Елена Лагутина - Пуля для любимого Страница 30

— Насть, ты — волшебница. — Наташа сделала вывод, откусив внушительных размеров кусок пирога, даже еще не прожевав его до конца.

— Едва ли, — грустно усмехнулась Настя. — Будь я волшебницей, в моей жизни было бы, наверное, гораздо меньше проблем.

— Ну, я имею в виду по части кулинарного творчества. Ладно, не вешай нос. Не хотела тебя расстраивать. Доставай сигареты.

— Наташ, может не будем? — засомневалась Настя. — Вдруг Светлана Петровна?

— Да нет никакой Светланы Петровны, она же с утра в администрацию уехала. Вряд ли появится. А курить охота.

— А если дети?

— Ой, ну не ворчи ты. Давай одну на двоих передернем.

Закурив, они некоторое время помолчали. В этом молчании чувствовалась тревога — так было всегда, когда на душе у одной из них было тяжело. Потому что Настя и Наташа были не только коллегами. Они были настоящими, близкими подругами. Им часто приходилось курить одну сигарету на двоих.

— Ну, так что у нас сегодня? — прищурившись от сигаретного дыма, спросила Наташа.

— Четверг.

— Не делай из меня идиотку. Я спрашиваю, что случилось?

— Тогда так и спрашивай — что случилось? Ничего не случилось. Просто…

Настя молчала. Так было всегда — вечно Наташе приходилось из нее чуть ли не клещами вытаскивать все то, что ее мучает. Наташа делала это не из любопытства — просто знала, что подруге необходимо выговориться, как знала и то, что ей всегда тяжело начать говорить о чем-то сложном, серьезном и неразрешимом.

— Просто тебе в троллейбусе наступили на ногу? — с большим сомнением в голосе предположила Наташа. — Или, может быть, тебе голубь на плечо нагадил и не извинился?

— Да ладно тебе, Наташка. — Настя опустила глаза и медленно затушила о край пепельницы тлеющий окурок, а потом принялась водить этим окурком по гладкой черной поверхности, разгребая дорожки среди серого пепла и вычерчивая хитрые узоры на донышке пепельницы.

— Но я же вижу, что что-то не так. Ты с самого утра — как в воду опущенная. Как приговоренный к смертной казни в день накануне повешения. Да брось ты этот бычок!

Наташа резко поднялась, забрала пепельницу из рук Насти, вытряхнула все содержимое на газетный обрывок, свернула, смяла и сунула в ведро.

— Не забыть потом вынести, чтоб запаха не было. Настя!

Настя подняла глаза, стараясь не моргать, чтобы не стряхнуть слезинок, грозивших стать первыми каплями настоящего потока слез. И все-таки не сдержалась.

Наташа тут же подлетела, прижала ее к себе, принялась молча гладить по волосам, изредка касаясь губами.

— Ну перестань, слышишь. Что-то с тобой случилось, я знаю. Причем не сегодня и не вчера, Настька. А гораздо раньше. Что-то, о чем ты не хочешь говорить. Не хочешь или не можешь — не знаю. И я понятия не имею, что это. Успокойся, прошу тебя. Не надо плакать. Лучше расскажи.

Наташа осторожно сжала ладонями ее лицо и подняла его, заглянула в глаза. У Насти были серо-зеленые глаза в мелкую крапинку. Наташа вздохнула — в этот момент она поняла, что и в этот раз подруга ничего ей не скажет.

— Не могу, Наташа. Я не могу тебе этого сказать. И никому не могу. Прости, но это правда.

— Да ладно, я тебе верю. Может быть, потом, когда-нибудь, скажешь… Не буду настаивать. Ты только скажи — может быть, я могу чем-то тебе помочь?

— Нет, Наташка, — Настя добела закусила нижнюю губу, — не можешь. Я, наверное, поеду домой пораньше. У меня завтра тренировка. И вообще… Хочется немного пройтись, воздухом подышать.

