Татьяна Герцик - Чудеса всё же возможны… Страница 30

Настя не знала, чего хотела, поэтому тихо попросила:

– Поцелуй меня, пожалуйста!

Он негромко пробормотал:

– Как мудро… – и мягко, чтобы не вспугнуть ее, приник к губам.

Влад не спешил, давая ей время привыкнуть к себе, и Настя постепенно расслабилась, начиная получать удовольствие от его неспешных ласк. В голове мелькнуло: никогда раньше она не мечтала о такой близости. Конечно, ей хотелось нежности, но Влад был слишком недосягаем, чтобы мечтать о подобном. Но оказалось, что чудеса всё же возможны…

Постепенно его ласки становились всё откровеннее, всё настойчивее. Не встречая отказа, Владимир стал клонить ее к дивану и скоро они уже лежали, тесно прижавшись друг к другу. Тяжело дыша, он потребовал:

– Настя, говори уже, да или нет! Дальше я уже остановиться не смогу! И не бойся – сейчас уже больно не будет. Ты же врач, сама это прекрасно понимаешь!

Одно дело понимать, а другое помнить ту боль, что пронзила ее в первый раз. Немного помедлив, она бросилась в омут с головой, шепнув ему «да».

Он с облегчением вздохнул и принялся ласкать ее уже откровенно, гладя по внутренней поверхности бедер. Настя позволила ему снять с себя джинсы и кофточку, и даже сама стянула с него футболку. Всё остальное он скинул сам. На ней оставались только тонкие трусики, и он их пока не трогал, стараясь доставить ей как можно больше удовольствия. Он не надеялся так ее возбудить, чтобы добиться оргазма, но рассчитывал, что ей будет приятно. Помня о ее смешливости, тихо проговорил:

– Как плохо, что ты не стукнула меня по голове тогда, в детском саду, когда я треснул тебя машинкой. Наверняка я влюбился бы в тебя тоже, и мы были бы теперь давным-давно женаты, и у нас было бы уже четверо детей.

– Почему четверо?

– А мне нравится число. Устойчивое очень. Две девицы, два парня. Чем плохо?

Настя начала смеяться, представив, как они колошматят по головам друг друга, влюбляясь всё больше и больше. Он с трудом сглотнул, и, прижав к себе, признался:

– Как я люблю твой смех! Как я скучал по нему все эти годы! – и принялся целовать ее смеющийся рот.

Ее тело охватила потрясающая легкость, и она уже без сомнений прижалась к нему. Его тело было раскалено, как закипающий чайник. Это сравнение снова посмешило ее, и она негромко хихикнула.

Влад посмотрел на нее одним глазом, ничего не спрашивая. Но вот, не в силах больше сдерживаться, кошачьим движением лег на нее и очень медленно и нежно, щадя ее, оказался внутри. Она приподняла колени, принимая его, и подвинулась под ним, устраиваясь поудобнее. Он тут же охнул и стал двигаться уже энергично, с ускоряющейся амплитудой. Под конец счастливо застонал и уткнулся ей в плечо, не скрывая блаженных содроганий. Она погладила его по затылку, чувствуя под руками мягкие, чуть волнистые волосы.

– Как хорошо! Жаль, что у меня не хватает выдержки довести тебя до такого же наслаждения! Я слишком долго тебя ждал, но скоро я смогу больше контролировать свое тело, и мы попробуем закончить вместе.

Она вовсе не жалела о неведомом ей наслаждении и просто провела рукой по его плечам, шаловливо перебирая пальчиками. Владимир тут же напрягся и предупредил ее:

– Не делай так, если не хочешь повторения!

Но на нее налетел порыв озорства и она положила ногу на его бедра, с некоторым коварством наблюдая за выражением его лица. У него тотчас помутнели глаза и он немедля откликнулся:

– Ах так, ну берегись! – И завязал с ней шутливую борьбу.

С нежной силой придавив ее к дивану, одной рукой зажал ее руки над головой, а другой стал ласкать ее тело, с наслаждением целуя напрягшуюся грудь. От затвердевших сосков по ее телу побежали колючие искорки, собираясь внизу живота и делаясь всё острее и острее.

Сначала она смеялась, но потом начала дышать так же тяжело, как и он. Постепенно восприятие действительности стиралось, уступая место другому, странному, больно-сладкому ощущению и она неожиданно для себя задрожала, и, тихо застонав, прижалась к нему в поисках чего-то гораздо более существенного, чем поцелуи.

Он заглянул в ее лицо, медленно провел рукой по ее лону и она устремилась за его рукой. Тогда он заполнил ее собой и стал отрабатывать старую мелодию – удар – тишина – удар – тишина. Но ей нужно было нечто другое и она нетерпеливо задвигалась под ним, стараясь утвердить свой ритм. Он понял ее и его удары стали нарастать, оставив в ее ушах нарастающий шум прибоя. Но вот шум достиг невыносимых высот, и она изогнулась от конвульсивной дрожи, охватившей всё ее тело.

Потом она плыла куда-то в водовороте, не в силах даже ответить на его вопрос:

– Тебе хорошо? – и только рассеянно взглянула на него, не в силах сфокусировать взгляд.

Удовлетворенно вздохнув, он потрясенно прошептал:

– Я в раю! Я и не думал, что так бывает!

Ей не очень поверилось в эти слова, но, с другой стороны, ему-то лучше знать, что у него было, а чего не было.

Владимир снова догадался о ее мыслях. По-детски потершись носом о ее нос, удовлетворенно признался:

– Ну да, такого у меня никогда не было. Эх, если бы я не был таким дураком и уложил тебя в постель после школы!

Она хотела добавить насмешливо, но вышло размягченно и даже игриво:

– И что бы было? Какой бы номер был у меня?

Он твердо заявил:

– Первый и последний!

Настя не поверила, конечно, не столь уж она наивна, но всё равно было приятно.

Первого января пришлось идти к его родителям. Мать долго не могла поверить своим глазам, а поверив, сделала вид, что рада. Настя, остро чувствующая любую фальшь, сначала расстроилась, а потом вспомнила слова Влада, что это только их дело, и успокоилась. Вечером, проходя мимо кухни, она случайно услышала разговор Ксении Борисовны со своей сестрой.

– Да что из того, что сейчас она хорошенькая? Ты же помнишь, какой она была! А если дети будут такими же? Представляешь, какой будет кошмар?

Настя еще не думала о детях, но тоже считала, что будет кошмар, если они хоть немного будет походить на нее прежнюю.

На следующий день, придя на свою квартиру за вещами, долго думала, что же ей делать. Отказываться от своего счастья не хотелось, но и слова, кажущиеся вполне объективными, не забывались.

Приехавший за ней после обеда Владимир с раздражением увидел, что ничего не собрано, а подруга сидит с мокрыми глазами.

– Ну, что у нас опять случилось? Что за очередное вселенское горе?

Она не могла признаться ему, из-за чего переживает и постаралась перевести всё в шутку.

– Да просто уезжать отсюда не хочется. Здесь всё такое родное.

Он расслышал фальшивые нотки в ее ломком голосе, но выяснять, что же случилось, не стал, понимая, что ей и без того тяжело. С изрядной долей нахальства вытащил из шкафов ее вещи, небрежно покидал в привезенные сумки и быстро закинул их в багажник. Обнял девушку и повез домой.