Встретимся в Загсе или на небесах (СИ) - "Iva River" Страница 31

О, да! Я знала. Качество, безусловно, похвальное, но несколько утомительное для окружающих.

— В общем, так. По её словам, ты — мощный источник энергии.

— Галь! — возмущённо воскликнула я. — Ну ладно — женщина полоумная! Я и не сомневалась, что они все немного с приветом! Но ты-то здравомыслящий человек! Нахрена ты всякую чушь повторяешь! Какой ещё источник?!

— Мощный, — упрямо повторила подруга.

Я в негодовании закатила глаза.

— Каким-то образом ты аккумулируешь большое количество энергии, а потом, когда случается выброс, в зависимости от настроя, можешь, например, тяжело больного исцелить или, наоборот, убить кого-нибудь случайно, — договорила Галка, а я разозлилась ещё больше.

— Да что за бред?! Ладно бы это Сашка сказал, но от тебя я такого никак не ожидала. Тётка, небось, выдумала всё, лишь бы от тебя отвязаться, а ты и уши развесила!

— Да нет же, Рит! Вспомни, как тебя физкультурник доставал, а потом ты разозлилась, и он в больницу с инфарктом угодил.

— Галка, да это же просто совпадение!

— Ну да, конечно… А ещё, когда влюблённый Курочкин после угроз в твой адрес под автобус попал и в реанимации очутился. Я помню, в какую ты перед этим ярость впала. Но это тоже, конечно, совпадение. Рит, я сейчас могу с десяток таких случаев вспомнить, просто раньше я им значения не придавала. И когда у Серовой мама при смерти лежала, помнишь, ты напросилась с Верой за компанию в больницу сходить… Ты ведь с ней не дружила, а почему-то настояла. Вот почему, интересно?

— Ну… она такая расстроенная была, мне её просто жалко стало, — растерялась я, вспомнив давнюю историю.

— Понятно. Только женщина почему-то после твоего визита резко на поправку пошла, хотя врачи до этого на ней практически крест поставили.

— Да почему после моего-то? — пожала я плечами.

— Не знаю, Рит. Наверное, потому же, почему и у Светы Панчиной умирающая собака вдруг выздоровела, после того, как ты её посетила… — Галка помолчала. — Я вот эти факты сопоставила, и поняла, что тётка-то эта ясновидящая не врёт.

— Ну хорошо, даже если так, почему она со мной общаться-то не захотела?

— Побоялась. Сказала, что ты своей энергией сознательно управлять не умеешь, какие-то там настройки сбиты, и могла, сама того не желая, её чувствительной ауре сильно навредить.

Я только хмыкнула, хотя и призадумалась, вспоминая разные другие «совпадения», о которых Галка знать не могла. Да и, кстати, как мы с Магом лихо цветочки реанимируем — тоже любопытный феномен… Может, и впрямь есть какая-то неконтролируемая сила, фиг его знает… Надо будет впредь поосторожнее со своими эмоциями. А то вот так отправишь кого-то к праотцам, и даже знать не будешь…

— И ещё она сказала, — продолжила Галка, — что ты со своего пути свернула, и, возможно, это приведёт тебя к скорой гибели… — подруга прикусила язык, но было поздно — я услышала.

— А можно поподробнее? Что она сказала? — я снова начала раздражаться, теперь уже на себя. Ведь не верю же, зачем тогда спрашиваю?! Или всё-таки верю?.. — О каком таком пути речь, и что за гибель меня ждёт?

— Ритуль, да не бери в голову, она и увидеть толком ничего не успела, закрылась сразу… с её слов, конечно… — залепетала Галка. — Просто сказала, что человек, свернувший со своей дороги, как правило, идёт к гибели.

Я хотела было возмутиться, а потом передумала.

— Галь, да все мы так или иначе идём к гибели, если на то пошло.

— Но не к духовной, Рит, — тихо возразила подруга. — Хотя, если честно, я в этом мало смыслю. Так только, чужие слова передаю.

