за эти годы. Гораздо сильнее, чем она. И фамилия мне осталась трофеем от Климова. Скорее, пытается сообразить, что за малахольную ей подсовывает контора, берущая за свои услуги ну очень ощутимую сумму.

- Все в порядке, - через силу улыбнулась я. - Давление скачет. Вечером грозу обещали. Лариса Петровна, думаю, Василий Сергеевич вам по организационным моментам все объяснил. Я правильно понимаю, что миром решить вопрос не получится? – она кивнула, и я продолжила: - В противном случае вы бы к нам не обратились. Если примете решение и подпишете договор, нам нужна будет вся возможная и невозможная информация по имуществу, счетам и бизнесу. По вашим общим активам, по его личным и по вашим личным.

- А по моим-то зачем? – возмутилась Лариса.

Ты правда думаешь, коза, что наследник и главный помоганец своего папаши из форбса будет сидеть сложа лапы, пока ты снимаешь с него последние трусы? Он, может, и не закатает в бочку с цементом – если, конечно, жизнь его не слишком изменила, - но наверняка в качестве ответной любезности постарается оставить с голой жопой тебя.

- Вы случайно не знаете его юриста? – ее глупый вопрос я намеренно проигнорировала.

- Я ведь еще не подавала на развод, - она попыталась наморщить лоб, но ботокс не позволил. – Вряд ли это будут юристы из офиса.

- Причина развода?

Сергеич ботокс не колол, поэтому лоб наморщил успешнее. Обычно я так с потенциальными клиентами не разговаривала. Тем более с клиентами такой платежеспособности. Мне доводилось благополучно разводить достаточно богатые и известные пары, и не только по питерским меркам, но все равно это был немного не тот масштаб.

- Обычные психологические проблемы. Мы уже семнадцать лет женаты.

Ну да, ну да. Хомячки столько не живут. А то ж я не знаю, сколько вы женаты и по какой причине… то есть по каким причинам поженились. Психологические проблемы у них!

- Лариса Петровна, нам такие обтекаемые формулировки не нужны, потому что от них только вред. Люди вашего статуса не разводятся из-за психологических проблем. Представьте, что вы пришли к венерологу и принесли ему неприличную болячку. Наверняка он спросит, каким именно способом вы ее подхватили, чтобы взять мазки из всех задействованных технологических отверстий.

Сергеич закашлялся, Лариса густо покраснела и судорожно сжала ручку сумки.

- Если в наличии другая женщина или другой мужчина, нам надо знать, - продолжила я. – Иначе это может повлиять на результат. Самым неприятным образом.

Я намеренно говорила «мы», «нам», а не «я» и «мне», потому что не собиралась брать это дело. Разводами у нас занимался, кроме меня, Кирилл Корнеев. Он, правда, работал в основном с мужчинами, но от такого куска точно не отказался бы.

- Да, - она опустила глаза. – После развода я собираюсь снова выйти замуж.

Ах ты ж сука в ботах!

Спокойно, Юля, спокойно. Не надо представлять ее шею под своими пальцами. Теперь тебя это уже не касается. Поезд давно ушел. Сами когда-то поженились, пусть сами и расхлебывают.

А вот про поезд точно не стоило. Потому что…

- У вашего мужа есть… женщина?

- Не знаю, - Лариса выпятила губу. – Но могу нанять частного детектива.

Врешь ты все, паскуда. Все ты знаешь. Была бы у Димки любовница, это и назвала бы причиной в первую очередь.

- Да, не повредит. Дети?

- Дочери шестнадцать. Учится в Швейцарии.

- Споров по месту проживанию ребенка не ожидается? Она продолжит учебу при любом исходе?

- Нет. То есть да, продолжит.

- А по алиментам?

- В смысле? – ей все-таки удалось слегка прихмурить лобешник. Неужели включила извилины?

- Ну, разумеется, не в том смысле, что он откажется их платить. Вы не допускаете такого развития событий, при котором муж возложит вину за развод на вас из-за измены и подаст встречный иск об опеке над дочерью? При вынесении решения в его пользу алименты придется платить вам.

- А я намерена заплатить именно за то, чтобы ничего подобного не случилось, - Ларисе удалось взять себя в руки и даже огрызнуться.

- Разумеется, - кивнула я. – Но нам нужно предусмотреть все варианты. Поэтому неудобных вопросов будет еще много. Суд – крайне неприятная процедура.

- Да я уже поняла. Василий Сергеевич, Юлия Павловна, большое спасибо, что уделили время. Как только приму решение, позвоню.

Лариса встала, кивнула царственно и вышла. Я поняла, что все это время дышала каким-то крошечным уголком легких, и наконец-то смогла вдохнуть полной грудью. Словно вынырнула с глубины.

Предчувствие меня, как говорится, не обмануло. Я давным-давно замазала трещину на сердце глиной и обожгла его в печи. Жила так, как будто ничего не было. Ни тех суток в поезде с бесконечным разговором, букетом сирени и первым поцелуем. Ни написанного разлапистым почерком письма на четырех страницах. Ни магии белой ночи. Ни двух недель сумасшедшего счастья –