Наталья Штурм - Сдохни, тварь, или Любовь цвета одиночества Страница 31

— А хочешь, я тебе расскажу, как все было на самом деле? — наконец заговорила я.

— Когда я рассказала тебе про нашу жизнь с Робертом, ты слышала только то, что хотела. Я говорила — он такой, он сякой, показывала личные фото. Их ты вообще смотреть отказалась, сказав, что не любишь «всякую жуть». И тогда я подумала, что ты очень ранимая. Ты подробно выспрашивала про его бизнес — и это я трактовала по-своему. Ты же бизнес-вумэн. Ты услышала только то, что хотела, — у него есть деньги. И ты решила, что он как раз та самая крупная рыба, о которой ты мечтала. Ты хвалила его — и молодой, и холостой, и симпатичный, и богатый. Только я думала, что ты хвалила его ДЛЯ МЕНЯ. А ты для себя оценивала — годиться ли в кандидаты на вакантное место?.. Потом ты его увидела в казино и поняла, что годиться. Вышла со мной на улицу, села в машину и «вдруг» внезапно вспомнила, что забыла в зале свой телефон. Вернулась и всучила ему свой номер. Но — молодец! Ты и его номер догадалась записать, ты ведь знала от меня, что он патологически верный. И сам вряд ли позвонит. Когда вы с Робертом встретились и он пригласил тебя во Вьетнам, ты согласилась, даже не раздумывая. Но тебе мешала… я. Ты знала, что, если до отъезда Роберт по пьяни проболтается, поездки не видать. И ты решаешь познакомить меня с Адамом. Но у нас с Адамом дальше прогулки дело не пошло. Потом я тебе рассказываю про то, что мне ночью звонил бывший муж. Что он с какой-то телкой собирается ехать отмечать мой день рождения во Вьетнам. Ты тут же звонишь Адаму и просишь его поехать со мной, куда я скажу.

— Если ты такая догадливая, как же ты не догадалась, что деньги на вашу поездку тоже давала я?

— ? — удивилась я.

— А откуда у него деньги? Он сам тебе сказал, что не работает. Если бы у него были деньги, сама посуди, стала бы я такого ценного кадра отдавать в чужие руки? — Она горько рассмеялась своей следующей мысли: — Ты как собака на сене — обижаешься сейчас, что я начала вести дела с твоим бывшим мужем… Просто смешно.

— Получилось?

— Что?

— Дела вести получилось?

Василиса вытащила из стола папку и положила перед собой:

— Он обманул меня. Когда мы встретились с ним в Москве, я попросила его принести мой контракт. Он сказал: «Твой рассказ — мой контракт, не волнуйся». И я рассказала ему обо всех твоих увлечениях. Но знаешь, я схитрила! Из нашей женской солидарности я сказала ему, что ты каждый раз безумно влюбляешься, про него не вспоминаешь и говоришь, что каждый мужчина лучше, чем он.

— Ну ты гадина… — я взялась за голову. — Ты еще коварнее, чем можно было предположить.

— Ошибаешься. Это все твои эмоции. Заметь, именно я всегда расстаюсь с мужчинами без конфликтов, а у тебя «страсти мадридского двора».

— Потому что они тебя не любят. И муж твой, что живет от тебя отдельно, и любовники твои, которые уходят и потом рассказывают тебе о своих новых увлечениях. Поэтому ты взбесилась, когда у меня начался роман с Олегом. Не по просьбе Роберта. В характере Роберта пойти и морду набить, а анкеты составлять — это слишком мелко для него. Ты поехала с ним во Вьетнам, чтобы он влюбился в тебя. Но тут вышла промашка. Роберт был болен другой женщиной. И тебя взяла обида — как же так? Ей и Олега, и Роберта, и еще там какие-то трутся, а мне что? Лежать за перегородкой да выслушивать монологи бывшего мужа?

