Маша Царева - Блондинка и брюнетка в поисках приключений Страница 30

Мы с Мирой не разбираемся в китайской кухне, поэтому свалившийся с небес спутник отобрал у нас меню и сам сделал заказ.

Когда принесли «весенние блинчики» с овощами, он решил вернуться к теме странностей женской дружбы.

– Нет, а мне все же интересно, – нахмурился он, – вот пройдет этот год, деньги вы потратите, так?

– Так, – хором подтвердили мы.

Сумма на нашей кредитной карточке была столь внушительной, что нам пока с трудом верилось, что она может подойти к концу. Так ребенок не верит в то, что у него тоже когда-нибудь появятся седые волосы, вставная челюсть и манера нудно рассуждать о политике за ужином.

– А что, если вы не уживетесь? Поссоритесь? Не захотите видеть друг дружку?

– Нет, – твердо сказала Мира, и я взглянула на нее с благодарностью, – мы – это почти зеркальное отражение друг друга.

– Совсем не похожи, – не понял ее мысль Валерий.

– Не в смысле внешности, – Мира нервно взбила волосы рукой.

Я отвела глаза – в свечном полумраке моя подруга выглядела старше и как-то… суше. Черты ее лица заострились, резче обозначились морщинки. Меня оглушила волна острой жалости – да если бы это было возможно, я бы подарила ей половину своей привлекательности. Чтобы она тоже могла вальяжно распустить хвост перед мужчиной… только не перед шотландским русским Валерием, потому что невидимая нить, связывающая нас с ним, с каждой минутой становилась все крепче.

– У нас одинаковый взгляд на жизнь, – сказала Мира, – одна и та же философия.

– И в чем же она состоит? – улыбнулся Валера, вгрызаясь в блинчик.

– В гедонизме, – не растерялась Мира, – и еще в том, что мы живем настоящим. Над нами не довлеют печальные или, наоборот, слишком радостные воспоминания.

– А это плохо? – провоцировал он. – Если ты любишь вспоминать о чем-то хорошем?

– Одна моя знакомая четыре года назад просочилась в гримерную певца N и сделала ему минет, – расхохоталась Мира, – с тех пор она только об этом и говорит. К несчастью, певец этот сейчас в фаворе, куда ни плюнь – везде его физиономия. Клипы, интервью, а еще он снимается в рекламе. Наша Анька вместо того, чтобы забыть приключение, которое и лестным-то не назовешь, и строить новые отношения, всем знакомым мужчинам рассказывает о члене N. Это хорошо?

– Мм-м… Наверное, нет, – стушевался Валерий.

– Ну вот. А мы с Настасьей живем сегодняшним моментом, так, как хотим. Мы редко вспоминаем прошлое и почти не задумываемся о будущем.

Неслышно суетящиеся вокруг нас официанты заставляли стол невообразимыми закусками. Валерий не пожадничал и закатил нам роскошное пиршество. На шкворчащих маленьких сковородочках приветливо алели сочные креветки, благоухали румяные кусочки баранины в сладком соусе. Я подцепила вилочкой китайский гриб. Тонко-сладкое сливовое вино безмятежным океаном разлилось в моей голове, утопив в томной толще нечеткие островки мыслей. Я смотрела на танцующие тени на стенах и вяло прислушивалась к философскому спору Миры и Валерия. Я была даже рада, что подруга взяла на себя вербальную часть свидания, оставив мне лишь неразбавленную чувственность. Мне хотелось молчать. И хотелось… Валерия. Из-под пришторенных ресниц я смотрела на его профиль. Я подумала: а ведь может получиться и так, что уже сегодняшней ночью его темные губы не оставят на моем теле ни одного нецелованого пятачка. Я просто сидела возле него и медленно цедила третий по счету бокал сливового вина, а в нижней части моего живота тем временем зарождалась обжигающая шаровая молния. В какой-то момент я осознала, что уже не прислушиваюсь к разговору. И попыталась взять себя в руки – а что, если меня о чем-нибудь спросят?

– Но всякое может случиться, – настаивал Валерий, – женская дружба – это коварные отношения. Сегодня они почти сестры, а завтра влюбляются в одного и того же парня и все, будто бы черная кошка между ними пробежала.

Я заметила, что Мира вздрогнула. Неужели она тоже успела в него влюбиться? Пытливо вглядываясь в ее лицо, я отметила разрумянившиеся щеки и особенный зовущий блеск в глазах. Она была маячком, незаметно для себя самой сигнализирующим о том, что стоянка в порту свободна. Только вот вокруг не было корабля, претендовавшего на ее гостеприимную гавань.

Щемящее чувство сестринской нежности заставило меня протянуть руку и коснуться Мириной ладони. Она удивленно на меня взглянула. Ее руки были горячими, мои – отчего-то ледяными. Наверное, я слишком долго сжимала в ладони бокал. В свой взгляд я попыталась вложить многое: да, подруга, я все вижу и понимаю, но мое тело уже зовет меня в известном направлении, и поскольку тебе там все равно ничего не светит, то я не вижу смысла, чтобы отказываться… Но завтра все встанет на свои места, мы отправимся на север, поселимся в заброшенном замке, не будем краситься и брить ноги и снова станем лучшими подружками.

– Ну, это вряд ли, – усмехнулась Мира, – во-первых, у нас с Настей совершенно разные вкусы на мужчин. Во-вторых, я бы никогда не пожертвовала ею ради мужика. Моя бабушка любила говорить, что мужчина – как трамвай. Не надо бежать за ним, потому что через пятнадцать минут подойдет следующий.

– Неужели у вас никогда такого не было? – допытывался Валерий.

Сжалившись над Мирой, над ее неуместными чувствами и ее священно-девственной постелью, в которой она будет маяться всю сегодняшнюю ночь, я решила сменить тему разговора.

– Да какая разница, – воскликнула я, – было ли, не было. У каждой из нас свои преимущества. И будь уверен, что на мужчинах мы пока не зацикливаемся.

– Твое преимущество – в красоте, так? – Его голос потеплел, взгляд – тоже.

Я чувствовала, как он буквально пожирает меня глазами, и плавилась, как брошенная на сковороду шоколадка. Поскорей бы принесли десерт. Поскорее бы кончилось вино. Поскорее бы у него кончились деньги. Поскорее бы ночь. Вон отсюда, прочь, в неизвестность, в зябкую эдинбургскую ночь. Куда угодно – лишь бы он меня поцеловал.

– Англичанки не очень-то красивы, – вздохнул Валера, – когда я увидел Настасью, сразу заподозрил, что она русская.

Мира вяло улыбнулась. Ей было обидно, что он хотя бы из вежливости не упомянул о том, что и она тоже вполне ничего.

– Наверное, ты модель?

– Была когда-то, – скромно улыбнулась я, – работала довольно успешно, хотя звездой так и не стала. Зато снималась для телеролика, рекламирующего нижнее белье!

– Уверен, мужчины не могли отлипнуть от экранов, – его взгляд небрежно скользнул по моему телу сверху вниз.

Я судорожно вздохнула, изо всех сил борясь с желанием положить его руку на свое колено.

Образумься, Настасья. Остынь. Закажи эспрессо. Отведи взгляд.