Марина Полетика - Интернат для брошенных мужчин Страница 30

– У деда Семена, – улыбнулся Володя. – Я же понимаю: у вас здесь такой заповедник для туристов, из всей цивилизации один биотуалет, даже электричества нет. Колодец, печь, корова. И тут я со своим джипом. Нестыковочка. Дед сказал, что за бутылку он по ночам спать не будет, станет машину охранять. Я и доверил. А автомобиль мне нужен, приходится в город ездить по делам. Не получается у меня, как у Юрки. Он по-честному все бросил и с нуля начал. Я не могу. А вам спасибо большое. За всех.

– Володя… – Людмила Петровна вдруг почувствовала, что у нее предательски свербит в носу, и поспешно достала из кармана платок. Убрала из глаза несуществующую соринку и закончила свою мысль: – Очень жаль, если ты уедешь. В смысле, не от нас, а из России. И хорошо, что тебя пока не выпускают!

– Да что же хорошего? Лично я ничего хорошего в этом не вижу.

– А может, ты потом передумаешь, – вздохнув, произнесла Людмила Петровна. – И не уедешь. Родина есть родина. Здесь направо, потом налево, и приехали.

Конец августа принес две новости, одну, как водится, хорошую, а другую – не очень. Хорошая заключалась в том, что у Людмилы Петровны родилась внучка. Назвали ее Людмилой. А Людмилу Петровну, которая до сих пор так и не была у молодоженов в гостях, пригласили знакомиться с тезкой. Она поехала, тщательно подготовив себя к мысли, что интеллигентному человеку, каковым она, безусловно, является, не пристало разделять людей по цвету кожи. И все же втайне надеялась, что девочка будет в отца, в Александра Мумрикова, а не в далекую кубинскую родню. Говорил же Сашка, что у его тещи внешность почти обычная.

Приехав к детям, она с удовольствием отметила образцовый порядок в небольшой съемной квартирке, вкусный запах тушеного мяса, доносившийся из кухни, а главное – совершенно счастливого и вроде даже немного растолстевшего Сашку. В конце концов, креолка так креолка, она вполне симпатичная и, похоже, хозяйственная. Разве было бы лучше, если б сын женился на какой-нибудь хорошенькой блондинке-вертихвостке – страшный сон любой матери, имеющей сыновей! А взяв на руки крошечный невесомый сверток, из которого выглядывала недовольная мордочка с сонными коричневыми глазками, вдохнув забытый запах молока, чистых пеленок и еще чего-то такого, чем пахнут только новорожденные младенцы, Людмила Петровна пришла к выводу: ей совершенно безразлично, на кого будет похожа ее первая внучка. Лишь бы была здорова и счастлива. Таким образом, мир в семье восстановился, и молодое поколение семьи Мумриковых получило приглашение приехать в гости, чтобы подышать свежим воздухом и поесть овощей и фруктов с прабабушкиного огорода.

Вторая новость Людмилу Петровну расстроила и едва не довела до гипертонического криза. Это уж младший сынок постарался, Владька. Прислал письмо, в котором подозрительно долго рассказывал о том, что, по данным ученых, Гольфстрим не то остывает, не то ослабевает и нынешней зимой, вероятно, замерзнет Кольский залив, который вообще-то считается незамерзающим. И как будет выходить из этого положения Северный морской флот, который там базируется, неизвестно. Впрочем, завершал лирическое отступление сын тем, что он это замечательное, уникальное явление – замерзание Кольского залива – увидит своими глазами, подписал контракт на дальнейшее прохождение воинской службы и домой не вернется. В ближайшее время, во всяком случае, а там, может, в отпуск.

Людмила Петровна, полная самых скверных предчувствий, бросилась звонить сыну: а вдруг его заставили подписать контракт силой? Ну как можно по доброй воле отказаться вернуться домой и остаться на несколько лет в Заполярье? Владик отвечал немного виновато, но бодро и уверенно: он много думал, сам все решил и решения своего не изменит. Хочет посмотреть мир, корабль стал его домом, флот – призванием. Северное сияние – это прекрасно, и к тому же он увидит все океаны мира! Только теперь он понял, что такое океан, о котором мать ему столько рассказывала, а он, глупый, подсмеивался над ее увлеченностью. И еще он понял, что надо учиться: он постарается поступить на заочку в политехнический, ему помогут.

Последний аргумент окончательно убедил Людмилу Петровну, что сын, в вопросах учебы неисправимый разгильдяй, кажется, стал взрослым и принял окончательное решение, на которое ей не удастся повлиять.

– У одного родня в районе Карибского моря, другой Северный Ледовитый океан обживать надумал, – всхлипывала, жалуясь матери, она. – Это я виновата! Все капала им на мозги своими океанами, островами, кокосами да пиратами! Книжки читала, энциклопедии покупала! Допокупалась! Да пропади они пропадом, эти океаны! Осталась одна-одинешенька!

– Чего ты несешь, Людмила? – говорила совсем несердито мать и гладила ее, как маленькую, по голове. – Я у тебя есть, Сашка, внучка родилась. Может, и невестка ничего окажется. А Владька молодой, пусть послужит, раньше в армию-то охотой шли, не то что сейчас, и паек там, и форма, и дисциплина. Сама-то глянь: парни наши шишимские из армии вернутся – и что? Учиться не желают, а работать негде, колхозы разорили. В городе они тоже никому не нужны, там своих полно. Не старые ведь времена, чтоб на завод пошел – тебе почет, уважение, да еще и общежитие. Парни-то и пьют. Гришку Сорокина посадили, говорят, Марья давеча приходила, рассказывала. Вот тебе и уехал в город… Года ведь не прошло. Ничего, пусть Владька послужит. Дело хорошее. И под присмотром.

Мать бормотала, как сказку рассказывала. И Людмила Петровна немного успокоилась. Она не знала, чем Владька стал бы тут заниматься. В селе работы нет. И в городе, права мать, тоже медом не намазано. Вот Сашка как нахлебался, так он хоть выучился, диплом получил. А у Владьки – колледж, ПТУ по-старому, и все. Опять же Сашке квартиру надо покупать, хотят ипотеку брать, да еще обзаведенье всякое, ребенок родился – и все на одну его зарплату… Может, лучше, что пока Владька остаться решил. А там видно будет.

Приведя таким образом мысли в относительное равновесие, Людмила Петровна с энтузиазмом взялась за свои дела. Не за горами была зима, значит, нужно придумывать что-то новое, раз летние посиделки за шашлыками и прогулки к Чусовой вот-вот станут невозможными из-за погоды. Да и Талый Ключ замерзнет зимой, так что и якобы обитающая там бабка Синюшка тоже отправится на каникулы. Придется гостей чем-то иным занимать. И тут отличную идею подсказал Родин. Встретил ее однажды с книжкой в руках и с очками на носу, точь-в-точь как она сама любила время по вечерам проводить, если, конечно, в Интернете не сидела. Присмотрелась – томик Бажова, который она по его просьбе на прошлой неделе принесла.

– Людмила Петровна, я тебе одну идею хочу предложить. В ваших местах ведь всегда золото добывали, а Большой Шишим считался центром золотодобычи на Урале. И сказы я нашел про золотоискателей – «Про Великого полоза», «Змеиный след», «Жабреев ходок».