Джеки Коллинз - Убийственно прекрасная Страница 31

Рени встретила гостя в вестибюле. Глядя на нее, Энтони не мог не поражаться произошедшим с ней переменам. В те времена, когда еще был жив ее муж, Оскар Эспозито, Рени была типичной молодой женой стареющего магната — длинноногой крашеной блондинкой с тонкой талией и большим бюстом, весьма сексапильной и неутомимой в постели. Сейчас Рени весила больше двухсот фунтов и собирала темно-русые волосы в тугой пучок на затылке. Силиконовые имплантаты она давно удалила за ненадобностью, ибо теперь миссис Эспозито стала совершенно другой женщиной. Перед Энтони была крутая бизнес-леди, которая завоевала себе место под солнцем (под лас-вегасским солнцем, что было гораздо сложнее, чем в других местах) и открыто жила с другой, еще более богатой женщиной. С Энтони ее связывали только деловые интересы, что, впрочем, вполне устраивало обоих.

— О, Энтони! — приветствовала его Рени. — Мой любимый плохой мальчик!

— Привет мамочке! — с улыбкой отозвался Энтони.

Рени ему по большому счету нравилась, точнее — она устраивала его как партнер по бизнесу. У нее было мужество — всегда восхищавшее его у женщин качество, хотя Энтони не исключал, что оно присуще большинству лесбиянок. В конце концов, активные лесби — те же мужчины, только без пениса.

— Как долетел? — спросила Рени.

— Неплохо, — ответил он, окидывая вестибюль внимательным взглядом. В конце концов, это была и его собственность.

— Я поселила тебя в бунгало номер один, — сообщила Рени. — Надеюсь, ты поужинаешь со мной? Сьюзи будет очень рада тебя видеть.

— Я прилетел не для того, чтобы болтать, — грубовато напомнил ей Энтони. — Мы с тобой должны решить кое-какие проблемы.

— Я помню, — ответила Рени, которой не понравился его тон. Можно было подумать, он и в самом деле думает, что она могла забыть. — Ты велел нанять Такера Бонда, и я это сделала. Мы, как всегда, покупаем самое лучшее, Энтони… Он требует половину вперед, и половину — когда работа будет выполнена.

— Так заплати, — буркнул Энтони. — Только имей в виду, чтоб никаких осечек, никаких непредвиденных обстоятельств… Я этого не потерплю.

— У Такера осечек не бывает, — ответила Рени.

— Вот как? — Энтони с сомнением приподнял бровь.

— Именно так, — огрызнулась Рени, уже не скрывая раздражения. Она терпеть не могла, когда Энтони начинал разговаривать с ней свысока, как с девчонкой. — Впрочем, я все равно прослежу, чтобы все прошло гладко, я ведь заинтересована в успехе не меньше тебя.

Устроившись в роскошном бунгало с отдельным бассейном и баром, набитым бутылками с лучшими виски и коньяком (дорогие вина хранились в специальном погребе, но их можно было получить за считаные минуты, просто позвонив дежурному сомелье), Энтони снова позвонил Карлите. На этот раз его очаровательная любовница-итальянка взяла трубку на втором звонке.

— Где, черт возьми, ты была? — рявкнул Энтони вместо приветствия и раздраженно забарабанил пальцами по столу.

Карлита пробормотала что-то насчет заболевшей родственницы, которую она должна была навестить.

— Она так тяжело больна, что ты не могла ответить на вызов по мобильнику? — спросил он и нахмурился.

И снова Карлита придумала какую-то дурацкую отговорку — что-то насчет севшего аккумулятора, но Энтони больше ничего не сказал. Напротив, он стал любезен, почти нежен, хотя в глубине души был почти уверен, что эта итальянская клизма изменяла ему с любовником. Закончив разговор, он тотчас перезвонил одному из своих нью-йоркских «представителей», как он называл своих доверенных помощников, и велел установить за Карлитой слежку. «Куда бы она ни направлялась, что бы ни делала, я хочу все знать, — сказал он. — А если вы заметите, что она делает что-то неподобающее, добудьте мне фотографии или любое другое доказательство. Не останавливайтесь ни перед чем, но доказательства должны быть у меня».

Если Карлита ни в чем не виновата, рассуждал он, тем лучше. Но если эта шлюха ему изменяет, пусть пеняет на себя.

Это будут ее похороны.

Второе свидание Ирмы с Луисом оказалось именно таким, как она надеялась, и даже лучше. День склонялся к вечеру, старший садовник давно ушел. Экономку она отослала сама, а охранники и два свирепых добермана Энтони находились у въездных ворот.

— Я хочу, чтобы ты взглянул на мои комнатные цветы. Ступай за мной, — велела она Луису, который хотя и не понял ни слова, все же последовал за ней, без труда догадавшись, чего же хочет хозяйка на самом деле.

Как только они оказались в ее спальне, Ирма тотчас заперла дверь на замок и повернулась к нему лицом. Луис не стал медлить и с лихорадочной быстротой сорвал с нее одежду, а потом торопливо разделся сам.

Они не сказали друг другу ни слова.

Слова были не нужны.

Раздев Ирму, он заставил ее прислониться к стене и расставить ноги.

В такой позе она чувствовала себя особенно уязвимой, беззащитной и… восхитительно возбужденной.

Луис принялся теребить ее соски, ласкать пальцами промежность, потом опустился на колени и пустил в ход язык, который подобно большому, горячему слизню медленно пробирался сквозь джунгли ее курчавых лобковых волос, и вдруг провалился вглубь — в потайную пещерку, куда язык Энтони никогда не заглядывал.

В течение нескольких минут Ирма извивалась от невыносимого, доселе неизведанного блаженства. Потом наступила разрядка — ее тело изогнулось в экстазе, и она застонала. Тогда Луис поднялся и, подняв ее на руки, отнес на кровать. Там он уложил Ирму на покрывало, снова раздвинул ей ноги и, улегшись сверху, начал медленно двигаться взад и вперед внутри нее.

Они по-прежнему не разговаривали.

Они так и не произнесли не единого слова.

Но впервые в жизни Ирма чувствовала себя полностью удовлетворенной.

Еще будучи женой крупного коррумпированного политика, Рени многое узнала об устройстве мира, в котором обитали Энтони Бонар и ему подобные. Она умела понравиться мужчине, с которым ей приходилось иметь дело, и вовсе не в сексуальном плане. Рени избрала другой, более сложный, но и более эффективный путь. За прошедшие десять лет она сумела стать одной из тех, кто проворачивал рискованные, но весьма прибыльные операции и железной рукой управлял собственным полукриминальным бизнесом.

Она не знала ни страха, ни жалости. Через несколько месяцев после открытия собственного отеля Рени поймала одного из поставщиков на мошенничестве. Два дня спустя его изрешеченное пулями тело обнаружили на свалке старых автомобилей. Рени сама захотела, чтобы труп нашли, зная, что это послужит уроком всем желающим поживиться за ее счет. «Не думайте, что вам все сойдет с рук только потому, что я женщина», — вот что она хотела этим сказать.