Ехал грека через реку (СИ) - "tapatunya" Страница 31

— Ничего и не начал! — энергично возразила Ася. — Ева каждую минуту боится, что мы тоже улетим в Канаду! Она должна понять, что мама не отказалась от нее, а просто мама живет в другом месте!

— От этой встречи будет только хуже, как вы не понимаете?

— Конечно, — сердито кивнула сама себе Ася. — Вы отец, вам решать.

И она попыталась спрыгнуть со стола, но Адам все еще стоял слишком близко, и его бедра упирались ей в колени.

— Сидеть, — скомандовал он. — Это еще что за разговоры?

— Но вы же правда отец, — скрестив на груди руки, объявила Ася язвительно. — И все решения насчет Евы — теперь ваши. Решили стать деспотом-самодуром, так становитесь им. Только начните уже сейчас копить деньги на психолога, к которому Ева обратится в тридцать лет, когда окончательно поймет, что ненавидит обоих родителей сразу. Вперед!

— Бесите, — зашипел Адам и схватился за волосы, словно пытался выдрать их. Помолчал. Подышал. — Как вы вообще себе все это представляете? — спросил он спустя десять глубоких вдохов.

— Так и представляю. Мама приехала навестить тебя, но скоро ей снова надо будет уехать. Возможно, она и в дальнейшем будет ее навещать, возможно, они со временем начнут общаться по скайпу. Вы же не собираетесь вообще выключить Лену из жизни дочери?

— А что будет с Евой потом? Когда Лена опять уедет?

— Мы будем с ней рядом, — твердо и спокойно объяснила Ася.

— Вы уверены, что так будет лучше? — спросил Адам беспокойно.

— Я вам что, боженька? Но Ева должна точно знать, что мама любит её.

— Тоже мне, любящая мать! — раздраженно буркнул Адам.

От злости Ася не удержалась и пнула его по ноге. Он скривился от боли.

— Вот даже не начинайте! Тоже мне, отец года. Адам, все живут, как умеют. Мы принимаем такие решения, которые не можем не принять. Так что идите вы в задницу со своим осуждением.

От изумления его глаза стали квадратным.

— Господи боже, — пробормотал он, отступая. — Да вы и правда в ярости.

— Эта женщина родила вам прекрасную Еву, — начала загибать пальцы Ася. — Она заботилась о ней четыре года. Не сделала аборт. Справилась в одиночку с беременностью, родами и младенчеством, а вы тут изображаете из себя святошу. Да я бы вас удушила просто собственными руками! Научитесь уже быть благодарным! И перестаньте так злиться на своих родителей. Они тоже жили, как могли.

— Это тут при чем? — поразился Адам.

— При всем, — Ася поболтала ногами, успокаиваясь. Шлепки слетели на пол. — Простите, — подумав, добавила она. — Ну, за задницу. И с удушением я перегнула. Нашло что-то. Приступ агрессии. Я постараюсь в будущем себе такого не позволять. Это разрушит мой образ хорошей няни.

Завибрировал телефон.

— Вика звонит, что-то случилось, наверное, — сказал Адам озадаченно, — блин, экран разбит, — он попытался нажать на прием, и ничего не случилось. — И кнопки залипают.

Наконец, голос Вики, выведенный испорченным мобильником на громкую связь, пробился в ночную тишину.

— Адам? Адам! — ее голос заплетался. — Твоя няня велела сказать, что ты козел. Говорю: ты козел!

Ася согласно закивала, подтверждая, что все так и было. Она была очень довольна. Адам наградил ее убийственным взглядом и снова попытался выключить громкую связь. Безуспешно.

— Эгоистичный ублюдок, — упоенно продолжала Вика. — Ты даже цветы для меня заказывал в онлайне! Три раза в год — на день рождения, 8 марта и День святого Валентина.

— Безобразие, — поддакнула Ася.

— Вика, ты пьяна? — неверяще спросил Адам. — Ты же не пьешь!

— Два года, Адам! И ты просто молча вышел из кабинета. «Прости, Вика», «Мне так жаль, Вика», «Не уходи от меня, Вика», «Мне было хорошо с тобой, Вика». Что с тобой случилось бы, если бы ты сказал хоть слово? Мир бы перевернулся? Тебя бы разорвало на части? — закричала она.

За забором залаял соседский пес.

Адам с такой растерянностью смотрел на телефон, как будто на него в жизни никто не орал. Потом повернулся к Асе спиной.

