Марина Алексеева - Ребрендинг юродивой Страница 30

А тут Роман! Можно бросить этот проклятый костюм и сбежать…

Здорово!

— Да!

— Настен, привет!

— Привет, Ромочка.

— Ты там чем занимаешься? Изменяешь мне небось налево и направо?

— Ром, ты что говоришь? — улыбнулась Настя.

В Ромкином грубом юморе, который граничил иногда даже с хамством, был какой-то свой шарм. Сначала Настя смущалась и даже обижалась, а потом привыкла и перестала.

Ромка заржал, довольный собой.

— Знаю я вас, тихонь. Самыми развратными, по статистике, как раз скромные учительницы и оказываются. Каждая вторая извращенка — училка!

— Ром…

— Ладно… Ты как сегодня? К совокуплению готова?

Настя невольно прыснула:

— К чему я готова?

— Ну ладно… К спариванию? Будешь сегодня со мной спариваться?

— А иначе назвать это никак нельзя?

— Иначе? — уточнил Роман. — Иначе можно. Буду тебя сегодня иметь! Ты как? Настроена, чтобы я тебя поимел?

— Ром, ну что ты говоришь? А где романтика? Ну хоть какая-нибудь?

— Романтика, говоришь? — Роман тяжело вздохнул. — Предлагаю тебе слиться сегодня в экстазе. Как? Так потянет? Так ты согласна?

Настя засмеялась:

— Да я по-любому согласна. Мне дома сегодня сидеть не хочется.

— Да ты что? И даже совокупляться будешь?

— Даже спариваться буду, — подтвердила Настя и подумала о том, как она деградировала в последнее время…

После благополучно завершившегося спаривания Роман отправился на кухню, чтобы приготовить какие-то невиданные бутерброды, а Настя валялась в кровати и пыталась ни о чем не думать.

Ни о костюме, который не хочется шить.

Ни о Стасике, которого не хочется видеть и особенно слышать.

Ни о том, что у нее нет своей комнаты.

И о Ромке думать тоже не хотелось… Хорошо, конечно, что он есть. Но… Все время, пока они встречались, Настю не покидало постоянное и очень неприятное, гложущее ее изнутри, как червяк — яблоко, чувство вины. Настя Романа не любила. Получается, что она его использовала? Ведь если человека не любишь, но встречаешься с ним, значит, преследуешь какие-то корыстные цели. Не просто же так! Получается — по расчету. А это мерзко — по расчету.

И еще Насте постоянно казалось, что Роман ждет от нее чего-то. Может, того, что в ней проснется наконец-то страстная, горячая женщина? Или того, что Настя полюбит его? Полюбит по-настоящему? Все это было нереально. Все это вряд ли когда-нибудь произойдет. Но Роман ждал… И Настя снова ощущала себя виноватой в том, что не сможет дать ему всего этого. Он-то ни в чем не виноват… Не виноват, что Настя такая… Вернее, не такая, как все…

Не хотелось Насте обо всем этом думать…

Как же она устала…

— Настен, я тебе приготовил суперские бутерброды! — Роман гордо внес в комнату поднос.

Запахло шпротами. Настя от их едкого, пронзительного запаха сразу почувствовала зверский голод.

— Давай! Что там у тебя?

— Рецепт простой, но вкус — божественный! Берешь хлеб белый. Сверху лист салата кладешь. Потом тонкий кусок помидора. Потом пару шпрот. Потом майонез и еще один лист салата. Пробуй!

Роман протянул Насте тарелку, страшно гордый собой.

— Вкусно! — совершенно искренне похвалила Настя. — Ты настоящий клад, а не мужчина, Ром…

— Ты думаешь? — спросил Роман, откусывая половину бутерброда.

— Что? — не поняла Настя.

— Что я клад?

— Да. Ты — клад, — подтвердила Настя. — Никаких сомнений нет в этом безусловном факте.

— Умная ты баба, Настька! Говоришь, как пишешь.

— Да ладно, я косноязычная на самом деле.

— А ты бы вышла за меня, косноязычная моя?

Настя как раз откусила большой кусок бутерброда и так и замерла с набитым ртом.

Есть почему-то стало трудно — мягкие и сочные шпроты превратились вдруг в вязкую и плотную массу, совершенно не поддающуюся пережевыванию.

А выплюнуть? Настя растерянно посмотрела по сторонам. Выплюнуть было некуда, да и неприлично это…

О чем она думает? О том, куда выплюнуть бутерброд! В тот момент, когда ей сделали предложение! Или ей показалось?

Настя решила, что бутерброд прожевать все равно придется, и вяло задвигала челюстями.

— А, Насть? Ну, раз я — клад? Пошла бы?

Настя ничего не могла сказать…

Она жевала свой злосчастный бутерброд, как верблюд жвачку, и молча пялилась на Романа.

И чего она медлит? Другого шанса не будет. Кто еще предложит себя в мужья? Очередь к ней не стоит! А лет ей сколько? Забыла? А то, как хочется маленького, тепленького, толстощекого, пахнущего молочком и еще чем-то неведомым и очень приятным малыша, тоже забыла? И то, что кроме как с Романом, растить его не с кем? И чего она молчит, как идиотка?

Потому, что идиотка и есть!

— Насть, я не понял? Ты чего, онемела?

Роман заметно занервничал. Думал, наверное, что Настя заверещит от восторга и бросится ему на шею…

Правда, что ли, броситься?

Настя посмотрела на Романа и его шею…

— Я бы вышла, Ром, — выдавила она из себя.

Выдавила и почувствовала, что падает в пропасть — в темную, манящую мрачной бесконечностью и затягивающую навсегда в свою черную бездну… И если только приблизиться к ее краю, то сгинешь и пропадешь бесследно, так что и не вспомнит никто…

Почему сразу, как только Настя согласилась на замужество, безысходность накрыла ее с головой, как толстое, душное ватное одеяло? Почему стало так тоскливо, будто только что она продалась в пожизненное рабство или дала обет постричься в монахини?

Настя же всего лишь согласилась выйти замуж за хорошего человека!

За того, за которого и хотела!

А другого у нее нет, не было и не будет никогда!

Так что выбирать не из кого…

— Насть, я рад. Правда!

Она очнулась от своих мрачных мыслей и тряхнула головой, пытаясь прогнать прочь тягостные ощущения.

Роман схватил ее в охапку и закружил по комнате.

Настя подумала, вернее заставила себя подумать, что сможет наконец-то родить ребенка и еще что Стасика не будет рядом, и Ольги, и бабушки… Это же счастье! Стасика не будет! И мерзких его трусов тоже не будет!

— И я рада, Ром! — почти искренно ответила Настя. — А чего ты вдруг?

— Что — вдруг?

— Ну, предложил? Мы же несколько лет вместе. И ты никогда на эту тему даже не говорил…

— А…

Роман посадил Настю на место и полез в шкаф за бутылкой вина.

— Надо обмыть. Такое событие!

Настя кивнула, наблюдая за тем, как напрягся Роман. Что-то он ей еще хочет сказать… И это что-то явно ее не обрадует…

— За нас!

Роман протянул Насте бокал, жадно отпивая из своего.