Просто Мария 2 - Коллектив авторов Страница 30

— Поэтому вы и вернулись в Мексику?.. — спросила Мария.

— Да, — ответил режиссер, — я хочу, чтобы вы поняли — я работаю с вами не из-за денег… Просто мне хочется снять мексиканский фильм. А что касается оплаты — надеюсь, вы не обидите ни меня, ни Джоанну… Тем более, — улыбнулся де Фалья, — все в один голос утверждают — я имею в виду деловые круги Мехико, — что Мария Лопес — человек исключительной порядочности…

Такой вот разговор произошел между Марией и Мигелем Габриэлем всего только несколько дней назад. Де Фалья проявил себя с самой что ни на есть благородной стороны — Мария, которая и без того видела, насколько честен этот человек, была поражена… И после этого Виктор еще смеет не верить ни ему, ни Марии?..

Пройдя к двери, Мария холодно кивнула на прощанье Виктору:

— Виктор!.. Ты не прав.

Карено отвернулся и ничего не ответил.

— Пойдем, Мария, — дружески обняла ее Рита, — давай пройдем в детскую — пожелаем спокойной ночи Мариите и Лурдес…

С тяжелым сердцем Мария легла в кровать — она, зная Виктора Карено, прекрасно понимала, что этот разговор с ним — не последний…

Глава 16

В ту ночь Мария спала очень плохо. Неожиданно ей приснилась Лорена…

С чего бы это? Ведь этой злой женщины давно уже нет в живых. Ни ее, ни Артуро д’Анхиле. Они теперь наверняка в аду. Может быть, души этих недобрых людей не находят себе покоя и там?

Мария видела во сне змеиную улыбку Лорены, видела д’Анхиле, убеждавшего ее, что девочка принадлежит не Виктору, а ему…

Боже — как, однако, давно это было!.. Мария и теперь не могла без содрогания вспоминать ту сцену — она с утра подходит к детской колыбели, чтобы взять на руки малютку, а колыбель пуста…

Мария проснулась в холодном поту и бросилась в детскую: нет, это был всего только сон. Малютка тихо посапывает в своей колыбели. Она не помнила и, к счастью, никогда не вспомнит своих злоключений, Создатель был милостив к ней и вновь подарил родителей, которые теперь и собственного счастья не мыслят без этого крохотного существа, охраняемого медальоном с изображением Лурдской Божьей Матери…

Облегченно вздохнув, Мария опять пошла в спальню. Улегшись, она попыталась заснуть, но сон никак не приходил. Наступал тот ужасный приступ бессонницы, когда Марию вновь и вновь начинают одолевать воспоминания, когда тяжелые мысли не дают покоя.

Виктор…

Мария никогда бы не подумала, что муж опустится до такой безобразной выходки. Приревновать ее к де Фалье? Это было бы по крайней мере смешно. Сколько раз ревновал ее Виктор, сколько раз она убеждала его, что его ревность просто смешна! И теперь — опять…

Неожиданно на ум Марии пришла та, далекая уже сцена: Рита заходит в комнату и видит, как рядом с Сулеймой лежит Виктор… Ее Виктор! Она поверила мужу в том, что тот ни в чем не виноват, она простила его за это пусть невольное, но прегрешение… А теперь Виктор, позабыв обо всем, вновь пытается делать то, на что не имеет ни малейшего права.

Хосе Игнасио…

Мария, глядя на сына и его молодую жену, и верила, и не верила в счастье единственного сына. Она помнила, что тот ни за что не хотел жениться на Исабель.

«Мама, эти сословные предрассудки испортили мне всю жизнь», — упрекнул тогда Хосе Игнасио мать. Мария и соглашалась, и не соглашалась с сыном. Да, семья дель Вильяр попортила ему немало крови, однако дон Густаво показал себя с самой лучшей стороны. А человеческая память устроена так, что плохое забывается быстрее, чем хорошее…

Мария перевернулась на другой бок и вновь попыталась было заснуть. Но мысли навязчиво лезли в голову — ей было не до сна.

«А может быть, Виктор в чем-то и прав, — подумалось Марии, может быть, я действительно слишком мало времени уделяю ему, маленьким… Может быть, мне стоило бы повнимательней присмотреться к тому, что происходит у меня в доме…»

Несмотря на внешнее примирение Хосе Игнасио и Диего, отношения между дядей и племянником оставались достаточно натянутыми. Хосе Игнасио никак не мог простить Диего истории со своей дочкой — несмотря на многочисленные клятвенные заверения в том, что между ними наступил мир.

«Что-то Диего в последнее время слишком много на себя берет, — подумала Мария. — Да, я понимаю: он уже большой и сильный мужчина, у него должно быть какое-нибудь свое дело… Он хочет всем доказать, что сможет с ним справиться…»

Конечно же, Мария любила своего младшего брата, однако она прекрасно понимала, что тот пока что вряд ли сможет выполнять мало-мальски серьезные поручения.

«Пусть хоть займет жену дона Мигеля Габриэля, — подумала Мария, — хоть какая-то польза от него будет… А там — вполне возможно, через некоторое время он действительно сможет заниматься и более серьезными вещами…»

Глава 17

Лорена ревностно следила за всеми делами ненавистной Марии — о работе студии «Лопес продакшн» она то и дело узнавала из газет.

— Эта деревенская дура вновь делает успехи, — злобно шептала она, перелистывая воскресный номер «Трибун де ла Мехико», — и как только ей это удается? Нет, только подумать — она привлекла на свою сторону даже знаменитого режиссера де Фалью! А тот — тоже хорош, нечего сказать! Наследник такой славной фамилии якшается с простолюдинкой…

Лорена, конечно же, прекрасно знала, что одно участие де Фальи в этом проекте гарантирует фильму стопроцентный успех. Сериалы этого режиссера были просто обречены на удачу — Лорена помнила, что еще лет восемь назад, когда она жила в родительском доме, стоило только в квартале узнать, что по телевизору показывают фильм де Фальи, люди бросали работу и устремлялись к голубым экранам. А какие баснословные барыши имел этот сеньор только от продажи эфирного времени для рекламы!

Лорена была уверена, что у Марии все должно получиться и на этот раз — только при условии, если ей никто не помешает.

— Я уже месяц живу в этой проклятой квартире, — шипела Лорена дель Вильяр полушепотом, обращаясь к самой себе, — а успехов пока что никаких… Этот болван Бурручага устроился водителем к Марии — а что толку? Он настолько глуп, что даже не понимает, чего я от него добиваюсь…

Действительно, Бурручага всякий раз, когда Лорена спрашивала, что нового творится в доме Лопес, отвечал с неизменной улыбкой:

— Все хорошо, донна Лорена, все замечательно! Этот американец