— В любом случае ссориться нам не надо. Потому что делить нечего. И некого. Дай мне дорассказать… Когда там, в ресторане, я закончила свой рассказ, Роберт сразу дал контракт со словами: «Как договаривались». Я настолько нервничала, что даже не просмотрела его! Хотела положить в сумку, чтобы потом юристу своему показать, но он остановил меня, сказав: «Наша сделка должна остаться в тайне. Иначе меня порвут другие арендаторы». И тогда я подписала.

— А теперь ты увидела в контракте, что он тебя дурой назвал? — догадалась я.

— Почти так. В контракте прописано, что я должна платить и аренду, и коммуналку, и страховку, и все, все. Я думала сперва, может, он ошибся? Но спросить не у кого — он исчез. — Василиса полезла в корзину и достала овощи: — Хочешь, я салат приготовлю?

Кошка возле зеркала доигралась — ее крепко прихлопнуло, и она четырьмя лапами шмякнулась на пол. Зверски мяукнула и удрала в ванную.

— Я хочу, чтобы ты сказала, зачем ты меня сюда позвала. Очистить совесть? Вряд ли, на тебя это не похоже. Если ты когда-нибудь в жизни и плакала, то только от лука.

— Я сегодня тебе его не положу. Я помню, — мягко улыбнулась Василиса.

— А может, ты хочешь, чтобы я уговорила Роберта полюбить тебя и расширить твой бизнес? Но учти, он эти услуги предоставляет в комплексе — еще изобьет и отнимет что-нибудь. Но люби-и-ить будет! На всю жизнь запомнишь.

Василиса положила овощи в кастрюлю и включила комфорку. Взяла тряпку, протерла грязное зеркало, аккуратно вытерла руки и снова села за стол.

— Нет. У меня другое предложение. Ты его найдешь. А я дам тебе тридцать процентов на покупку квартиры у моря. Тебе же не хватает.

Один мой знакомый режиссер учил меня:

«Когда ты не хочешь выяснять отношения или тебе нужно потянуть время, говори: “Я подумаю”». Это так просто — на душе ураган, а ты: «Я подумаю». Очень удобно. Не надо кому-то что-то доказывать, заголять нервы-электропровода и рассыпаться на искры-эмоции. Это даст только короткое замыкание. А может, и длинное, на всю жизнь. Замкнуться в себе и не верить больше никому.

Уже несколько лет я живу в страхе.

Нет. Скорее, страх живет во мне. Он дает о себе знать мерзенькой тремоляцией, словно ты проглотила включенный вибратор. На улице, в гостях, при встрече с людьми, перед сном не покидает ощущение тревоги. И не конкретно за кого-то, а ВООБЩЕ. Словно ты предчувствуешь, но не знаешь что. Отпускает только дома или в машине. Когда находишься в своей коробочке.

Кто-то сказал, что тревога — это проценты, которые мы авансом платим нашим неприятностям.

«Да у вас депрессия, деточка!» — тут же повесит ярлык проницательный врач.

Нет. Я просто боюсь нелюбви.

…И когда ты ловишь отчужденный взгляд мужа… И когда ты ждешь звонков от своих взрослых детей… И когда твои родители становятся безжалостными обличителями твоих пороков. Это все нелюбовь. Меткоразрушительная — прямо в сердце. Потому что самые близкие…

Или когда подруга на твоем юбилее скажет тост: «Вот чем ты хороша, так это оптимизмом». И все? Это все, чего ты удостоилась за двадцать лет дружбы?

Ты все время ждешь чего-то большего. Ты действительно заслужил это. Но нелюбовь так легко угадать. И так страшно складывать эти признаки в копилку и понимать, что твой друг — это совершенно случайный человек в твоей жизни. А ты выкладывался ГОДАМИ. Смешил, развлекал, делился, выслушивал, тратил свою энергию и силы в ПУСТОТУ. Принимая как клоун улыбку за доброту, аплодисменты за признание, а слезы — как наивысшую награду за свой труд.