Абигайль Кейси - Гадание на розах Страница 30

Георгию явно захотелось снова вызвать Глорию Дюбуа на словесную дуэль по сравнению отрицательных и положительных качеств американского и русского менталитетов.

Но аспирантка, наученная спором о картине «Полдень на хлопковой плантации», не ввязалась в обмен ударами.

— Может, пора на отдых?

— Нет, погуляем еще.

— Тогда я отнесу бутоны в спальню и вернусь.

— Надеюсь, ты мне расскажешь о результате гадания.

— Только в одном случае: если будет тот, которого я жду.

— Я пройдусь к бассейну.

— Договорились.

— Можешь не спешить.

Георгий Орлов, не отрываясь, смотрел вслед Глории Дюбуа.

Русский пациент, конечно же, понимал, что загадала на утро милая, заботливая и сердечная сиделка.

И это не на шутку его встревожило.

Георгий Орлов не верил ни в дурные приметы, ни в вещие сны, ни в цыганские предсказания. Но, похоже, Глория Дюбуа более чувствительна к подобным вещам.

Конечно, безобидные цветочки — это не черная драная кошка, перебежавшая дорогу, и не баба с пустыми ведрами. Но…

Черт бы побрал эти дурацкие розы.

А вдруг распустится не правая, а левая?

Георгий Орлов четко представил себе, как на рассвете суеверная аспирантка при виде неудачного результата впадает в глубокую меланхолию и теряет к нему всякий интерес.

Оставалась лишь надежда, что правый бутон все-таки опередит левый в этом цветочном соревновании.

И расцветет изумительно, прекрасно и многообещающе…

Глава 9 ГАДАНИЕ НА РОМАШКЕ

Вечерняя прогулка затянулась допоздна.

Георгий чувствовал себя вполне нормально.

И настоял, чтобы сиделка не вздумала торчать у его постели.

Вспомнив муку жаждой, аспирантка согласилась и отправилась к себе.

Уснула она быстро и спала крепко.

Но на рассвете ее разбудил не мобильный телефон, а кое-что пострашней.

Глория Дюбуа проснулась от присутствия в спальне кого-то чужого.

Девушка открыла глаза и увидела своего раненого пациента.

Русский что-то искал у зеркала.

— О!

Георгий Орлов стремительно повернулся всем корпусом и застонал от боли.

— Из-ви-ни.

В здоровой руке негодяя, посмевшего тайком проникнуть в девичью спальню, не было ни острого ножа, ни еще чего-нибудь угрожающего.

Глория, поглубже зарываясь в одеяло, нашла в себе силы пошутить:

— Ты что, ищешь фамильные драгоценности?

— Драгоценности? — Георгий Орлов, превозмогая весьма болезненные ощущения, поднял с пола упавшую шкатулку. — Конечно нет. Что это тебе в голову пришло…

— Только не говори, что пришел за обезболивающими таблетками.

— Гло, прости дурака.

— За что?

— Видишь ли, я хотел первым увидеть результат гадания на розах. Я уверен, что ты загадала… о наших отношениях. Ну… типа «любит — нелюбит».

— И как — увидел?

— Да, первой распустилась правая роза. Честное слово. А если бы распустилась левая — я бы поменял вазы местами.

— Зачем?!

Аспирантка, фанатично преданная чистоте любого эксперимента, изумленно распахнула голубейшие глаза.

— Не хочу я, чтобы наши с тобой судьбы зависели от какого-то безмозглого растения!

— Глупенький.

— И пусть ваша мисс Левая роза издевается сколько угодно над законопослушными гражданами Соединенных Штатов…

— Глупенький.

— Но над простым русским парнем, азиатским варваром, даже самому благородному из благородных цветков измываться не позволено…

— Глупенький.

— Можешь сотню раз повторять «глупенький, глупенький, глупенький»… Ну а если бы ты вдруг поверила коварной розе и отправила меня обратно в больницу?

— Не дождешься.

Глория Дюбуа осторожно поправила сползшее одеяло, прикрывая обнажившиеся колени.

— И вообще, я подумала, что мне надо было гадать на ромашке, на вашей русской ромашке!

— Так, значит, все остается в силе?

— Да, Джорджи, да. Будешь у меня в плену до полного выздоровления. — Глория Дюбуа снова рассмеялась. — И успокойся, тебе больше не придется по утрам пробираться сюда. — Она украдкой зевнула. — Я не буду больше тревожить розы попусту. По-моему, они говорят о чем-то сугубо своем…

Глава 10 ЛУИЗИАНСКИЙ КРИЗИС

Кажется, все располагало к обоюдному счастью.

И погода, державшаяся в самом благоприятном режиме.

И полное молчание в эфире — никто не хотел мешать: ни бабушка, ни мама, ни декан, приславший огромную коробку конфет и бутылку коньяка отчаянному русскому, спасшему лучшую аспирантку биологического факультета, ни Тина Маквелл, помолвленная с несчастным толстяком Брауном.

И заживающая рана пациента.

И складывающиеся отношения, постепенно набирающие обороты.

Стало больше обмена улыбками, многозначительными фразами.

Порой случались и незапланированные контакты — то пальцы аспирантки ненароком встречались с пальцами стажера, то, наоборот, его здоровая рука натыкалась на руку, нежно поправляющую лангетку.

Лишь одно мешало переходу обоюдной влюбленности в решающую стадию — это снова и снова возникающий призрак библиотечного кошмара.

Глории в каждой замочной скважине мерещилось дуло, несущее смерть.

Глории в каждом резком наружном звуке чудилась пальба, вой сирен и звон разбитых стекол.

Даже розы цвета свежей крови отбивали у впечатлительной аспирантки аппетит.

Более того. Глории даже временами казалось, что если Георгий Орлов по-настоящему влюбится в нее, то это будет несправедливо по отношению к старой деве библиотекарше, так и не познавшей семейного благополучия, несправедливо по отношению к юным первокурсницам, ушедшим в мир иной слишком рано.

Георгий Орлов, как мог, пытался отвлечь Глорию Дюбуа от дурных мыслей.

На этот раз, во время скучного и вялотекущего ужина возле бассейна неуемный пациент затеял с загрустившей сиделкой поиск имени для Безымянной красавицы.

Тем более что до установленного срока оставались только одни сутки.

В бассейне отражалось небо, тронутое закатом.

Розы, окружавшие странную парочку со всех сторон, пребывали в забытьи благодаря абсолютному штилю.

Нежные лепестки, подчиняясь строгому осеннему распорядку, бесшумно планировали, осыпаясь в подогретую, идеально чистую воду, сквозь которую виднелась кафельная мозаика, изображающая гигантскую розу.

Представители насекомого мира не тревожили ни цветов, ни листьев, ни людей.

И лишь какая-то птица, наскучавшаяся за день, затеяла вечерние рулады.