Дана Хадсон - Осколок счастья Страница 30

Койка, отрегулированная под него по высоте и длине, оказалась довольно удобной, и Вуд попробовал заснуть, как ему и рекомендовал врач. Но боль, волнами набегавшая на него, не дала ему даже смежить веки.

Он постарался отвлечься, думая о том, что было накануне. Гонки, гонки, и опять гонки. Он почти всегда приходил первым. Если только не узнавал, что есть гонщики, для которых победа важнее. В Австралии он дал обогнать себя парню, для которого денежный приз был гарантией поступления в университет, а в штате Колорадо гонщику, которому он был нужен, чтоб выкупить у банка отцовское ранчо.

Недоумевающие отчим с матерью просили его прекратить опасные приключения, но он их не слушал. Захватывающий во время гонок адреналин хотя бы отчасти заглушал чувство вины, терзавшее его днем и ночью. Вот и сейчас он был рад боли, мучавшей его. Физическая боль была предпочтительнее боли душевной, изводившей его вот уже год.

Но все-таки, где же он? В палате было пусто, и он разочарованно вздохнул. Тут же рядом раздался сочувственный женский голос:

– Вам плохо? Поставить обезболивающий укол?

Вуд осторожно перевел глаза вправо. На стуле рядом с койкой стоял стул, на нем сидела немолодая медсестра с добрым лицом. На ней был белоснежный халат, который слепил ему глаза. Прикрыв веки, он спросил:

– Где я?

– В госпитале святого Стефана, Стокгольм. Я фру Юхансон.

Стокгольм? Интересно, а что он делал в Стокгольме? Разве здесь были гонки?

Очевидно, он произнес свои мысли вслух, потому что фру Юхансон ответила:

– Не знаю, есть сейчас в Швеции гонки или нет, но вы в них не участвовали. Вас привезли с места массовой аварии. Там столкнулись несколько автомобилей. Сегодня гололед.

Теперь стала понятна серая хмарь за окном. Это просто зима, снегопад. Но все-таки, почему Стокгольм?

– Вот как? И что же я там делал?

– Ну, я думаю, куда-то ехали, как и большинство пострадавших.

– А на какой машине я ехал?

– Не знаю, к сожалению. А вы что, ничего не помните?

– Как оказался в Стокгольме и что здесь делал, не помню.

– Это не страшно. Скорее всего, это последствие наркоза и через пару дней пройдет. Просто не волнуйтесь и не напрягайтесь. Сообщить о вашем состоянии вашим родным?

– Нет. Мать будет сильно волноваться, а помочь ничем не сможет, так какой прок?

– Вы правы. Так лучше. Вам, вероятно, больно? Дать вам обезболивающее?

– Не надо. Лучше потерплю. Не хочу проваливаться в пустоту. Но что со мной? Последнее, что я помню – это пламя.

– Так и есть. Перед вами загорелась машина, пламя перекинулось на вашу. Но вас успели вытащить. Правда, вам немного обожгло лицо, но не сильно. Забинтовать пришлось, потому что от разбитого стекла у вас многочисленные порезы. Хорошо, что мелкие. На паре ребер трещины, но от них больше неудобств, чем вреда. Так что ничего страшного.

Вуд поморщился от острой боли, кольнувшей в груди, непроизвольно дернул мускулами лица и зашипел уже от боли на обожженной коже, после чего решил, что фру Юхансон чересчур оптимистична для опытной медсестры. Хотя, возможно, это свойство ее характера, а не требования профессии.

– А кто был за рулем? Я?

– Насколько я знаю, вы ехали в такси.

– Водитель сильно пострадал?

– Не знаю. Пострадавших развозили по разным госпиталям, его здесь не было.

Вуд закрыл глаза, и в мозгу тотчас заполыхали желто-зеленые всполохи, отдаваясь болью во всем теле. Похоже, единственная его поездка в машине не в качестве водителя обернулась для него катастрофой. Придет ли он в себя настолько, чтобы продолжить выступления? Или ему придется заняться чем-то другим? Возвращаться в банк он не желает. Ему нужен постоянный приток адреналина. Может, пойти легионером куда-нибудь в горячую точку, где почаще стреляют? А что, это мысль. Надо будет ее обдумать.

Похоже, что он заснул, потому что на сердце вдруг странно полегчало. Ему показалось, что на лоб легли чьи-то прохладные пальцы, от которых по всему телу прошли острые лучики облегчения, и он замер, желая продлить неземное блаженство. Но вот раздался мягкий голос, так похожий на голос Сары, что он широко открыл глаза, не веря своим ушам. Над ним и впрямь склонилась Сара в белом сиянии. Вуд умиленно улыбнулся. Итак, он умер и попал в рай. И здесь Сара. Чудесно!

Он пристально следил за ней. Но что это? Она его не узнает? Но почему? Он так изменился?

Внезапная боль вернула его на землю. Нет, в раю такой боли быть не должно. Но лицо Сары над ним не изменилось. Оно было таким же сочувствующим, но в нем не было и искры узнавания. Вуд вспомнил, что он по самые глаза замотан в бинты. Она и не могла его узнать, даже табличка на его кровати была с чужим именем.

– Вы очнулись, мистер Смит? Как вы себя чувствуете?

Ему удалось прохрипеть неслушающимися губами:

– Нормально, насколько это возможно. – И добавил про себя, – если не считать небольшого умопомрачения.

Кивнув, Сара поднесла к его губам носик маленького чайничка, и он осторожно отпил несколько глотков. Напиток показался ему божественным. Хотя из рук Сары ему и яд бы показался волшебно вкусным. Но, не дав ему как следует напиться, Сара отняла у него источник живительной влаги.

– Не стоит пить помногу. Через полчасика я дам вам еще. А сейчас сделаем капельницу. После такой травмы велика опасность возникновения тромбов, поэтому потерпите немножко.

Пришла медсестра, но уже не фру Юхансон, а молодая и резковатая. С профессиональным безразличием и сноровкой воткнув иглу в вену пациента, она спросила:

– Что-нибудь еще, доктор?

– Нет, на этом пока все. Спасибо.

Медсестра ушла, а Сара заботливо подоткнула на Вуде одеяло.

– Здесь немного дует, а вам простуда совершенно ни к чему. Я побуду с вами, пока не закончится вливание.

Она села рядом на стул и рассеянно посмотрела в окно. Потом перевела взгляд на пациента, глядевшего на нее не отрываясь.

– Вы чем-то обеспокоены?

– Нет. То есть да. Как вас зовут?

Сара чуть нахмурилась.

– Для всех пациентов я просто доктор.

– Но все-таки?

– Зачем вам знать мое имя?

– Но я должен же кого-то благодарить?

– Ну, уж не меня, это точно. Лучше поблагодарите того человека, что рисковал своей жизнью, вытаскивая вас из огня.

– А вы знаете, кто это?

– Нет, но в новостях передавали, что пожарные спасли всех, кто попал в эту ужасную катастрофу.

– Я ничего не помню. Но вы уверены, что вы – реальность, а не моя выдумка?

Сара с недоумением посмотрела на него.

– Вы ничего не помните и сомневаетесь в реальности окружающих вас людей? Нужно пригласить к вам специалиста. Как бы у вас не было сотрясения мозга. Впрочем, вас ведь уже обследовали, значит, это последствия приема лекарств. Скоро пройдет. Но я на всякий случай добавлю вам в капельницу обезболивающее, эти симптомы могут развиться и на фоне болевого шока.