Барбара Делински - Над бездной Страница 30

Она вспомнила, что видела их раньше, много раз, хотя не в последнее время. Пейдж поймала себя на том, что пыталась найти на подтяжках фабричную этикетку. И этикетка оказалась ей знакомой – от производителя товаров высшего качества, предназначенных для светских мужчин. В Таккере такие яркие подтяжки носил только один мужчина. Только один мужчина в Таккере был настолько тщеславен, чтобы придавать особое значение этой этикетке. Им был Питер Грейс.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Энджи запаздывала. Она торопливо сделала несколько пометок на листе бумаги, так чтобы Дотти первым делом обратила на них внимание утром. Потом она натянула на себя блейзер, достала сумочку из нижнего ящика рабочего стола и, бросив последний взгляд вокруг, чтобы убедиться, что все остается в полном порядке, вышла из кабинета и направилась по коридору к выходу.

В офисе стояла полнейшая тишина по сравнению с тем шумом, которым он обычно наполнялся в дневное время. Сначала Энджи решила, что Питер тоже ушел, но, проходя мимо его кабинета, заметила, что он все еще там. Он сидел за своим письменным столом с карандашом в руке, хотя, судя по его отсутствующему взгляду, трудно было предположить, что он целенаправленно занимался записями.

– У тебя все нормально? – на всякий случай спросила Энджи.

Он поднял на нее глаза, выронил карандаш и откинулся на спинку стула. Его глаза смотрели устало, а голос звучал напряженно.

– Нам нужна помощь. Впервые я проторчал в кабинете целый день. В этом городишке что-то происходит. К примеру, стало больше жалоб на астму. Я, конечно, знаю, что начинается сезон аллергических реакций, но так плохо еще не было никогда.

Энджи только печально улыбнулась в ответ.

– До этого нам не приходилось работать без Мары. Помнишь, сколько астматиков приходилось на ее долю?

– Да, пожалуй, побольше половины.

– Астматические реакции вызываются не только аллергенами, но и нервными стрессами. Те пациенты, которыми раньше занималась Мара, а теперь перешли ко мне, расстроены тем, что ее больше нет, причем взрослые еще в большей степени, чем дети. Их необходимо убедить в том, что их будут так же внимательно лечить, независимо от того, есть ли Мара или ее нет. Не беспокойся, Питер, все так или иначе уладится.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Эта практика задумана и рассчитана на четырех врачей. Нагрузка равномерно распределяется только между четырьмя врачами.

Энджи вытянула руку.

– Я еще не могу думать об этом. Все слишком быстро произошло.

– Господи, Энджи, сейчас уже шесть тридцать, а мы с тобой все еще здесь. Ты полагаешь, Бену и Дуги понравится, если твои поздние возвращения будут продолжаться долго?

– Бен и Дуги возражать не станут. Они знают, что некоторое время всем придется потерпеть. На кухне я повесила новое расписание дежурств по дому.

– Если сегодня у нас только прелюдия, то нам придется сидеть здесь до шести тридцати еще очень много дней. Или нам придется отваживать пациентов, но мы поклялись, что никогда не станем этого делать.

– Мы не станем этого делать. Мы проведем реорганизацию и будем работать более эффективно, но, если и это не поможет, тогда нам придется взять четвертого. Расслабься, Питер. Так или иначе все устроится. Мы не можем функционировать сейчас как прежде. Смерть Мары еще слишком свежа в памяти. Я провела значительную часть дня в разговорах о ней. Но не всегда же так будет.

Питер хмыкнул.

– Как быстро умеют забывать люди.

– Ты не прав. Но через некоторое время, когда люди не получат ответы на некоторые вопросы, они перестанут задавать их. Жизнь продолжается. – Она взглянула на часы. – Мне надо бежать. Увидимся завтра.

– Ладно.

– Все как-нибудь устроится, – повторила она, невольно повышая голос, когда уже шла по коридору. Если Питер и сказал что-нибудь в ответ, то она не расслышала. Она спустилась вниз по лестнице к парадной двери и вышла на парковую стоянку.

Через пять минут она проехала под железной аркой Маунт-Корта, свернула на дорожку и затормозила около библиотеки. Студенты расположились живописными группками на лужайке. Но Дуги среди них она не заметила. Она посмотрела на часы. Они показывали шесть сорок.

Через две минуты подбежал Дуги, сунул сумку с учебниками на заднее сиденье, а сам проскользнул на переднее.

– Извини, мам. Ты долго меня ждала?

– Нет, я и сама немного задержалась. – Она достаточно разбиралась в школьных нравах и подставила ему щеку для поцелуя. Четырнадцатилетние мальчики не целуют своих мам в присутствии одноклассников и друзей. Она завела мотор. – У тебя был удачный день?

– Вполне.

– А откуда ты сейчас шел? – Парень явно возвращался не из библиотеки, где, по мнению матери, должен был находиться.

– Из столовой. Я решил пообедать с ребятами. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет, возражаю, – заявила она голосом, в котором сквозило недовольство. – У меня дома готов обед.

– Я знаю. Просто я очень проголодался. Игра в футбол обостряет чувство голода. Мы обежали поле десять раз, не меньше, а потом нам пришлось это делать снова, поскольку один из мальчиков сказал что-то, что не понравилось тренеру. Естественно, я совершенно вымотался и мне нужно было срочно перекусить, чтобы восстановить затраченные силы.

– О, Дуги, – вздохнула Энджи. Семейный обед для нее был важным семейным обрядом. – Ну и что же ты ел?

– Какую-то мешанину с цыпленком. Довольно вкусно. Энджи представила себе неопределенного цвета соус, в котором плавали жалкие ломтики курятины, водянистое пюре в качестве гарнира, хлеб с маслом и пирожное на десерт.

– Да, вряд ли это похоже на бифштекс, который я собиралась зажарить дома.

– Я просто умирал от голода. И даже не знал, смогу ли я дотерпеть до семи, когда мы обычно обедаем. Семь часов поздновато для обеда, мам.

– Всего-то на сорок пять минут позже, чем у других, – проинформировала сына Энджи, сворачивая на главную дорогу. – Это всего лишь дело привычки. Кроме того, я дала тебе с собой фрукты. – Она бросила взгляд в сторону. – Ты их съел?

Сын что-то промямлил, глядя в окно.

– Я не ем фрукты один, когда я с друзьями. Иногда могу позволить себе выпить коки или проглотить немного шоколада. Но только не фрукты. – Он повернулся к ней и неожиданно сказал с удивившей Энджи внутренней силой: – Что дурного в том, что я иногда обедаю вместе с ребятами? Если пища, которую они здесь едят, подходит для них, значит, она подходит и для меня. Кроме того, мне просто приятно есть с ними и здесь.

– Вполне возможно, что оно и так, но только учти – ты не временный жилец, и мне нравится разговаривать с тобой за обедом. Общение с тобой – это одна из радостей моей жизни. – Она знала, что времени остается мало, что Дуги с каждым днем становится все более независимым, а скоро он вообще пойдет в колледж, и это, разумеется, в порядке вещей, но пока, совсем недолго, она не собиралась сдаваться. – Домашний обед без тебя мне не в радость. Кроме того, мне кажется, что мы договорились, что тебе в конце дня лучше подольше заниматься в библиотеке, чтобы как следует подготовить домашнее задание, и я бы не сердилась, если бы тебе звонили по вечерам. – Энджи считала, что это прекрасный компромисс.