Эми Чжан - Останься со мной Страница 30

– Надеюсь, мама моя сюда не вернется, – быстро говорит Кенни Джулии, когда понимает, что подруга заметила, как она обводит взглядом комнату ожидания.

– Не вернется, – отзывается Джулия. – Она вроде должна быть на каком-то собрании в церкви, да? Я отвезу тебя домой. Правда, не знаю, где мои ключи. – Она обводит взглядом комнату, хотя ключи у нее в кармане.

И все в таком духе.

Джулия порывается подойти к Лиаму и наконец-то извиниться за то, что они натворили, но с какой стати Лиам станет ее слушать? Кенни, напротив, вспоминает все те гадости, что она говорила о нем, и начинает плакать, потому что не помнит точно, в какой момент превратилась в дрянь.

Лиам смотрит в окно.

Глава 44

За тридцать пять минут до того, как Лиз Эмерсон разбилась на своей машине

Они обладали ускорением – она, Кенни и Джулия. Они обладали массой. Они подначивали друг друга, насмехались друг над другом и дополняли друг друга, соответственно они обладали силой. Они были катализаторами, пальцами, касающимися крайней косточки домино. Они инициировали процессы, перераставшие в другие процессы, которыми сами управлять уже не могли.

Прикосновение, легкий толчок в неверном направлении, и все рушится.

Глава 45

Падение

В первый учебный день пятого класса во время перемены Лиз сидела на качелях рядом с Лиамом, взлетая вверх, стремительно падая вниз. Волосы веером развевались у нее за спиной, глаза были закрыты, это его и привлекло – ее закрытые глаза. Она выглядела глуповатой и одновременно очень бодрой и энергичной, и Лиам не мог отвести от нее взгляд.

Лиз, со своей стороны, сознавала, что сидящий рядом мальчик наблюдает за ней, но ей очень нравилось летать на качелях, и не имело значения, что он о ней думает. Ей нравилось, что ветер обдувает ее лицо, нравилось, как она на мгновение зависает на вершине дуги, нравилось ощущение падения, которое усиливала темнота, потому что она сидела зажмурившись. Она воображала себя птицей, ангелом, заблудшей звездой.

На вершине дуги она отпустила руки. И полетела.

Лиам открыл рот от страха и изумления, ожидая, что она разобьется об асфальт и трагически погибнет прямо у него на глазах.

Она не разбилась и не погибла, и, когда она пошла прочь, сердце Лиама понеслось вслед за ней.

На следующий год они пошли в шестой класс и впервые выбирали факультативы. Лиз и Джулия записались на хор. Кенни и Лиам – на оркестровые занятия, что, в общем-то, было нормально. Но оба играли на флейте, и это создавало определенные проблемы.

В истории Меридиана Лиам был первым мальчиком, игравшим в оркестре в составе флейтистов. Его это не напрягало, ведь он играл чертовски здорово.

А вот Кенни этот факт бесил, как раз потому, что Лиам играл чертовски здорово, лучше, чем она когда-либо будет играть, и это означало, что ей суждено до конца своих дней быть «второй флейтой».

В девятом классе во второй учебный день Кенни вышла с репетиции злая как собака, и ну давай поносить Лиама: он и жополиз, и придурок, возомнил себя бог весть кем. Лиз, устав от нытья подруги, перебила ее:

– Так поставь его на место.

– Что? – спросила Кенни, резко остановившись.

Лиз пожала плечами.

– Ты вечно жалуешься, а делать ничего не делаешь. Так давай поставим его на место.

План созрел мгновенно.

Глава 46

Уничтожение Лиама Оливера

Осуществить план предполагалось в три этапа.

Первый этап проходил во время обеда в первый день недели праздничных мероприятий для девятого класса с участием выпускников. Центральная часть столовой пустовала, потому что вся элита толпилась в коридоре, выбирая короля и королеву бала. Столики по периметру столовой были заняты. Какой смысл? Всем известно, что победит Лиз Эмерсон и, возможно, Джимми Трейвис. Да пусть хоть сам черт. Слишком много хлопот – корону делать и все такое, говорили они себе. И потом, королем или королевой бала кто-то из них может стать только в том случае, если это будет решение самой Лиз Эмерсон.

Что, собственно говоря, тогда и произошло.

Она всем велела отдавать голоса за Лиама Оливера, единственного парня, игравшего на флейте. Остальные парни смеялись, называли его геем; девчонки пожимали плечами: им было все равно, кого выберут королем бала.

Лиам находился в оркестровой, наигрывал «Судьбу богов»[12], когда Дилан Мэдлен, председатель комитета учащихся выпускного класса, по школьному радио сообщил результаты голосования. Лиам чуть не выронил флейту, услышав свое имя вслед за именем Лиз Эмерсон.

На одно безумное мгновение ему подумалось, что это начало чего-то важного – может, и не зря он потратил деньги на новую одежду. Но потом он огляделся, увидел, что все вокруг хихикают, и все понял.

Н-да.

Изощренная шутка.

Лиам уставился взглядом на флейту, на свое искривленное отражение в ней, и не поднимал глаза, пока не прозвенел звонок.

Вторую часть плана они претворили в жизнь на следующий день, во время шестого урока. У Лиз было поддельное разрешение на посещение методического кабинета, и она воспользовалась им, чтобы уйти с урока геометрии. Кенни отлучилась с испанского якобы в туалет и встретилась с ней под лестницей. Джулию пришлось немного подождать – они вообще с трудом уговорили ее уйти с углубленки по биологии, – но она в конце концов появилась, и втроем они направились в оркестровую.

– Дура, – обругала Лиз Кенни, когда они шли по пустынным коридорам. Вид у всех троих был нелепый – темой нынешнего праздника были восьмидесятые, и они все трое вышагивали в неоновых легинсах и объемных ветровках. – Как ты объяснишь, что проторчала в туалете полчаса?

Кенни наморщила лоб. Она сделала прическу с начесом, и пышная копна скрывала почти все ее лицо.

– Проблемы с пищеварением?

– Женские дела, – предложила Джулия. – Скажи, что искала тампон или еще что-нибудь. Джекобсен боится женщин.

– Уууф, – оживилась Кенни. – Одолжите мне тампон?

– Он тебе не нужен, тупица, – сказала Лиз, останавливаясь перед оркестровой. – Так, теперь заткнулись. Пошли.

У Лиама по расписанию шестым уроком был библиотечный час, который он, как правило, посвящал игре на флейте. Лиз, в жизни не игравшая ни на каком музыкальном инструменте, отказывалась верить в то, что он действительно занимается музыкой. Ну а если он не музицирует, значит, явно занят чем-то еще – дай бог, чтобы чем-то монументально, уморительно постыдным. И она поймает его на этом.