Некоторое время они молчали, слушая, как бьются в окно мелкие снежинки.

— Послушай, — Наташа наконец нарушила молчание, — пойдем лучше ко мне. Ты помнишь, я тебе рассказывала про Олега. Приятеля моего Кости, журналиста, помнишь?

— Помню, — с неохотой подтвердила Настя, смахивая рукой крошки со стола в подставленную ладонь.

— Господи, ну сколько раз тебе говорить — не смахивай ты так крошки! Нельзя! Денег не будет! Ну неужели трудно тряпку взять!

— Да ну тебя с твоими приметами, — отмахнулась Настя, — не верю я в них. Ни в одну не верю.

— И напрасно.

В этот момент Настя уронила со стола нож, чем и спровоцировала очередной всплеск эмоций со стороны подруги.

— Вот видишь! — торжественно произнесла она. — А ты говоришь — не верю! Кто-то к нам придет. Может, это твоя…

Наташа не договорила. Именно в этот момент ручка на входной двери зашевелилась, скрипнула, повернулась — дверь тихо, медленно приоткрылась, и вот в дверном проеме показался силуэт мужчины. Мужчина был в шапке-ушанке из меха кролика, темно-синей телогрейке и валенках. Лицо багровело от мороза, глаза, окруженные бесчисленным количеством мелких лучиков-морщинок, смотрели с оптимизмом.

— …судьба! — договорила Наташа и прыснула в кулак. — Дядь Миш, вам чего надо-то?

— Да у меня тут… это… заначка была, девчонки. Уж больно холодно, не могу, согреться охота. Душа просит. Там, за батареей, в нижнем углу. Достань, Наташ, а?

Теперь уже Наташа и Настя смеялись вместе. Не долго думая присоединился к ним и дядя Миша, детсадовский дворник, потому что от природы был человеком веселым.

— Ну, девчата, за вас. Женихов вам хороших. Чтоб все у вас было.

Он опрокинул рюмку, крякнул, выдохнул — и снова покинул помещение, удалившись во двор разгребать снежные завалы. Наташа молча закурила еще одну сигарету, откинулась на спинку стула.

— Ну, так о чем мы с тобой говорили? Ах да… Олег. Помнишь, я говорила тебе про Олега?

— Помню. Он журналист, замечательный парень, умный, красивый и веселый, отлично зарабатывает, а главное — холостой. Ты решила нас сосватать.

— Не нужно быть такой циничной, Настя. Я решила вас просто познакомить. И вообще — почему бы и нет? Ты молодая, симпатичная, тебе мужик нужен. А сыну твоему — отец.

— У моего сына есть отец. Вернее, был… И ты это знаешь. Только прошлого уже не вернешь. Конечно, Никитке нужен отец, но я сильно сомневаюсь в том, что кому-то нужен такой вот сын, Наташа. Ты же знаешь — он болен.

— Да брось ты, Настя! Ты зациклилась на этой мысли. Твой ребенок никому не нужен, ты никому не нужна… Жизнь-то идет, оглянуться не успеешь — уже тридцатник. Вот тогда ты точно никому не будешь нужна.

— Ну и пусть. Не хочу, Наташа. Не хочу ни с кем знакомиться, не хочу ни на что надеяться.

— Глупая ты. Не хочешь себе помочь. А ты ему, между прочим, понравилась. Он твою фотографию видел. Ту самую, летнюю, на которой ты волосы распустила по плечам…

— Ты мне это уже говорила. Знаешь, я многим нравлюсь. Что с того?

— Ладно, — Наташа махнула рукой, нахмурила брови, — живи как знаешь. Пойдем, детей пора спать укладывать. Надумаешь — приходи сегодня ко мне, часов в семь вечера. У нас сегодня небольшое торжество — год со дня знакомства. Из приглашенных только ты и Олег. И еще одна полусемейная пара… Алена, ты ее знаешь, и ее бой-френд Женя. Веселый парень. Просто уморительный!