Татьяна Веденская - Рыцарь нашего времени Страница 3

— Гришечка, ты вернулся! — радостно улыбалась она. Степень ее счастья была обратно пропорциональна моему изумлению. Я стоял, как соляной столп, не в силах вымолвить ни слова, не в состоянии в полной мере постичь этот странный факт — меня дома ждет девушка, она встречает меня в моей собственной прихожей. Какого лешего она тут делает?

— М-м-м, — я попытался изобразить подходящее выражение лица, но не смог его подобрать. Какое выражение может соответствовать такой нелепой ситуации? Может быть, это не мой дом? Я ошибся дверью? Или совсем заработался и попал в прошлое, примерно на двое суток назад, когда эта девушка действительно имелась в моей квартире. Мы познакомились с ней накануне. В «Стакане», конечно, где же еще мне знакомиться? Не на улице же! Девушка пришла на кастинг, она пробовалась на ведущую кулинарной рубрики, но даже одного быстрого взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: ничего интереснее яичницы-глазуньи она никогда в жизни не делала. Я же к этому шоу никакого отношения не имел и на кастинге сидел просто так — был пьян, случайно забрел к своему приятелю, редактору этого шоу Славе Бодину, и остался. У них там в офисе диваны больно удобные. Да и красивые взволнованные девушки, мечтающие о славе, — это всегда прикольно. В общем, сидел и дремал, а потом вошла она и.

Дальше по сценарию обычно следует какой-то эмоциональный взрыв, что-то, что заставило бы меня задышать глубже, и кровь прилила бы к лицу и другим местам. И чтобы я замер от восхищения, проникся и все такое. И воспылал бы. Что может быть более банальным — потрясенно-влюбленный продюсер и его звезда. Но все девушки на кастингах мечтают именно о чем-то таком.

А между тем, все, о чем пишут и говорят в таких случаях, — полнейшая ложь. Ничего у меня никуда не приливает, и дышу я ровно и спокойно. Девушки мне, конечно, понравиться могут. Я же живой человек, верно? Но все девушки примерно одинаковы, они приходят стайками, уходят поодиночке. Все они хотят поймать в свои сети рыбу побольше, у всех у них жадные взгляды, полные любви к самим себе. Ничего такого, чего бы стоило любить. Впрочем, я не приглядывался.

Девушка, которая теперь стояла у меня в прихожей, тоже ничем особенным меня не поразила. Она была довольно обычной — крашеные желтые волосы, черные брови и глаза, слишком много косметики, слишком мало опыта и образования. Студентка очередных курсов телеведущих. Может, даже выпускница. Рост — сантиметров сто семьдесят пять. Короткое красное платье. Массивный деревянный браслет.

Вопрос, который сразу же возник и у меня, и у Славы Бодина, заключался в том, есть на девушке нижнее белье или нет. Сказать это наверняка не смог ни я, ни он. Платье было вполне облегающим, и если бы белье было, уж какую-нибудь ниточку-полосочку мы бы увидели. Мы прослушивали ее дольше других, а потом еще пересмотрели отснятый материал, но к консенсусу так и не пришли. Я был за то, что белья нет.

— Это потому что ты — такой вот безнадежный романтик! — возражал Бодин. — Хочешь верить в лучшее! Сейчас есть такие стринги, которые вообще не увидишь.

— Стринги — не стринги, а они же должны на чем-то держаться, — упорствовал я. — Вот, смотри. Совершенно ровное платье. Никаких следов. Говорю тебе, она пришла без белья.

— Ну что ж, можно в таком случае надеяться, что она не в колготках, а в чулках.

— Конечно! — я идею поддержал. В общем… имелся только один способ убедиться наверняка. Спрашивать девушку о таком как-то неудобно, а вот переспать с ней — другое дело. Тем более что стоило мне только намекнуть, дальше она сделала все сама. И через пару часов мы уже говорили о концептуальном кино у меня дома, на проспекте Мира, сидя на черном кожаном диване под стенкой из декоративного красного кирпича, призванного выглядеть как небрежно оставленная без декора натуральная стена дома.

В свое время мной овладела мода на Нью-Йорк, и я умудрился угробить целую кучу денег и сил, чтобы превратить обычную сталинку, бывшую коммуналку, которую для меня расселили, в обломок американского стайла посреди московской прозы жизни. Результат до сих пор поражал людей, которые попадали ко мне в квартиру. Те, кто помоложе и поискушеннее, восхищались. Те, кто постарше (моя мама, к примеру), качали головой и спрашивали, когда я, наконец, сделаю ремонт. В целом мои кирпичные развалины мне нравились. Это были мои развалины, устроенные по моему вкусу, с учетом всех моих заморочек типа хайтек плиты посреди большой, объединенной с гостиной кухни и длинной барной стойки в углу. Я люблю готовить и принимать гостей. И не люблю, как теперь выяснилось, обнаруживать девушек в своем доме, когда их тут быть не должно. Девушек, на которых были и колготки, и белье. Скучная проза жизни и один сплошной обман.

Сорок часов назад эта девушка приняла душ, надела все вышеперечисленное, выпила кофе с молоком (надеюсь, оно не было испорченным) и дальше (заметьте, я отлично это помню, хоть у меня и бывают провалы в памяти). дальше я уезжал из квартиры, и она, эта девушка, стояла рядом со мной и тоже уезжала, полностью одетая и даже в сапогах. Последнее, что я помню, как она сосредоточенно красила губы. Где-то я ошибся!

— Устал? — нежно улыбнулась она и сонно потянулась. Я вздрогнул. Девушка явно верила в то, что стоит тут передо мной в моей прихожей на совершенно законных основаниях. Странно.

— Устал ли я? — есть над чем задуматься. Да я с ног валюсь! Я мечтаю об отдыхе, а не о девушках из прошлого. Пусть и недалекого, но определенно забытого и похороненного.

— Хочешь, я сделаю тебе коктейль? — спросила она. Я чуть было не закричал «НЕЕЕЕТ!!!!». С некоторой рассеянностью я отметил, что на девушке не надето ничего, кроме моей собственной футболки-поло от Lacoste. Что за черт?! Зачем она ее нацепила? И с чего я решил, что у нее стройные ноги, где были мои глаза? Впрочем, глаза мои были существенным образом залиты спиртным. Кстати, а не выпить ли мне? Пить крепкие спиртные напитки до десяти утра считается дурным тоном, да. Но только не у нас, не у телевизионщиков. По моему внутреннему графику сейчас был глубокий, поздний вечер.

— А. ты, собственно. — промямлил я. Господи, что же делать? Как ее, кстати, зовут? Маша или Саша? Черт, не помню. А это проблема. Назовешь неправильно — и тут же начнется неприятная, выматывающая и, главное, долгая сцена. Спектакль под названием «Какая же ты свинья» я уже не раз смотрел, и он мне не понравился. Так что надо было срочно понять, почему она здесь, да еще в моей футболке, а главное, что надо сказать или сделать, чтобы она: «А» — не обиделась, «Б» — немедленно ушла. Терпеть ее сейчас я был не в состоянии. Просто никакой толерантности. Да и футболку жалко.