Татьяна Дубровина - Высший пилотаж Страница 31

— И-о-анн, — произнесла она вслух. Затем еще раз, нараспев: — И-о-анн!

Получилось мажорное арпеджио. Оно прозвучало в том же ладу и той же тональности, которые избрала для своего торжественного концерта та памятная, внезапная, поздняя первая гроза.

И снова, как тогда, Мария вдруг почувствовала себя скрипичным ключом — маленьким, изящно-строгим и молчаливым, но управляющим всей музыкальной стихией. И пусть в партитуре встречаются диссонансы — ключик сумеет организовать их в общую гармонию.

Эту маленькую завитушку, берущую свое начало на второй нотной линейке, еще называют «ключом соль».

Соль — нота, но в ней осмысленность жизни. Недаром бытует выражение «соль земли». Значит — самая суть. Высший порядок.

— Все будет хорошо, — сказала Маша сама себе. — Все до последней мелочи.

И это тоже было необычно для нее, тем более в нынешней давящей ситуации. Ведь люди, рожденные под знаком Девы, редко отличаются особым оптимизмом.

Она не подозревала, что для ее приподнятого настроения, столь неуместного, казалось бы, при нынешних обстоятельствах, была особая причина.

Мария Николаевна Колосова сейчас представляла собою не просто районного библиотекаря двадцати шести лет от роду, русскую, незамужнюю и так далее и тому подобное. Анкетные данные перестали иметь значение, потому что с некоторых пор, благодаря зажженной ею любви, она превратилась в Солнечную Королеву.

Следовательно, ей была дарована волшебная сила: ведь и в шахматах королева, или ферзь, — самая могущественная фигура.

По-гречески божество Солнца звали Гелиос.

В Древнем Риме оно носило другое имя — Соль.

Солнечная Королева — Королева Соль.

Ключ соль.

Соль земли.

Все сходится.

И кто после этого посмеет утверждать, что имя не имеет особого значения?..

Глава 6

Черный котенок

В адресном столе Иоанн совершил ошибку. Назвал Машины имя, отчество, фамилию, однако запнулся на годе рождения.

Сколько же лет его новой знакомой?

По высокому, наивысшему счету столько же, сколько существует мир: ведь она — первая женщина, созданная из его, Адамова, ребра, Ева.

Однако тетка, выжидательно глядящая на него сквозь окошечко справочной будки, вряд ли способна это понять.

Итак, сколько же Маше по земным, человеческим меркам? Девятнадцать? Двадцать?

Ну уж никак не больше двадцати трех. Он перечислил все предполагаемые годы рождения и получил список адресов.

В один день все их не обойти. Ну что ж, ради Марии он согласен унять свою нетерпеливую натуру и действовать методично, последовательно, шаг за шагом, ход за ходом. Как в шахматах.

И пока он объезжал многочисленные адреса, постоянно думая о своей Солнечной Королеве, у Маши началась полоса везения.

Пусть в глобальном масштабе выпавшие ей удачи могли бы показаться мелкими, для нее они были очень и очень значительными.

К примеру, подвернулся дополнительный заработок.

Сашенька явилась на работу против обыкновения вовремя и не в сопровождении кавалера. Необычным было и то, что она, всегда такая неунывающая, в тот день плакала на ходу. Девчонка тоненько скулила, как побитый щенок, и даже не обращала внимания на то, что вся косметика размазалась.

Черные устрашающие ручьи текли по щекам, крем-пудра образовала уродливые пигментные пятна, а вокруг губ, как у вампира из фильма ужасов, пылало багровое пятно растаявшей помады. Видимо, той самой помады, дорогущей и разрекламированной, что не смывается водой.

— Исключа-ают! — подвывала она. — И мама из дома выгнала! Говорит: пока не сдашь, можешь не возвращаться! А как я сда-ам! Я ни бум-бу-ум!

— Во-первых, умойся, — строго сказала Вера Петровна. — Во-вторых, успокойся и объясни по-человечески: какие такие бум-бумы?

Наконец общими усилиями удалось выяснить вот что.

Саша училась на вечернем отделении того же библиотечного института, который в свое время закончила Мария.

Сейчас там подходила к концу весенняя сессия, а Сашеньку к ней даже не допустили, поскольку у нее оставались задолженности еще за зиму. Ну, а те долги, в свою очередь, скопились потому, что не сданы контрольные, а те не сданы потому…

— Да потому что одни молодые люди на уме! — уверенно заключила Вера Петровна. И она, конечно, была права, однако девчонке от ее правоты не становилось легче.

Лариса предложила:

— Ну, пожить-то можно у меня, пока твоя матушка не остынет. За Илюхой посмотришь, бабке отпуск дадим. А вот контрольные…

Маша сказала коротко и деловито:

— Ладно, тащи свои контрольные.

Безутешная двоечница сбегала домой и принесла методички и учебники.

— Всего-то? — изумилась Мария, проглядев задания.

И за день выполнила все работы, заданные на целый год.

Уже назавтра Александра прибежала довольная, счастливая, накрашенная сильнее прежнего и в сопровождении сразу двух парней, враждебно глядевших друг на друга и с одинаковым обожанием — на Сашу.

— Машка! — Девочка целовала свою спасительницу, разукрашивая ее щеки отпечатками «несмываемых» губ. — Я просто в шоке! Обалдеть! Приняли! Хвалили! Ну ты профессор, блин!

Потом она вдруг потупилась:

— А у моей подруги курсовая.

— И что?

— А ее парень бросил.

— Поговорить с этим парнем? Неловко как-то, а?

— Да на фиг он ей сдался такой! Курсовую за нее нужно написать.

— Ох. Ну ладно, тащи, что там?

— Сколько? — деловито поинтересовалась Сашенька.

— Как — сколько? Одну. Больше не осилю.

— Блин, Маш, ну ты ваааще! Я говорю: сколько будет стоить твоя работа?

— Как это?

— Господи, ну ты наивная чукотская девочка. Сколько возьмешь за курсовую? Денег, капусты, деревянных? Или лучше в баксах?

— Я не знаю… со студентки? Деньги?

— Во шиза! Да у этой студентки папашка — управляющий банка. Гребет лопатой. Куры не клюют.

— Отец?

— Не отец, а папашка. Ну, она нашла себе богатенького папашку.

— Не любовника же?

— А кого ты думала?!

У Маши голова шла кругом.

— Погоди, Сашенька. Ты только что сказала: твою подругу бросил парень.

— Потому и бросил, что она папашку нашла! Че тут непонятного?

«Да, я, наверное, совсем глупа. Или совсем стара, — печально подумала Мария. — Но я этого никогда не пойму. Никогда. Не пойму и не приму».

— Ну отмороженная! — хохотала Сашенька. — Знаешь, лучше я сама ей цену назову. Ты зажмешься, как бедная родственница, а мне по фигу.

— Хорошо, — растерянно согласилась Маша.