Райан Уинфилд - Мелодия Джейн Страница 30

Калеб постучал снова, на этот раз громче. В глубине дома послышался оглушительный грохот, затем крик, а потом шарканье. Дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге показалась старуха. Вокруг ее обутых в шлепанцы ног вились кошки.

– Здравствуйте, миссис Готорн. Я ваша соседка и…

– Знаю я, кто вы такая, – оборвала ее старуха и поплотнее запахнула свою шаль на костлявых плечах. – Сказала же – нет. Я не намерена покупать эту чертову страховку, которыми вы торгуете. Это деньги, выброшенные на ветер.

Джейн была слегка ошарашена тем, что пожилая дама ее узнала. Теперь Джейн припомнила, какую несговорчивость миссис Готорн проявила в ее прошлый приезд.

– Вообще-то, мы здесь совсем по другому поводу.

– Ответ будет тот же самый. Нет!

Джейн пропустила этот выпад мимо ушей.

– Можно нам хотя бы войти в дом?

– Наверное, с моей стороны невежливо заставлять вас торчать на крыльце, так ведь?

Дом был по самую крышу завален самым разнообразным старьем, так что в гостиную пришлось пробираться бочком. Когда Джейн с Калебом сели на диван, в воздух взвилось облако пыли, и оба закашлялись. Старуха медленно опустилась в просиженное кресло, уперлась локтями в мосластые колени и, положив подбородок на сложенные в замок руки, уставилась на них. У миссис Готорн был длинный крючковатый нос и яркие глазки-бусинки, и Джейн подумалось, что она напоминает старую сморщенную птичку, наблюдающую за ними со своей жердочки.

– Мы пришли к вам по поводу вашего козла, – начала Джейн.

Старуха заерзала:

– Если вы о том, что он орет как резаный, с этим ничего не поделать.

– Нет, дело не в этом, – сказала Джейн. – Вообще-то, мы хотели бы взять его у вас напрокат.

– Напрокат? На кой ляд вам мог понадобиться старина Билл?

– Его зовут Билл? – впервые за все время подал голос Калеб.

– На самом деле его зовут Билл Клинтон, – заявила старуха.

– Ладно, считайте, что я клюнул на вашу наживку. Почему его назвали Биллом Клинтоном?

– Потому что эта похотливая скотина пытается оттрахать все, что видит. Как-то раз он даже вскочил на соседского ньюфаундленда. И если вы хотите взять его напрокат, чтобы устроить притон для скотоложцев вроде тех, что показывали в новостях, лучше уходите сразу. Я не желаю иметь с этим ничего общего, хоть вы мне что пообещайте.

– Нет, – заверила ее Джейн, с трудом сдерживая смех, – мы не собираемся делать ничего подобного. Просто у нас есть кусты ежевики, от которых надо избавиться.

– Что ж, с тех пор, как мне заменили бедренный сустав, я не слишком хорошо управляюсь с работой по двору, так что, сами понимаете, я не соглашусь расстаться со стариной Биллом, если только предложение не будет совсем уж заманчивым. И разумеется, транспортировка за ваш счет.

– Вообще-то, он уже и так находится у меня во дворе.

– Если он сбежал и что-то потравил, я за это никакой ответственности не несу!

– Нет, все было не так, – сказала Джейн. – Калеб решил, что козел бесхозный, и привел его домой.

– Потому что он умирал с голоду, – вставил Калеб.

Старуха принялась переводить взгляд с Джейн на Калеба и обратно, прикидывая, какую выгоду можно извлечь из новой информации.

– Ну, это все меняет. Давно вы его украли?

– Четыре дня назад. И я его не крал, а взял в долг, вот и все.

– Берни Мейдофф[5] тоже рассказывал эту сказочку, когда дал деру с доброй третью всех моих сбережений. Воровство есть воровство, молодой человек. В какие бы одежды вы его ни рядили.

– Поэтому мы и здесь, – вмешалась Джейн. – Мы хотели бы взять у вас козла напрокат, чтобы все было по-честному.

Старуха откинулась на спинку кресла и рассеянно протянула похожую на клешню руку, чтобы погладить проходившую мимо кошку.

– Пятьдесят баксов в день кажется мне подходящей ценой.

– Пятьдесят баксов в день? – расхохотался Калеб. – За этого старого поганца? Да вы шутите! За такие деньги я могу заполучить козла, который чуть что хлопается в обморок, и выставлять его за деньги. К тому же вам придется платить нам за его прокорм.

– А вам придется отправиться за решетку за воровство! – отрезала пожилая дама.

– Наверное, нам стоит подать на вас жалобу в общество защиты животных за жестокое обращение.

– Давайте не будем ссориться! – вскинула руки Джейн.

– Сорок долларов и ни центом меньше! – заявила старуха.

– Знаете что? – покачал головой Калеб. – С вас наверняка станется окончательно заморить его голодом. Давайте-ка мы выкупим его у вас за сорок баксов.

В темных глазах-бусинках зажегся интерес.

– Может, я и не заканчивала колледжей, молодой человек, но с деньгами обращаться умею. Видите вон ту лампу на столе? Переверните ее. Давайте переверните ее и скажите, что написано у нее снизу.

Калеб покосился на Джейн и пожал плечами. Потом, протянув руку, приподнял лампу и заглянул под низ:

– Там пожелтевшая наклейка, на которой написано «тысяча девятьсот семьдесят шестой».

– А что еще там написано?

– Два доллара пятьдесят пять центов.

– Совершенно верно. А теперь приподнимите вон те часы рядом с ней. Что на них написано?

– «Тысяча девятьсот восемьдесят второй, пять долларов».

Старуха кивнула:

– Если хотите, можете подняться с дивана, на котором сидите, и тоже его перевернуть.

Калеб опустил часы обратно.

– Я понял, к чему вы клоните.

– Вот и славно. Я знаю, что и за какую цену было куплено. И что и за какую цену было продано.

– Знать цену вещи и знать ее ценность – большая разница, – возразил Калеб.

Джейн увидела, как губы старухи дрогнули в улыбке.

– Возможно. Но я знаю, что этот козел стоит гораздо дороже, чем какие-то вшивые сорок долларов.

– Ладно, – уступил Калеб. – Семьдесят пять.

– Триста долларов – и ни цента меньше.

– Держите карман шире. Может, я бы за него столько и заплатил, если бы он был лет на пять помоложе и не орал без умолку, как будто его убивают.

– Ладно, какая ваша цена?

– Сотня.

– Двести пятьдесят.

– Сто семьдесят пять и по рукам.

– Договорились.

Джейн молчала, наблюдая за тем, как Калеб азартно торгуется. Сейчас он раскрылся перед ней с той стороны, которую она пока не видела. И ей это понравилось.

После того как Калеб расплатился со старухой купюрами из своего конверта и та выдала ему на сдачу пригоршню старых десятицентовиков и четвертаков, которые хранила в банке из-под кофе, он заставил ее подписать купчую. Калеб нацарапал купчую на обратной стороне конверта, который старуха вытащила из мусорной корзины. Потом они ударили по рукам, и миссис Готорн вышла проводить их до крыльца.

Когда они уже спускались по ступенькам, она окликнула Калеба: