Безудержная любовь - Мелани Харлоу Страница 3

— Отлично, если бы ты меня послушал, мы могли бы обсудить это за закрытыми дверями. Но ты всегда думаешь, что знаешь все.

Люди за спиной Нила вежливо делали вид, что ничего не случилось, и пробирались в святилище. Он снова оглянулся через плечо и попытался взять меня за руку, как будто хотел направить в комнату невесты, но было уже поздно.

Я стряхнула его руку.

— С меня хватит, Нил. Не могу поверить, что я потратила столько времени впустую, пытаясь быть той, кем я не являюсь.

— Вероника, что на тебя нашло?

— Ты вообще меня любишь?

— Я женюсь на тебе, не так ли?

— Боже мой. — я прижала ладони ко лбу. Если смс были знаком, то этот разговор был похож на удар железной сковородой по голове. — Нет. Я не выйду за тебя замуж.

— О чем ты говоришь? Свадьба сегодня. — он поправил манжеты. — Ты — невеста, я — жених, а с этим недоразумением мы разберемся завтра.

— Это не недоразумение. Это предательство. И я должна была это предвидеть — я покачала головой. — Я была полной дурой.

Его взгляд посуровел. — Наоборот. Сказать мне "да" было самым умным поступком в твоей жизни. Я даю тебе жизнь, которую ты никогда не смогла бы себе позволить.

— Меня не волнуют деньги.

— А вот твою мать — да. — Нил знал, куда воткнуть нож. — На смертном одре твоя мать попросила меня позаботиться о тебе, и я сказал, что дам тебе все, что ты захочешь, и тебе больше никогда не придется беспокоиться о деньгах. Все, что тебе нужно было сделать, это сказать "да".

— И я согласилась. Потому что я обещала ей, что дам этой жизни хотя бы шанс. Но твои деньги не могут дать мне то, что я хочу.

Нил рассмеялся, презрительно хмыкнув. — Конечно, могут. Единственные люди, которые говорят, что за деньги счастья не купишь, это те, у кого их нет. За деньги можно купить все.

Я подняла подбородок. — Я не продаюсь.

— Дорогая, всё и все продается. А теперь возвращайся в комнату, пока мама не увидела тебя здесь. И сотри эту помаду.

Я сложила руки на груди. — Нет.

— Мы поженимся сегодня, — раздраженно сказал он, указывая пальцем на землю между нами. — И это окончательно.

— А если я откажусь выйти за тебя замуж?

— Ты не посмеешь. Потому что ты понимаешь, хрусталик, — сказал он с усмешкой на губах, — Что я владею или контролирую все, что у тебя есть. Нашу квартиру. Твою работу. Твои кредитные карточки. Твою машину. Твой телефон.

— Ты мог бы также добавить моих друзей, мою одежду и мой характер, — сказала я ему. — Ты забрал все, чем я была, и заменил тем, кем ты хотел, чтобы я была. Ты сделал так, что от тебя невозможно уйти.

— И ты пошла на это, потому что знала, что это в твоих интересах. — он выглядел самодовольным. — Признай это. Я — лучшее, что с тобой случалось. Ты — ничто без меня.

Слова “да пошел ты” были на кончике моего языка, но поскольку ничего из сказанного мной, похоже, не прозвучало, я промолчала. Очевидно, что мне придется действовать более драматично, если я хочу донести свою точку зрения.

А если я что-то и умею делать, так это устраивать шоу.

Я приняла безмятежное выражение лица, как будто сдалась. — Хорошо, Нил. Ты можешь делать все по-своему.

Нил кивнул. — Вот так лучше. Увидимся у алтаря.

Я смотрела ему вслед, и мне было почти жаль его.

Он даже не представлял, что его ждёт.

Двадцать минут спустя я все еще скользила к алтарю с ангельской улыбкой, а по обе стороны от меня стояли родные и друзья Вандерхуфа. Нейл выглядел немного обеспокоенным тем, что я не стерла красную помаду, но теперь он вряд ли мог бы устроить скандал по этому поводу. Первая половина церемонии прошла как в тумане: голос священника звучал приглушенно и далеко, пульс в голове бился быстро и громко.

Затем последовали клятвы.

Мы с Нилом стояли лицом друг к другу. Он выглядел потным и раздраженным. Я же чувствовала себя на удивление холодно и спокойно.

— Корнелиус, — сказал священник, — Берешь ли ты Веронику в жены, чтобы жить вместе в браке? Обещаешь ли ты любить ее, утешать ее, почитать и оберегать ее в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, и, оставив всех других, быть верным только ей, пока вы оба будете жить?

— Обещаю, — сказал Нил.

Что за чушь, подумала я.

— А ты Вероника, берешь ли Корнелиуса в мужья, чтобы жить вместе в браке? Обещаешь ли ты любить его, утешать его, почитать и хранить его в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, оставив всех других, быть верной только ему, пока вы оба будете живы?

Я сделала вид, что задумалась, а потом покачала головой. — Нет.

Выражение лица священника было растерянным, как будто я говорила на иностранном языке. — Что, простите?

— Я не выйду за него.

— Вероника. — проговорил Нил сквозь зубы, его глаза предупреждали меня о необходимости придерживаться сценария. — Скажи правильные слова.

— Ни за что. Ты не мой начальник.

Его глаза ожесточились. — Немедленно прекрати эту нелепость. Ты ведешь себя как маленькая глупая девочка.

— Целый год я вела себя как маленькая глупая девочка. Теперь я веду себя как взрослая женщина, способная принимать здравые решения. И я не собираюсь выходить за тебя замуж.

Министр выглядел совершенно обескураженным. Гости начали волноваться, и я услышала напряженный ропот, прокатившийся по всему залу. Возможно, кто-то из них даже хмыкнул.

— Прощай, Нил. — я начала идти к выходу, а он схватил меня за плечо и развернул лицом к себе.

— Ты не можешь меня бросить, — сказал он, вытянув шею вперед, как гусь. — Я выбрал тебя. Я преследовал тебя. Я вызволил тебя из этой липкой, низкопробной жизни и предложил тебе место в настоящем обществе. Меня не бросит двуличная, необразованная, краснощекая шоу-герл!

Толпа ахнула.

— Шоу-герл! — сжавшись, я собрала платье в руки, обнажив кроссовки. — Я, блядь, "Радио Сити Рокетт", ты, двоечник, переросток из братства, и в моем мизинце больше класса, чем у тебя когда-либо будет!

И я нанесла ему удар с разворотом мяча, который попал ему прямо под подбородок Вандерхуфа.

— Ай! — Нил схватился за челюсть. — Вероника, какого черта ты делаешь?

— Я поднимаю шум! — радостно крикнула я. Затем я бросила букет на пол, швырнула ему в грудь обручальное кольцо, задрала