Светлана Чистякова - Производные счастья Страница 30

— Льстец!

— Правда. Ты — моя женщина, поэтому ты лучше.

Внезапно у него зазвонил сотовый.

— Солнышко, — попросил он, — подай пожалуйста трубку, у меня руки в мясе.

Нара взяла лежащий на столе телефон, нажала приём и поднесла к его уху.

— Северинцев. Да. Когда? Давление? Какая кровопотеря? Уже еду.

Нара вслушивалась в отрывистые фразы, уже понимая, что их вечер вдвоём безнадёжно испорчен.

— Чёрт! — он швырнул трубу на стол, — чёрт! Как же не вовремя. Нара, — он вытер руки салфетками, подошёл к ней, обнимая за талию, — мне нужно в клинику. Там пулевое привезли. Но ты останешься здесь. Я вернусь и мы продолжим наш вечер. Согласна?

— Хорошо. Я ужин сама приготовлю.

— Да к лешему ужин. Ты мне нужна, а не ужин. А впрочем, делай что пожелаешь. Только дождись меня. Обязательно!

— Куда ж я от тебя денусь. Поезжай уже. Тебя ждут.

— Я постараюсь побыстрей вернуться.

Оставшись одна, Нара пожарила стейки, сделала салат, всё время посматривая на настенные часы. Прошёл всего лишь час, а ей казалось, что он отсутствует целую вечность. Чтобы хоть чем-то себя занять, она решила прогуляться по комнатам, заодно присматриваясь к обстановке. В таких огромных квартирах, она не была ещё ни разу.

Что ж. Неплохо. Стильно и дорого, но на удивление уютно и обжито. Нара почему — то думала, что жильё Северинцева должно быть более безликим и холодным.

Повсюду — он. Его халат, небрежно брошенный на стул. Коллекция дисков. Любимый коньяк. Подборка книг. Всё под рукой. Умеет он получать удовольствие от правильно организованных бытовых мелочей. В приоткрытом шкафу — вереница накрахмаленных рубашек. Отглаженные костюмы. Коллекция запонок и зажимов для галстука. Отдельная стойка для огромного количества этих самых галстуков.

Репродукция Рембрандта на стене. Фотография родителей в серебряной рамочке на письменном столе. Еще фото. Все семейство на берегу моря. Сане — лет шесть, не больше. Серьезная мордочка и ладное телосложение на фоне худенькой голенастой девочки в очках, в которой Нара не сразу узнала Ольгу.

То ли дело теперь… Ольга — красавица. Ну и Саня… да что там — очень хорош собой.

Нара приблизилась к огромному в пол зеркалу. Она знала, что производит впечатление на мужчин, но Северинцев? Как он её разглядывал… Что он вообще думает, Саня? Вот бы влезть ему в голову и разобраться во всех хитросплетениях его нынешних мотивов и действий.

Какие глупости в голову приходят! Она опустилась на диван и прикрыла глаза. Ну когда он придёт? Нара понимала, что возвращение Северинцева не зависит от его или её желания, что он придёт обязательно, но лишь тогда, когда убедится в том, что операция прошла успешно и мысленно молилась о том, чтобы бог послал ему удачу. Часы пробили полночь, а его всё не было и Нара сама не заметила, как уснула.

… Её разбудили ласковые руки, ласкающие её тело, губы, целующие её куда придётся и хриплый, прерывистый шёпот:

— Я вернулся, солнышко… боже… как же я соскучился… ты моя девочка…

— Саня, — она сонно провела ладонью по густым волосам, — я уснула нечаянно. Тебя долго не было, — она обвила руками его шею, когда он взял её на руки и понёс в спальню.

Прохладный воздух ударил в лицо, и её кожи коснулась шелковистая ткань. А потом — крепкие объятия, и её тело вжалось в его — уже полуобнажённое, горячее, чуть влажное от пота и такое же нетерпеливое, как её собственное. Она снова прижалась к его губам, не в силах насытиться глубокими, страстными поцелуями, недоумевая, как же она жила без них до сих пор?!

Он отодвинулся, помогая ей раздеться, не забывая о себе, потом достал из прикроватной тумбочки квадратный конвертик:

— Нам это потребуется? Я не особенно люблю их. Но, если для тебя это важно…

Нара помотала головой:

— Я об этом позаботилась.

Он довольно улыбнулся и вдруг резко, без предупреждения перевернул её на живот, подминая под себя.

— Эй! — Нара протестующе вскрикнула. Она считала эту позу слишком развратной и никто из любовников так и не смог уговорить её.

— Тс-с-с, — он прижался губами к её затылку. Провел невесомую дорожку из поцелуев от шеи к позвоночнику, — всё хорошо, солнышко. Расслабься. Я тебя не обижу. Тебе понравится. Обещаю. Слышишь?

Она слышала. От бархатного, вкрадчивого голоса, шепчущего прямо над ухом, живот свело долгим, болезненным спазмом вожделения, превращая внутренности в теплую, пульсирующую губку, готовую и жаждущую вторжения. Нара выгнула спину, опираясь на локти, приподнимая бедра, и умоляюще застонала. Сзади раздался ответный хриплый стон.

Сильный толчок — и вот он уже внутри. Чувствовать его, ощущать, как твердая плоть задевает самые чувствительные точки в животе, как она трётся, выскальзывая, и вновь раздвигая её, врываясь — ещё глубже, ещё нетерпеливее… Слышать его стоны, его дыхание сквозь звуки поступательных движений… Двигаться навстречу, позволяя ему достигнуть самой глубинной, самой затаённой точки, словно впуская в собственную душу, — чтобы содрогнуться от острого наслаждения раз, другой — с каждым разом всё сильнее, заставляя приближаться к пику, к вершине, к небесам…

Всего лишь несколько минут, показавшихся вечностью, несколько мгновений, позволивших узнать друг друга до самой горячей, самой трепетной глубины, — и сильнейший оргазм сотрясает два тела мощным внутренним взрывом. И весь мир трещит по швам: всё остальное отходит на задний план, стирается, становится слишком блёклым, примитивным и в голове нет ни одной мысли, кроме ослепляющего разум наслаждения, в миг когда двое становятся единым целым.

… Нара расслабленно лежала, потерянная в удовольствии, пресыщенная и обессилевшая. Саня опустился рядом на локти, закрыв глаза, уткнулся лбом в подушку, блаженно улыбаясь, и она увидела, как сползает по его виску капелька пота. Нара довольно хмыкнула, потом потянулась и с утомлённой, сытой благодарностью поцеловала его раскрытые губы:

— Спите, профессор Северинцев, — с нарочитой чопорностью сказала она, — у вас завтра снова трудный день.

— Хулиганка, — сонно пробормотал он, ласково проводя по её плечу, — пользуешься моментом, да?

— Угу, — она утвердительно кивнула, лукаво улыбнувшись.

— Ладно-ладно, я вам ещё это припомню, Нара Андреевна.

— Спи, мой хороший, — она натянула на него одеяло, видя, что он уже и в самом деле засыпает, — позже придумаешь как отомстить мне, — легонько провела по волосам, позволяя руке скользнуть дальше по шее к лопаткам.

Когда её взгляд наткнулся на крупную, похожую на фасоль родинку под его левой лопаткой, Нара вытаращила глаза, обвела «фасолинку» пальцем и тут же отдёрнула руку. Но её предосторожность пропала втуне, Северинцев уже крепко спал…