Екатерина Вильмонт - Плевать на все с гигантской секвойи Страница 3

– Мам, пойдем наверх! Лестница крепкая!

Они поднялись на второй этаж. Там была одна очень большая комната, обшитая светлой вагонкой, но совершенно пустая. Два больших окна без занавесок. По-видимому, комнату отделали, но еще никто в ней не жил.

– Мамочка, миленькая, не надо продавать этот дом! Мамочка, ну пожалуйста! – взмолился Мишка. – Тут так клево!

– Да, я просто потрясена, с какой стати тетя Аня мне все это оставила? С ума сойти… Дом и вправду чудный!

– И мы не поедем к Валентине?

– Ну я не знаю, надо еще привести все в божеский вид… И потом, тут же нет ни ванной, ни сортира. Удобства на дворе. Я это терпеть не могу!

– Но ведь можно же сделать…

– О, знаешь, сколько это стоит? И потом, начнешь что-то одно делать, другое посыплется…

– Ну мама, сейчас ведь можно купить биотуалет!

– Боже! Какой ты умный! А ведь и вправду можно!

– А еще можно купить душевую, я видел рекламу, такая прозрачная кабинка, а вода греется от солнца…

Марина с удивлением смотрела на сына. У него горели глаза.

– Мамочка, мне так тут нравится! А как пахнет, ты чуешь?

– Чую, чую.

– Эй, хозяева! – раздался из сада женский голос.

Марина вздрогнула и поспешила вниз.

– Ой, здравствуйте, вы новая хозяйка? – спросила пожилая женщина с приветливым, добрым лицом.

– Да, вот получила в наследство, – смущенно сказала Марина.

– Ну и на здоровье. А это сынок ваш?

– Да. А вы наша соседка?

– Не совсем, я дружила с Анной Серафимовной и после ее смерти за домом приглядывала, сама я в деревне живу, тут неподалеку. У меня корова, так я сюда дачникам молочко ношу. И вдруг смотрю, машина возле дома стоит, дай, думаю, загляну, вдруг новым хозяевам что занадобится… Вы, значит, Мариночка? Мне Анна Серафимовна говорила, что дачу родственнице отпишет, Мариночке.

– Я никак не ожидала! Мне когда сообщили, я страшно удивилась, почему тетя Аня так поступила…

– Да как же? Вы ж ей как помогали, она рассказывала, говорила, сын родной и не вспомнит о матери, а двоюродная племянница помогает… Сыну хватит и квартиры, так она сказала, тем более он вообще дачу ненавидел, а теперь за границей живет, зачем ему, а у вас сынок маленький, ему на даче жить надо.

– Ой, а как ваше имя-отчество? – опомнилась Марина.

– Да я тоже Анна. Анна Ивановна, но вообще-то меня все тетей Нюшей зовут.

– Анна Ивановна, мне вас даже угостить нечем, мы приехали просто посмотреть… Но я вам так благодарна, в доме чистота, я думала, тут бог знает что творится.

– Да нет, я убираюсь… А то думаю, Мариночка приедет… Мне ведь от вашей помощи тоже кое-что перепадало, – смущенно засмеялась тетя Нюша. – Анна Серафимовна, бывало, скажет: Нюша, мне Мариночка посылочку прислала, тут и конфетки и печеньице заграничное, давай чайку попьем, а еще, говорит, тут кофточка модная, мне такая уж ни к чему, а ты для внучки возьми, – и деньжат тоже иногда подбрасывала, как дочка моя померла… Я говорю: да не надо, вам самим пригодится, – а она: нет, Нюша, мне помогают, и я должна помогать по мере сил… Хорошая она женщина была, Анна Серафимовна, царствие ей небесное. Ах, жалко, молочко-то я уж отнесла, а то попробовали бы, у меня молочко хорошее, вкусное… А вы тут летом жить-то будете?

– Обязательно! – подал голос Мишка. – Обязательно будем!

– Вот и хорошо!

Марина вытащила из сумочки две пятисотрублевые бумажки.

– Да вы что, зачем это?

– Ну как же, вы тут убирали, следили, я вам очень-очень благодарна. И надеюсь, мы с вами тоже подружимся, и молоко будем брать.

– У меня еще и творожок со сметанкой, и маслице…

– Вот и чудно! Вы только дайте мне ваш адрес.

– А у меня телефон есть. Если что занадобится, звоните. Стекла тут на верандочке побились, так, может, я зятю своему скажу, он придет, стеклышки вставит, перильце вот на крылечке починит…

– О да, буду вам очень признательна… Надо вам, наверное, еще денег оставить?

– Нет, он когда все сделает, разочтемся, но деньги вы уж мне отдавайте, а то пропьет… Он мужик золотой, и руки у него золотые, но пьет, собака…

– Хорошо, договорились.

– А вы как, вдвоем тут жить будете?

– Нет, с нами еще одна пожилая женщина живет.

