Кристина Ролофсон - Фамильная реликвия Страница 31

В темноте Кейт с трудом различила названные Уильямом ориентиры.

– Вижу. Что это?

– Ворота Торн-Холла. – Повернув влево, Уильям выехал на широкую вымощенную аллею. Кейт ожидала увидеть дом, но вокруг царил полумрак. Дорогу окаймляли деревья, за ними виднелись пологие холмы.

– Где же Торн-Холл?

– Скоро увидите. – Они взобрались на невысокий холм, и вдалеке показался свет в окнах огромного каменного дома. – Вот он. – Уилл нажал на педаль газа, и машина стремительно понеслась по аллее, которая, изогнувшись, закончилась перед крыльцом особняка.

На некоторое время Кейт лишилась дара речи. Торн-Холл, гораздо более величественный и впечатляющий, чем тот, который рисовало ее воображение, окружали целые акры тщательно ухоженных лужаек. По обе стороны трехэтажного строения росли деревья, дверь напоминала высокую арку, а плющ закрывал почти все стены между окнами.

– Этот дом был построен в 1695 году, – пояснил Уильям. – Но в начале XVIII века две трети строения были разрушены. Теперь его легко поддерживать в хорошем состоянии.

– Какая красота! – Кейт попыталась представить себе, каким был дом изначально, но не смогла.

Уильям остановил машину перед входом и выбрался из нее, Кейт последовала за ним. Круглолицый пожилой джентльмен торопливо вышел на крыльцо и спустился по ступеням.

– Добро пожаловать домой, сэр!

– Спасибо, Гарри. Как приятно вернуться в родной дом! – Уильям повернулся к Кейт. – Познакомьтесь с моей гостьей, Кэтрин Стюарт. Кейт, это Гарри Гудфеллоу. Вместе с женой он ведет хозяйство в Торн-Холле.

– Рад приветствовать вас в Торн-Холле, мисс Стюарт. – Гарри поспешил к машине.

– Спасибо, – ответила Кейт.

Кейт была твердо уверена, что чудом оказалась на седьмом небе. Она поднялась вслед за Уильямом по широким каменным ступеням к массивной двери. Открыв дверь, Уильям пропустил гостью в холл – «большой холл», так он назвал его, попутно посвящая Кейт в тонкости архитектуры. Кейт безуспешно старалась удержать рот закрытым, ступая по полам из черного и белого мрамора. Светлые каменные стены поднимались на высоту двух этажей, широкая лестница взбегала к балкону. Повсюду висели портреты, а над дверями и камином вились резные гирлянды плодов, среди которых мелькали херувимы.

– Справа столовая для официальных приемов, а за ней – утренний салон, – Уильям указал на двустворчатую дверь, за которой виднелись желтые стены. – Прямо впереди – большая гостиная и длинная галерея. Слева – библиотека и кабинеты. – Взглянув на Кейт, он снисходительно улыбнулся. – Не волнуйтесь, заблудиться здесь невозможно. В 1949 году, после второй мировой войны, дом был перестроен и стал гораздо удобнее и практичнее.

– Мне кажется, что я перенеслась в прошлый век. – Род-Айленд остался где-то далеко, в другом времени. Безработная программистка никогда даже не мечтала оказаться рядом с герцогом среди резных купидонов.

Чувство нереальности происходящего усилилось, когда Уильям повел Кейт вверх по каменной лестнице, мимо портретов своих предков, изображенных вместе с лошадьми, собаками и оружием. На портретах попадались приятные лица, но большинство прежних обитателей поместья выглядели так, словно они воспринимали свои титулы слишком серьезно. Верхний этаж был разделен на восточное и западное крылья. Уильям свернул в западное, объяснив, что комнаты восточного крыла занимают только Питти во время приездов в поместье и гости, съезжающиеся на праздники.

– Сколько же здесь комнат?

– Десять. – Уильям шагал по длинному коридору, стены которого были выкрашены в цвет слоновой кости. Бледно-зеленый ковер с желтым цветочным рисунком приглушал звук шагов. – Мои комнаты находятся в конце коридора. – Он открыл первую дверь с правой стороны. – А это – самая большая из комнат для гостей. Надеюсь, здесь вам будет удобно. – Уильям щелкнул выключателем, и комнату озарил свет лампы на тумбочке у кровати.

– По-моему, она великолепна, – сумела выговорить Кейт, шагнув внутрь. Стены цвета слоновой кости и желтый ковер делали комнату просторной и светлой – она словно купалась в солнечных лучах. Кружевные шторы закрывали окна по обе стороны от двуспального ложа с кружевным покрывалом под цвет штор. Столь изысканная комната достойна королевы, решила Кейт. Гарри принес ее сумки и поставил на пол возле шезлонга, обитого ситцем.

– Если вам что-нибудь понадобится, позовите миссис Гудфеллоу, – Уильям указал на ряд кнопок в стене над постелью и взглянул на часы. – Уже почти восемь. Я узнаю, когда будет готов ужин, но подозреваю, он уже ждет. Вы проголодались или прежде хотите освежиться?

– Дайте мне десять минут, – попросила Кейт. За десять минут она надеялась убедить себя в том, что все происходящее отнюдь не сон. А удостовериться в реальности происходящего ей было необходимо – особенно когда она увидела подлинник Мане, висящий над кроватью вишневого дерева.

– Я постучу к вам, – пообещал Уильям и вместе с Гарри направился к двери. На пороге он помедлил и оглянулся. – Вы не боитесь собак?

– Обычно – нет.

– Вот и хорошо. – Он вышел, закрыв за собой дверь и оставив Кейт одну в элегантной желтой комнате. Одна из трех ее дверей вела в просторную ванную, отделанную в белых и золотистых тонах, за двумя другими оказались пустые стенные шкафы. Одежды Кейт не хватило, чтобы даже наполовину заполнить один из шкафов. Она умылась холодной водой, освежила макияж и приказала урчащему желудку вести себя прилично. Всему виной нервы, решила она. После визита к Лонгмайру ей ни на минуту не удавалось успокоиться.

Проснувшись сегодня утром, она запланировала посетить музей Виктории и Альберта, но чуть позже выяснилось, что она носит на груди бесценный алмаз, а теперь ей предстояло переночевать в Торн-Холле под подлинником Мане. Кейт несколько раз глубоко вздохнула. Причин для волнения у нее более чем достаточно.

Присев на край кровати, она потерла ладонью лоб. То, что она оказалась владелицей броши стоимостью четыреста тысяч долларов или очутилась в особняке трехсотлетней давности, – не главное. Беда в том, что она чуть не влюбилась в Уильяма Ландри. А может, уже влюбилась. Если завтра она уедет отсюда, ее гордость не пострадает. Если будет осторожна, Уильям ни за что не догадается, что ошеломленная туристка-американка влюблена в него. Решено: надо держаться холодно и вежливо, насладиться осмотром поместья, в меру восхититься портретом герцогини с брошью и завтра же вернуться в Лондон – может быть, поездом.

Никто никогда не узнает, что за время пребывания в Лондоне она успела влюбиться в герцога. Такой нелепости все равно никто не поверит.