Татьяна Дубровина - Испить до дна Страница 30

Кажется, и на этот раз с нею произошел тот самый, исключительный случай. И она, помня о своей первой оглушительной неудаче, испугалась.

Ей страшно было вновь стать жертвой любви-тореро, она не хотела участвовать еще в одной корриде, пусть даже яркой и праздничной. Спокойно, по-телячьи пастись на изумрудной весенней травке куда безопаснее...

Однако изумрудный цвет — цвет Венеры, богини чувств и управительницы созвездия Тельца. Он рождает смутное томление, которое разрастается в мечту все о том же стремительном порыве, и невозможно больше невозмутимо жевать побеги успокаивающей травы-валерианы на тихом деревенском лугу...

...«Неужели действительно любовь с первого взгляда — не выдумка, не поэтическая метафора и не заблуждение, свойственное только ранней юности? — изумленно думала наша художница, шагая по пляжу рядом с загадочным человеком, перекинувшим через плечо легкую сумку со своим нехитрым имуществом. — Что в нем такого особенного, в этом Алексее Никитине? Отчего мне доставляет такое наслаждение следить за каждым его жестом, ловить каждое его слово?»

Походка у него была удивительная. Вроде и быстро движется, так что миниатюрная Ленка еле поспевает за ним, а в то же время — будто плывет. В музыке такой прием называется «легато», каждая нота будто вытекает из предыдущей...

И что тут такого? Подумаешь!

Ну, спас он ее. Однако она — давно уже не семнадцатилетняя девочка, способная потерять рассудок из-за романтического стечения обстоятельств. Она, слава Богу, научилась мыслить трезво и, как говорит бабушка, «держать голову в холоде». Научилась на собственных ошибках.

Может быть, ее, как художницу, покорила его внешность? И эта мгновенная влюбленность несет на себе, так сказать, эстетический отпечаток?

Да нет, непохоже. Алексей, конечно, достаточно хорош собой, но — не Аполлон же Бельведерский!

Высокий, стройный. Но можно ведь сформулировать то же самое иначе — длинный и худой.

Нельзя сказать, чтобы мускулатура была так уж сильно у него развита. Хотя и не слабак, конечно. В общем, в пределах нормального мужского стандарта.

Коротко подстриженные волосы зачесаны назад, а цвет у них показался ей каким-то неопределенным. Не только в первый момент, когда она успела глянуть на него посреди адриатических волн, но и сейчас, после долгого заинтересованного наблюдения, Алена не могла бы с полной определенностью назвать его блондином, брюнетом или шатеном. Ясно лишь одно — не рыжий. Это уж точно.

Странно, ведь глаз у нее в отношении цветовых оттенков и нюансов наметан, и она смотрела на Алексея практически не отрываясь и отворачивая голову лишь тогда, когда надо было заглянуть под очередной тент в поисках своей одежды!

В эти моменты она ловила на себе его скрытные, восхищенные взгляды. Алена не подавала виду, что замечает их, однако испытывала сильное, чувственное, почти физическое наслаждение, как будто спутник нескромно прикасался к ее телу.

Она вновь и вновь пыталась отгородиться от этого ощущения, стыдясь его, считая для себя чуть ли не позорным, однако не так-то просто было отделаться от наваждения. Да и немудрено, ведь оно было навеяно самой Венерой, богиней любви...

«Да что ж у него, глаза щупальцами снабжены, что ли? Черт, так и ласкают, так и гладят мою кожу... Вот, сейчас, несомненно, он рассматривает колени... ох, они у меня просто подгибаются... А теперь перевел взгляд на шею, я это знаю, знаю доподлинно! И крестик, и цепочка как будто раскалились».

Время от времени она настороженно спрашивала:

— Почему вы на меня так смотрите?

А он отвечал вопросом на вопрос:

— А почему вы решили, что я смотрю?

Ну что тут ответить! Если скажешь: «Я чувствую твои прикосновения», то ведь это может быть понято именно как приглашение к более тесному контакту!

И она неопределенно цедила:

— Да так... догадалась...

Но это тоже казалось ей нескромным. Дескать, считаю себя такой неотразимой, что мужчина просто не может на меня не воззриться! Но ведь на самом деле это не так, Алена никогда не была самовлюбленной выскочкой!

Короче говоря, чувство неловкости и дискомфорта нарастало с каждой минутой.

К счастью, наконец они набрели на сиротливо брошенные под зонтиком вещи Алены. Все было на месте, кроме унесенной штормовым ветром панамки, и она начала торопливо натягивать костюмчик прямо поверх бикини, не заходя в кабинку для переодевания... потому что не хотелось ей ни на секунду отдалиться от него!

Алексей тактично отвернулся и облачился в футболку и длинные шорты...

«Ну вот, закончилась эта пытка взглядами», — подумала девушка с облегчением и с некоторой досадой.

«Какой идиотизм! Не с ума ли я схожу? — мысленно проговорил Алексей Никитин. —Ужасно, но мне хотелось бы, чтобы она начала тонуть снова, и я бы опять вытаскивал ее из воды... крепко обняв!»

«Какая глупость! — говорила про себя Алена, не догадываясь, что почти в точности вторит его мыслям. — Это чудовищно, но мне бы снова хотелось оказаться там, на глубине, и, если понадобится, даже опять захлебнуться! И пусть бы он, как и в первый раз, вовремя оказался рядом и, подхватив меня, прижал к себе!»

«Такое знакомство не должно быть простой случайностью. Наверное, это судьба», —думал Алексей.

Он был фаталистом.

А реалистка Алена сомневалась: «Странное, случайное стечение обстоятельств. Мало ли бывает в жизни разных мимолетных встреч? Но почему, почему именно эта так сильно повлияла на меня? Наверное, в результате стресса, ведь я чуть было не погибла. А может, тут, в Италии, климат такой... располагающий к любви? Видно, из-за него итальянские художники во все времена предпочитали писать любовные сюжеты! Но я-то — русская, я не должна поддаваться этому!»

Тесноватый бар казался огромным из-за венецианских зеркал, которыми вместо привычных деревянных панелей были отделаны его стены.

Создавалось впечатление, что во все четыре стороны света уходят бесконечные анфилады точно таких же полутемных помещений, в которых стоят маленькие круглые столики и стулья с причудливо изогнутыми золочеными спинками.

И в каждой следующей комнате — одна-единственная пара посетителей: Алена и Алеша, Алена и Алеша, еще Алена и еще Алеша... Сколько их всего — и сосчитать невозможно.

И вот все эти пухленькие девушки-тезки с еще влажными прямыми льняными волосами грациозно протягивают руки с тонкими запястьями к вычурным фужерам из дутого стекла и обнимают высокие ножки бокалов своими пальчиками с аккуратными розовыми ноготками... Сотни, тысячи, десятки тысяч пальчиков и ноготков...