– Может, захотите огородик вскопать, так скажите, зять выкорчует тут местечко под грядки, вскопает…

– Да нет, спасибо, пока не надо, вот на будущий год, может быть, и огород разведем.

– Правильно, вы сперва обживитесь, а потом уж по уму все сделаете… Ну пойду я, пожалуй.

– Может быть, мы вас на машине довезем? – предложила Марина. – А то у вас сумки, я смотрю…

– Да нет, спасибочки, но я уж пешком, мне еще в магазин зайти надо и к одной знакомой завернуть обещалась. А вы как переезжать надумаете, звоните, я к вашему приезду все тут налажу.

– Мам, только я парное молоко пить не буду! – предупредил Мишка, едва тетя Нюша скрылась из виду.

– Да не пей, кто тебя заставляет, – рассеянно проговорила Марина, присев на крылечко. – А ведь тут хорошо… Воздух какой, а, Мишка!

– Тут просто классно! Суперски!

– Но нам надо ехать.

– Эх, зря мы никакой еды не взяли, а то устроили бы пикник!

– Да, это было бы неплохо. Ничего, в следующий раз обязательно устроим пикник! Кстати, тут можно жарить шашлыки…

– И никакая Валентина не будет придираться!

Помнишь, в прошлом году Игорь хотел шашлыки жарить, как она развопилась? Мам, а картошку в костре будем печь?

– Легко!

– Как ты думаешь, Алюше тут понравится?

– Уверена, особенно если мы купим биотуалет!

Мишка сел на крылечко с ней рядом. Она обняла его, поцеловала в макушку. Как хорошо…

– Мам, а наверху ты можешь устроить себе студию!

– Да ну! Наверху ты будешь жить, это будет твое царство!

– Нет, правда?

– Конечно! Я ведь не смогу тут много бывать, у меня работа. Все, Мишка, надо ехать, у меня уже начинается кислородное отравление! Еще немножко – и придется припадать к выхлопной трубе, как советовал Жванецкий!

– А можно я еще разок наверх сбегаю? Это ж теперь мое царство?

– Беги, только на пять минут, не больше!

Как странно, у меня такое ощущение, что начинается какой-то новый этап в жизни… И тут на природе почему-то хочется любви… Мне казалось, с этим уже покончено… Наверное, я устала… Бегаю как цирковая лошадь по кругу и ни о чем таком не думаю… А тут вырвалась с манежа – и вот уже дурацкие мысли в голову лезут. Да какая там любовь, где ее взять?

– Мишка! Пора ехать!

Михаил Петрович Максаков среди знакомых слыл небывалым везунчиком. Действительно, как ни посмотри, все у него складывалось на редкость удачно. И в семье, и в карьере. Его все любили, и с женщинами никогда никаких осложнений не бывало, просто на удивление. Он нравился женщинам и сам их любил. Но никогда никаких драм и тем более трагедий. Все ему давалось легко. В школе и университете он учился играючи – благодаря выдающимся способностям, редкому обаянию и легкости характера. «Ну, Мишка, ты счастливчик, тебе даже с тещей повезло, – шутили приятели, – а это уж фантастическое везение!» Действительно, теща у него была замечательная. Умная, интеллигентная, с прекрасным чувством юмора. Все двадцать семь лет они жили душа в душу, а это, согласитесь, нечасто бывает. Нина Евгеньевна конечно же догадывалась, что зять не блюдет абсолютную верность ее дочери, но считала, что это в порядке вещей, и, как могла, сглаживала острые углы. Вероятно, она покрывала и кое-какие грешки дочери, догадывался он, но, пока ничего не знаешь, живешь спокойно, он не был ревнивцем, хотя в общем-то любил жену и не хотел ни на кого ее менять. Если бы его самого спросили, считает ли он, что жизнь его удалась, он, безусловно, ответил бы да, но не преминул бы заметить, что единственной, правда относительной, неудачей, можно считать только отсутствие сына, но что поделаешь, если после рождения дочери Вика больше не пожелала иметь детей. «Восемь девок, один я», – смеялся он на семейных торжествах. Жена, дочка, теща, мама, сестра. Была одно время надежда на внука, но дочка прожила с мужем только год и вернулась к родителям. А теперь совершенно не стремилась ни к замужеству, ни к деторождению, так что и внука пока ждать не приходилось. Это сплошь женское окружение нисколько его не раздражало, нет. Он всех их нежно любил, лишь иногда на него находили приступы тоски, и тогда он пускался в авантюры, но не запивал, не играл на бегах и в казино, нет, он просто отправлялся в какие-то экстремальные экспедиции, что называется, на выживание. То в пустыню, то на Крайний Север, то в горы. В последние годы побывал даже на юге Африки и в лесах Амазонки. Это бывало с ним нечасто, раз в три-четыре года, и возвращался он оттуда обновленным. Конечно, дома все волновались, но всегда надеялись на его везение, и удача действительно ему не изменяла. К пятидесяти годам это был весьма преуспевающий юрист, специалист по морскому праву, подтянутый, элегантный и почти всегда в хорошем расположении духа.