Анатолий Чупринский - Бегущая под дождем Страница 31

Надя бежала.

Гулко стучало в груди сердце, гулко ухали подошвы кроссовок по теплому асфальту, гулко гудел в ушах теплый весенний воздух. Надя бежала очень быстро.

Даже тренированные в забегах на длинные дистанции менты при всем желании не могли ее догнать. Дистанция между ней и двумя преследователями не сокращалась. Удача явно была на ее стороне. Уже подбегая к гаражам, раскинувшимся вдоль полотна всей Окружной железной дороги, Надя услышала впереди зловещий вой еще одной милицейской машины. Глаза на секунду ослепили фары еще одного УАЗика.

Ни секунды не раздумывая, Надя свернула направо и побежала по самой середине улицы, ведущей к Ленинградского проспекту.

Туда, туда, где ярко сверкали спасительные яркие огни большого города. На Ленинградском проспекте, даже ночью, полно народа. Легко затеряться среди прохожих. Можно и в проходящий троллейбус вскочить.

Надя стремительно бежала. По самой осевой линии.

Ах, какое это было поразительно красивое зрелище! По ночной Москве бежала, да что там «бежала», летела! Стройная, изящная рыжая девчонка.

Бегущая по мокрому асфальту!

Где вы, помощники тренеров сборной страны по легкой атлетике? В каких кустах засели со своими секундомерами? Почему не выходите и не мчитесь вслед за этой девушкой? А где вы, ассистенты режиссеров со знаменитого киноконцерна «Мосфильм»? Куда смотрите? В телевизор вы смотрите! Тупо глазеете в этот поганый ящик, а на реальную жизнь, порыв, полет, подлинное вдохновение наплевать! Даже обидно!

Длинноногая стройная девушка летела по ночной Москве, едва касаясь кроссовками мокрого асфальта. Развевались шлейфом длинные рыжие волосы… Нет, стоп! Не совсем. Вставали дыбом в такт стремительному бегу и светились рыжим нимбом вокруг головы ее короткие волосы!

Правда, если совсем честно, романтичность, порыв и вдохновение полета слегка портили милицейские сирены. Вносили ненужный диссонанс в гармонию.

Но все равно, было очень красиво!

Теплые весенние вечера на окраинах Москвы полны своеобразной прелести. В воздухе висит белесая дымка. Дышится легко и спокойно.

В такие вечера особенно хорошо работается. Можно распахнуть окно и когда на унылый двор наползут мягкие летние сумерки, самое время садиться за работу.

Чуприн давно заметил. Днем при ярком освещении не работается совсем. Хоть головой об стенку бейся. Совсем другое дело, раннее утро или поздний вечер. Достаточно сесть за стол и чуть прикрыть глаза, как весь реальный мир с его дрязгами, склоками, мелкими и ничтожными проблемами, куда-то отходит на периферию сознания, потом и вовсе растворяется.

В то раннее утро, (еще не было и восьми!), оторвал Леонида от письменного стола резкий телефонный звонок в коридоре. Чертыхнувшись, он поднялся с кресла, вышел в коридор и поднес к уху трубку.

Телефон был общего пользования. Потому стоял в коридоре на низкой неудобной тумбочке. Разговаривая, всегда приходилось наклоняться в три погибели. Если б у Леонида был свой личный персональный аппарат, он бы его всегда отключал на время работы. Заблуждение, что может что-то страшное случиться, если отключать этот зловредный телефон на время работы. Кстати, так многие его друзья и делают. Выдергивают из розетки шнур и полный покой.

— Да! — раздраженно сказал Чуприн в трубку.

— Леонид Чуприн?

— Да!

— Вас беспокоит дежурный из восемьдесят шестого отделения милиции. Нами задержала ваша дочь Олеся Леонидовна. Вы не могли бы подъехать…

«Только этого не хватало!» — пронеслось в голове у него.

Через полчаса он топтался перед стеклянным окошком дежурного. Тот куда-то отлучился. Во всем отделении не было ни души. Тишина. Какая-то зловещая и неопределенная. Лучше бы уж сразу узнать, что сотворила Олеся. Убила кого-нибудь по нелепой случайности? Наркотики? Или еще что похуже? Хотя, что может быть хуже.

Вернулся дежурный по отделению. Мрачный и очень полный молодой человек. Даже строгая милицейская форма ничуть не стройнила его, не подтягивала. Он хмуро бросил на Леонида недоверчивый взгляд и попросил предъявить паспорт. Долго сличал фотографию с оригиналом. Потом полистал другие странички. Очевидно, искал вписана ли Олеся в его документы? Он ли является отцом.

— Что она натворила?

— Сейчас все проясним… — кивнул дежурный, возвращая паспорт.

Он вышел из своего стеклянного кабинета и пошел по коридору. Леонид последовал за ним. Повернув за угол, они оказались перед обезьянником. Так в народе кличут камеру предварительного содержания задержанных по подозрению в нарушения закона.

За толстыми железными прутьями Леонид увидел… Надю.

— Вот, полюбуйтесь! — строго сказал сержант.

Надя смотрела из-за решетки на Чуприна весело и вызывающе. И сидела на скамье, закинув ногу на ногу. Ситуация ее явно только забавляла.

Чуприн несколько секунд в растерянности молчал. Потом выдавил из себя:

— За что она задержала? Что натворила?

— Было одно подозрение, но оно не оправдалось… — нудно начал сержант.

— Тогда почему она за решеткой? — начал заводиться Чуприн.

— Ваша дочь — несовершеннолетняя. В ночное время самостоятельно не имеет права разгуливать по улицам. На этот счет есть специальное постановление московского правительства. Сам Лужков подписал…

— Наплевать мне на вашего Лужкова!

— Это вы напрасно! — хмуро покачал головой сержант. — Он много полезного и хорошего делает для города.

— Знаем мы его дела!

— Вам бы лучше заняться воспитанием своей дочери. Критиковать начальство мы все мастера. В чужом глазу соломинку видим, а в собственном? — спросил сержант.

— Ему некогда! — подала голос из-за решетки Надя. Она с нескрываемым весельем наблюдала за перепалкой Чуприна с сержантом.

— Помолчи! — не глядя на нее, быстро сказал Чуприн.

— Судя по всему, вы недостаточно уделяете внимания дочери.

— Некогда ему! Он себе молодую любовницу завел! — наябедничала из-за решетки Надя. — На дочь наплевать. На меня совсем не обращает внимания.

— Мы с тобой дома разберемся.

— Очень буду рада! — огрызнулась из-за решетки Надя. — Наконец-то обратишь на меня внимание. У меня, между прочим, самый трудный возраст. Переходный.

— Ага, — кивнул Леонид, — От детства к старости. Я уже слышал.

— Что будем делать, товарищ родитель? — строго спросил сержант. — На учет надо ставить. Как ребенка из группы риска?

— Зачем сразу «группа риска»? — невольно заволновался Чуприн.

— Из неблагополучной семьи потому что. С одного взгляда видно. Вы человек творческой профессии…