Опера вызывали?! - Ульяна Николаевна Романова Страница 3

— Когда решишь, что ты Наполеон, я тебе адресочек скину — заедешь, проверишься, — заржал друг. — Кстати, все забываю спросить — как там твоя боевая пельмешка? Ты чесал, что через два дня твоей будет, прошло два месяца…

— Уехала пельмешка до сентября, — опечалился я, — но! У меня сразу несколько козырей. Во-первых, я знаю, где она учится, а во-вторых, мой хороший друг Русик теперь преподает у нее уголовное право!

— Русик — который Логинов, адвокат?

— Он самый, — кивнул я, — так что пельмешка никуда не денется. И вообще, тело, прижатое к стенке, не сопротивляется. Закон Архимеда.

— Грамотей, млин! — сплюнул Ромыч. — О, смотри, наши вареники вышли. Пьяные в сосиску.

— Кажись, драться собрались, — напрягся я, когда двое пьяных в умат придурка пошли в сторону молодого парнишки со скрипочкой.

— Пошли, — вздохнул я.

— Не по нашу душу же, — скривился Ромыч.

— Пошли, скрипку жалко.

Я вышел из машины и громко проорал пьяным придуркам:

— Э, сидельцы! Если вы мне пацана тронете, я вам чресла свяжу! Будете перемещаться только боком, лицом к лицу, в ритме танго! Отстали от пацана, быстро!

— Начальник, мы… Да мы…

— Брысь отсюда! — рявкнул я.

Подумал и решил:

— А ну, стоять!

Мужики бодренько убегали, спотыкались, падали, но упорно пытались смыться.

— Да что ж за день…

Поймал обоих за воротники, встряхнул и рявкнул:

— А ну, сели!

Мужики дружно упали на землю, Ромыч заржал, а я полез в карман. Достал мобильный и сунул им под нос фотографию:

— Этого видели?

— Начальник, богом клянусь, никогда! — Толян приложил ладонь к груди и пьяно икнул.

— Леня, а ты? — зарычал я.

— И я! Христом и богом…

— Куда самолет припарковали вчера? — грозно рявкнул я.

— Во дворе, — обалдели мужики.

— Заправляли?

— Никак нет… Да, — невпопад отвечали мужики.

— На фото фраера как зовут?

— Витек, — отмахнулся Леня, — к матери приехал. Третий этаж, налево.

— С ним пили? — Роман сплюнул и пнул носком ботинка Толика.

— С ним.

— Встали и пошли! — приказал мой друг.

— Начальник, ну не по-пацански это…

— Пятнадцать дней трезвости, Толян, я тебе организую с этой минуты. Вставай.

— Пошли, — сдался Ленчик.

Проводил нас до квартиры, постучал и сделал шаг назад. Дверь нам открыла такая же пьяная морда — та, что мы искали.

— Витек! — обрадовался я. — Привет, братишка! Ищем тебя, ищем, а ты тут зашухарился. Пошли, красавчик, по мнению твоей мамы, поболтаем.

— Э, по какому праву? Ордер есть? На каком основании?

— Ты смотри, Жек, у нас теперь каждый алкаш свои права знает. Пошли, зайчик, заявление на тебя написали.

— Кто посмел? — икнул Витек.

— Это мы тебе в участке расскажем, — пообещал я, заламывая руку болезному.

— Он мне щас всю машину загадит, — скривился Ромыч, — вчера только помыл.

— В багажник суй, — посоветовал я, — все равно завтра нихрена не вспомнит, по дороге, может, проспится чуток. Как с ним разговоры вести, если он лыка не вяжет?

Ромыч спокойно пожал плечами, перехватил Витька с другой стороны, и мы вывели его на улицу. Друг подумал, посчитал убытки и закинул вора в багажник. Тот, стоило ему только лечь, сразу же отрубился.

— Нафига так пить? — вздохнул Роман и захлопнул багажник.

— Классика. Украл, выпил, в тюрьму, — махнул я рукой. — Вези красавчика в отделение, я позже подтянусь. Все равно до завтра от него толку нет.

— Я его в трезвак закину, — решил Ромыч, — пусть прокапают.

— Благословляю. Во имя мантов, пельменей и чебуреков!

Ромыч хмыкнул, сел в машину и уехал. Я пошел на лавку, сел и достал мобильный.

— Логинов, друг мой! — обрадовался я, услышав знакомый голос.

На первые четыре звонка деловой до зубовного скрежета Рус мне не ответил.

— Привет, — зло отчеканил он.

— Как твои студенты? Еще живы? — веселился я.

— Пока да.

— Пошли сегодня со мной в зал?

— Ты для этого пять раз звонил? — хмыкнул Рус.

— Нет, хотел удостовериться, что не надо на массовое убийство выезжать, когда ты студентов поубиваешь. Так что? Пошли? Потренируемся, ты пар выпустишь.

— Меня Слава дома ждет.

— Я думал, вы уже расстались…

— Мы вместе.

— Она же дура! — скривился я.

Славу, она же Мирослава, я не любил.

— У нее ученая степень по экономике, — напомнил мне Логинов.

— И как это связано с тем, что она дура? — не понял я.

— Потише.

— Что «потише»? Она мне две недели назад истерику по телефону закатила, мол, я на тебя плохо влияю. Я хотел ей рассказать, кто и на кого как влияет и что мы с тобой, друг мой, творили в институте, но побоялся, что она вылезет из трубки и откусит мне уши. Через час жду в зале, — закончил я.

Боевая пельмешка Лиля не выходила у меня из головы. После нашей последней встречи я, как истинный джентльмен, вооружился букетом и пошел на осаду цветочной крепости. Как лох, час прождал ее в машине во дворе, но пельмешки не было.

Опрос соседей выявил, что пельмешка с родителями уехала из города, и когда вернется, не сказала.

Букету я нашел применение, а вот осаду Цветочка решил отложить до сентября. Еще и Логинов удачно место препода получил…

Глянул на часы и решил прогуляться возле универа. Сегодня точно мой день, и я встречу Цветочек.

День был определенно мой, потому что даже ехать никуда не пришлось. Цветочек стояла на автобусной остановке, непривычно хмурая и задумчивая.

Я встал в стойку, потер ладони, сорвал с клумбы цветок и пошел к ней. Красивая же, колючка. Обвел взглядом идеально ровную спину, длинные ножки, бедра, обтянутые черной классической юбкой. Длинные волосы, собранные в хвост. Интересно, натуральная блондинка или красится?

Подошел к ней вплотную, встал за спиной, напрягся, если ей вдруг снова захочется поиграться в «ее звали Никита», протянул цветок и зашептал на ухо:

— Привет!

Она вздрогнула, обернулась, а когда рассмотрела меня, грозно нахмурилась и ахнула:

— Ты что,