Ты и небо - Алина Егорова Страница 3

Инна в дни простоев на работе приноровилась писать стихи. Простые четверостишия без претензии на гениальность. Она не рассчитывала на публикацию и никому их не показывала – писала «в стол», для себя.

За барханами бумаг

Пропадают люди.

Это их архипелаг,

Опостылевший до жути.

* * *

Самое паршивое в ночных полетах – день накануне. Необходимо заставить себя хоть немного поспать, иначе сморит в рейсе. Как ни старался Дмитрий, уснуть ему не удалось. Целый день промаялся и, в общем-то, потратил его впустую, если не считать созерцания пейзажа за окном и бренчания на гитаре. Вечером без сна повалялся на диване, а там и будильник оповестил, что пора собираться.

Рейс как-то сразу не задался. Дима попал в пробку там, где ее никогда не было, из-за чего едва не опоздал. Прошел санчасть, поднялся в штурманскую, там встретил знакомого, летающего на «Сибири». У знакомого рейс в Ереван, Дмитрию Огареву предстояла Казань. В немноголюдной штурманской царила предполетная атмосфера: серьезные лица, тихие разговоры. На служебном микроавтобусе приехали на борт. И вот здрасьте: у самолета сильно снижен уровень жидкости в гидросистеме. Техники где только не искали утечку, найти не могли. Володя, второй пилот, смиренно настроился на задержку. Его вызвали из резерва, иначе бы он сейчас спокойно спал и завтра бы весь день отдыхал. Резерв заканчивался в восемь утра. Можно проторчать на аэродроме и никуда не улететь. После восьми из резерва вызовут уже другого пилота. В этом случае Володе выход на работу не зачтут, и получится, что он как будто бы спокойно спал в гостиничном номере или дома, будь тот в шаговой доступности от терминала.

Информационное табло мигнуло переносом казанского рейса еще на час позже. Экипаж на борту, пассажиры томятся в зале ожидания. Наверняка клянут пилотов – а кого же еще? Это они, лодыри, никуда не торопятся. Старший проводник заглянул в кокпит: когда полетим? Ему надо понимать, к чему готовиться. Чем дольше задержка, тем нервознее пассажиры.

– Кто его знает, – пожал плечами Дмитрий. Лицо спокойное, немного отрешенное. Задержка – обычнейшее дело, как бы прискорбно это ни звучало. Не выгодно руководству компании держать резервные борты. Дешевле мариновать пассажиров в накопителе, даже предоставлять им питание и гостиничные номера, чем потратиться на лишний самолет. А то, что народ проголосует рублем за конкурентов, не страшно. Пока рейсы под завязку, можно не стараться выглядеть клиентоориентированной компанией. Хуже того: в последнее время «Ангара» стала продавать билеты в количестве, превышающем число посадочных мест, в расчете на то, что кто-то из пассажиров не явится или опоздает на рейс. Из-за двойных продаж часто случаются скандалы у стоек регистрации, на что представители авиакомпании разводят руками: вандалы сломали ваше кресло, лететь на нем никак невозможно, ждите следующего рейса.

– Техники работают, – пояснил он. – Николай, кофейку сваргань. Сахару два пакета. – И, улыбнувшись, добавил: – По-братски.

«По-братски» в данном случае значило «пожалуйста».

– И мне, – попросил Володя. – С сэндвичем каким-нибудь. А то в рейс выдернули, пожрать не успел.

Наконец за обшивкой в багажном отсеке обнаружили прохудившуюся трубку. Надо менять. Хорошо хоть в Пулково у «Ангары» свой склад и там завалялась нужная деталь. Иначе неизвестно, как долго еще пришлось бы прождать вылета.

Как и полагается, Дмитрий осмотрел самолет на предмет видимых несоответствий и, убедившись в их отсутствии, расписался в бортовом журнале. Продрогший на ночном холодке (как обычно, поленился надеть плащ), КВС[2] вернулся в кабину.

По прогнозу в Казани ожидались грозовые очаги. То, что гроза окажется в момент прилета в районе аэродрома, лишь один из возможных вариантов. Если повезет, они сядут по расписанию. Отметили запасные, заправились, приняли пассажиров и багаж, получили разрешение, вырулили на исполнительный старт. Сегодня они на легком триста девятнадцатом. Дмитрию нравился этот самолет: на длинном триста двадцать первом нужно делать предвыравнивание[3], иначе можно не успеть вытащить. На триста девятнадцатом можно и без него. Зато на посадке девятнашку болтает, когда тяжелый двадцать первый идет плавно, как утюг.

Аэробус триста двадцать – нечто среднее. А вообще, все самолеты хороши, каждый из них прекрасен уже только потому, что создан для полета.

РУДы[4] плавно едут вперед до упора на TOGA[5]. Разбег, уносящаяся под ноги полоса. Дима нажал кнопку «автопилот», убрал закрылки. Перевалили за сотый эшелон. Теперь можно и расслабиться.

Володя залип в телефоне.

– Будешь спать? – спросил командир.

– Нет пока.

– А я, пожалуй, посплю. – Огарев устроился удобнее в кресле, приспособив под шею надув-ную подушку в виде красной лисы с безумными, по-жабьи выпученными глазами. Дмитрий предпочитал лаконичные вещи без ненужных украшательств: функциональные, строгих черных и темно-синих цветов. И вообще в самолете он прекрасно обходился без подушки. Но лису ему подарила Агата, и этим было все сказано.

Как назло, когда есть возможность поспать, не уснуть. Проворочавшись час, он взял смартфон. На рулении характерные звуки Ватсап оповестили о новых сообщениях. Тогда было не до сообщений, потом Дима о них забыл, а теперь самое время для просмотра.

«Агуша верна себе, – улыбнулся Дмитрий, – прислала галерею фотографий: лисички, букет (намекает на невнимание с его стороны?), себя и смайлики в виде сердечек. Хороша, – залюбовался Дима. – Особенно в обтягивающей футболке. Когда появится связь, надо будет обязательно что-нибудь ответить, чтобы Агушка не обиделась». Переписку Огарев не любил, он попросту не знал, что писать, и смайлики были его спасением.

Разрозненные лесами и полями, внизу ульями светились скопления огней. Жемчужными бусами извивалась дорога, внезапно обрывающаяся в конце какого-то населенного пункта. Изредка тускло мерцали движущиеся огни одиноких машин. В районе Нижнего затянуло сплошной облачностью, смотреть стало не на что. Потрепались с Володей о том о сем, поиграли на планшете в нарды. Время еле тащилось. Дмитрий закрыл глаза и уже стал проваливаться в тягучий сон, как пронзительно завопила сигнализация, доставив порцию адреналина и добавив пару шрамов на сердцах пилотов.

Сигнализация оповещала о пожаре в санузле. Наверняка кто-то из пассажиров закурил. Хоть бы погуглили, как дымить в обход пожарного датчика.

Через полминуты по вызову в кокпит явился старший бортпроводник.

– У нас оповещение о пожаре в хвостовом туалете, – произнес Огарев с тревогой в голосе. В его голове вихрем пронеслась очередность действий, предписанных инструкцией в случае возгорания.

– Долбоящеры!.. – высказался по этому поводу Николай и метнулся проверять аварийный санузел, попутно оценивая обстановку на случай возможной эвакуации. Так и оказалось: в туалете салона эконом-класса явственно