Шома Нараянан - Двенадцать часов соблазна Страница 30

– Она бы хотела, чтобы ты их носила, – тяжело вздохнул отец. – Я говорил со святым отцом, и он посоветовал мне заглянуть в свое сердце и подумать, чего бы желала от меня моя жена для своих детей. Она никогда бы не позволила тебе уйти.

Значит, у приходского священника все-таки есть здравый смысл. И чувства. Неудивительно, что во время последнего приезда сестры на Гоа Майкл пытался уговорить ее познакомиться со священником.

– Спасибо, папа, – прошептала она.

В ее сердце не было враждебности к отцу за то, что он выгнал ее из дома. Родители – тоже люди, и кто сказал, что он был не прав? Может, послушай она его и откажись от Джоша, была бы куда счастливее. Возможно, к этому времени она уже была бы замужем за Савио, хозяином бакалейной лавки по соседству, который всегда был в нее влюблен. Она вспомнила Савио, его курчавые волосы и потные руки, и поспешно подавила невольную дрожь. В переезде в Мумбаи определенно были свои преимущества.

– Я скоро вернусь и навещу вас, – пообещала она, неловко чмокнув отца в обветренную щеку. Он кивнул. Она взяла сумку и обняла Джастина и Черил. – Скоро увидимся!

Когда поезд остановился на вокзале Чхатрапати Шиваджи в Мумбаи, она машинально огляделась в поисках Самира, хотя тот сообщил, что у него важное совещание и он не сможет приехать. Зато его водитель был здесь. Она отдала ему сумку, и они вышли на парковку вокзала.

Не успела она сесть в машину, как зазвонил телефон.

– Эй, привет! Хорошо съездила? – спросил Самир. Она почувствовала, как сильно забилось сердце.

– Лучше некуда! Но я рада, что вернулась.

– Не дождусь, пока увижу тебя, – сказал он. В хрипловатом голосе звучало обещание. – Жаль, что не смог встретить тебя, но на работе небольшой кризис. Вернусь, как только смогу.

Она быстро разобрала сумку, но никак не могла придумать, куда положить вещи. Не одежду – ее можно развесить в гардеробе хозяйской спальни, который Самир для нее очистил. Проблема была в книгах и дисках, привезенных с Гоа.

Их было довольно много.

Она беспомощно смотрела на наваленную на кровати гору. Большинство вещей она оставила в отцовском доме, когда ушла к Джошу, и предполагала, что отец избавился от всего этого, когда выгнал единственную дочь. Однако, как оказалось, Черил аккуратно все спрятала, и в приступе ностальгии, о котором сейчас сожалела, Мелисса почти все захватила в Мумбаи.

Она потопала в комнату с музыкальным центром и телевизором, чтобы изучить в ней полки. Большинство книг Самира были глянцевыми изданиями популярных руководств по менеджменту и рекламе. Было также несколько альбомов по искусству и романов. Все выглядело так идеально, что Мелисса задалась вопросом: неужели декоратор интерьеров выбирал книги так же, как и полки? Ее коллекция потрепанных романов в мягких переплетах вряд ли будет уместна на этих полках. И ни одной закрытой полки или лишнего шкафа в комнате. Возможно, они не гармонировали с обстановкой.

Когда она обследовала маленький шкафчик над стойкой бара в гостиной, обнаружила фотоальбомы. Полная безликость квартиры Самира до сих пор ее беспокоила. Ни снимков, ни сувениров, ничего, что напоминало бы дом, а не гостиничный номер. Альбомы, очевидно, лежали здесь давно. Она осторожно стащила их с полки и выбила пыль.

Чихая в облаке пыли, она спрыгнула со стула, на котором стояла, и стала рассматривать альбомы. Много старых снимков Самира в детстве, смирно стоявшего рядом с родителями на берегах озера. Задувающего свечи на именинном торте, высотой почти с него. Игравшего в крикет, вместе с компанией таких же маленьких и серьезных друзей.

Второй альбом был посвящен одному отпуску, лет шесть-семь назад. Самир выглядел совсем молодым и беспечным. Фотографии были почти все сделаны в Греции и Италии, куда он поехал с двумя друзьями своего возраста. Один выглядел смутно знакомым, и, приглядевшись, Мелисса узнала Викаса Калкарни, того циничного на вид человека, которого сначала встретила на вечеринке Приянки, а потом – в художественной галерее.

– Что-то ищешь? – раздался сзади голос Самира, испугав ее настолько, что она едва не уронила альбом.

– Или просто выискиваешь что-то? – спросил он с деланной беспечностью, но враждебные нотки в его голосе было невозможно пропустить.

– Выискиваю, – весело ответила она, поднимаясь. – Надеюсь, ты не слишком похож на Синюю Бороду? Это единственный шкаф, содержащий хоть что-то интересное.

– Я и забыл о них, – кивнул Самир в сторону альбомов. – Господи, какой компанией лузеров мы были!

На фото все трое мужчин стояли перед Парфеноном в нарочито дурацких позах.

– Не знаю… по-моему, классный снимок. Вы были такими крутыми! В стиле молодежной группы.

– В противоположность моему нынешнему мужественному виду? – спросил он, вскинув брови. Взял у нее альбомы и положил в шкафчик.

Напряжение покинуло его лицо. Сейчас он выглядел почти расслабившимся. На щеках темнела пробившаяся к вечеру щетина, плечи выглядели еще шире обычного в строгой рубашке хорошего покроя. Он был прав: в нем ничего не осталось от мальчика.

Чувствуя, как сохнет во рту от желания, Мелисса поспешно отвела взгляд от его совершенных плеч и от еще более совершенного тела.

– Верно… в противоположность твоей нынешней старческой внешности, – сказала она. – Какая жалость, что я пропустила твои лучшие годы.

– Я не слишком расстроен из-за этого, – торжественно заверил он. – Возможно, тогда ты была в начальной школе, а меня арестовали бы за развратные действия с детьми.

Мелисса рассмеялась и с любопытством взглянула на альбомы до того, как он закрыл дверь шкафчика.

– Как насчет твоей подружки… Шивани… нет, Шалини. Почему ее нет на снимках?

– Потому что, Эйнштейн, ее не было вместе с нами в том отпуске, – пояснил Самир.

Он казался совершенно спокойным, и Мелисса осмелилась на второй вопрос:

– Какой она была?

Самир пожал плечами:

– Хорошенькой. Невероятно ленивой. И твердым орешком.

Мелисса наморщила нос.

– Кажется не слишком привлекательной, – сказала она. – Конечно, ты можешь быть предубежденным. Потому что она бросила тебя.

– Вполне возможно, – согласился Самир.

Но он, казалось, не слишком обращал внимания на ее слова. Только смотрел на нее. Так пристально, что она покраснела и замолчала.

– Я уже говорил, что скучал по тебе? – спросил он наконец. И голос, и слова обжигали. Пытаясь говорить, как можно небрежнее, она кивнула:

– Говорил что-то…

Его глаза слегка блеснули. Он придвинулся ближе:

– И…

– И… ну, конечно, это вполне естественно. Тебе стало немного одиноко в этой большой старой квартире…