— Прости, Вика, — выдавил он из себя с мучительным старанием. — Мне очень жаль.

— Иди к черту, — и она бросила трубку.

Тишина стала оглушительной.

— Надеюсь, мы не разбудили всю деревню, — сказала Ася и сползла со стола. Плечи Адама подрагивали. — Эй! Рыдаете от унижения?

Она обошла Адама и заглянула в его лицо.

Он беззвучно смеялся.

— Что за ночь! Меня побила собственная няня и на меня накричала самая спокойная и невозмутимая девушка в мире! — простонал Адам. — Чему вы ее научили, вредное создание?

— Только хорошему. По крайней мере, теперь ей точно станет легче. Пойдемте спать, Адам.

— Да, — он потер лицо рукой, приходя в себя. — Лучше всего сейчас лечь спать, пока еще кто-нибудь не напал на меня.

И только утром они поняли, что по привычке так и заснули вместе, обнимая Еву с обеих сторон.

— Адам, Адам, немедленно просыпайтесь!

Его тормошили и теребили, но он никак не хотел возвращаться в тот сложный мир, в котором было столь хлопотно. В полудреме Адам вдыхал в себя запах дочери и Аси, и не было никаких причин вставать с постели так рано.

Кажется, когда-то он был жаворонком.

— Адам, если вы не встанете прямо сейчас, то через час окажетесь на мне женатым.

— Что? — он подпрыгнул.

Ася улыбалась от уха до уха.

— Марш к себе на террасу, — велела она. — Мои родители точно не поймут вашей маниакальной страсти спать со мной.

— Не с вами, а с Евой.

— Это вы в ЗАГСе расскажете.

Было раннее утро, орали петухи за окном, Ева недовольно хмурилась во сне, но все еще не открывала глаз.

— Еще секунду, — попросил Адам, потягиваясь. Он пригладил пальцем сдвинутые брови дочери и перегнувшись через нее, чмокнул Асю в щеку. — Доброе утро.

Она удивилась.

— Теперь мы целуемся по утрам?

— Ну надо же мне хоть с кем-то целоваться, — пожал он плечами и все-таки сполз с кровати.

Со стороны кухни слышался звук текущей воды, там уже готовили завтрак. Адам решил не красться к своему дивану и свернул в другую сторону.

Наталья Михайловна варила кашу.

— Ваша дочь ест гречку? — спросила она, улыбнувшись.

— Она не очень привередлива в еде.

— Садитесь, я сделаю вам кофе. Вы ранняя пташка, Асю в это время не добудишься.

— Это да, — согласился он, опускаясь на стол. Голова немного болела, и он ощущал себя разбитым, как будто всю ночь рубил дрова. Тем не менее, настроение было превосходным. — По утрам мы с Евой стараемся ее не будить, а то хуже будет. Правда, три раза в неделю Асе приходиться отвозить Еву в танцевальную студию. Но обычно она садится за руль прямо в пижаме.

Наталья Михайловна смотрела на него с задумчивой, доброй улыбкой.

— Кофе, — спохватилась она. — Вы кажетесь очень терпеливым начальником. Но я все равно волнуюсь за Асю — вы не знаете, от кого она…

— Не знаю, — быстро сказал Адам. — Я не вмешиваюсь в личную жизнь своих сотрудников.

— Конечно. Послушайте, мы бы хотели оставить Димдима у себя до возвращения Кати. Потом мы сами привезем его в город. Вы позволите нам… навестить вас? Просто, чтобы убедиться, что моя дочь… — она смутилась.

— Живет в комфортных условиях? — подсказал Адам. — Разумеется, вы можете прийти с инспекцией.

— Это вовсе не испекция, — Наталья Михайловна поставила перед ним кружку кофе.

— Инспекция-инспекция, — подтвердила Ася, появляясь на кухне вместе с Евой. Она плюхнулась на стул, и девочка сразу же залезла к ней на колени. — Дай маме волю, она проверит все мои шкафы. Я запрещаю вам с папой приходить ко мне на работу. Это просто смешно.

Адам поднес к ее носу кружку с кофе. Ася замолчала, зажмурившись.

— Скоро она подобреет, — пообещал он Наталье Михайловне.

— Я покормлю утреннее чудовище, — решила Ева и поднесла к губам своей няни ложку с гречкой. — За папу, — Ася послушно открыла рот, — за Ваську. За нашу козявку.

— Тише, детка, дай Асе прожевать, — смеясь, сказал Адам.