Галка встала и подбросила в камин дровишек. Языки пламени проворно облизали их, занимаясь с новой силой. Горящие поленья весело затрещали, выстреливая снопами искр и обдавая нас жаром. Мы уставились на огонь, думая каждая о своём.

Погода снова испортилась, зарядив дождями, темнело рано, за окном было сумрачно, а здесь, перед камином — тепло и уютно. Если бы не грустные думы.

Я тоже не сильно разбираюсь в вопросе, поднятом Галкой, но хорошо понимаю, как это иногда трудно — правильно выбрать путь… И никто ведь валун-указатель на дороге не поставит: «Налево пойдёшь… на право пойдёшь…» А прямо пойдёшь — так прямиком мордой об камень…

Да даже если правильно выбрать… сколько там ещё трудностей встретится — не счесть!

«Никто не знает, что там впереди, а в моём случае, похоже, и экстрасенсы мне не в помощь, — с усмешкой подумала я. — Пора уже, наверное, самой научиться видеть ясно… А то не жизнь у меня, а чёрте что какое-то, с этими сбитыми настройками…»

— Девчонки, вы чего в темноте сидите? — Свет резко зажёгся, заставив на секунду зажмуриться.

— Ой, Саш, ты уже пришёл? А я, кажется, уснула… — Галка, зевая, потянулась в кресле и вытянула руки навстречу мужу.

Пока я предавалась раздумьям, дрова прогорели и сейчас медленно угасали, рубиново мерцая на дне камина. Трогательно и печально.

Сашка поцеловал жену и подсел ко мне на диван.

— Рит, а ты как себя чувствуешь, нормально? — заботливо спросил приятель. — Лицо у тебя какое-то усталое.

— Да, вроде, ничего, — откликнулась я, попытавшись улыбнуться, — сплю вот только плохо.

— Что, бессонница? Давай я тебе снотворного классного дам?

— Да нет, наоборот, кошмары…

В последнее время меня в самом деле опять начал преследовать один постоянный сон, значения которого я никак не могла разгадать.

— Понятно, — вздохнул Сашка. — Мне тоже чёрте что снится. Да и вообще депрессняк замучил. Хоть Ваньку с его творением приглашай!

Мы кисло улыбнулись, вспомнив, как хохотали над мексиканскими страстями. После трагедии в клубе Иван к нам почти не заходил, с головой уйдя в работу над романом.

Вспомнились слова Саввы о том, что рассмешить тоже нужен талант.

«А если это и есть Ванин путь?» — пришла мысль, поразив своей простотой.

Мне захотелось немедленно пойти к соседу и высказать ему всё, что я думаю по поводу его творения.

— Саш, а пойдём к нему сходим.

— Зачем? — удивился он.

— Поговорить хочу.

— Куда ещё? — поднялась Галка. — Ужинать давайте.

— Галюнь, ты накрывай пока, мы быстро. Пойдём, Саша, мне правда надо.

Я накинула на плечи вязаный кардиган и вышла на крыльцо. Вечер окутал наш отдалённый район тишиной, нарушаемой лишь негромко шелестящим по крыше моросящим дождём. Влажный холодный воздух тут же проник за воротник, вызывая дрожь, и захотелось немедленно вернуться в дом к тёплому очагу.

Сашка появился следом, прикрыл дверь и, раскрывая большой чёрный зонт, спросил:

— Идём?

Я кивнула и стала медленно спускаться по мокрым ступенькам.

Ваня, не ожидавший увидеть нас на пороге, обрадовался чрезвычайно.

— Несси, Александр! Как я рад, что вы пришли! А где Галина?

— Добрый вечер, Ваня, — улыбнулась я. — Мы на минутку.

— Ну отчего же? Проходите, проходите, — он засуетился, приглашая нас в гостиную, где на стеклянном журнальном столике высился открытый ноутбук. — Вы очень кстати, я только что закончил двадцать пятую главу, и собирался за баночкой пива ещё раз её просмотреть. А тут вы! Такая невероятная удача! Сейчас зачитаю. — Ваня метнулся к компу.

— Не надо, — твёрдо сказала я. — Мы по другому поводу.

— Да? А по какому?

— Точнее, поводом именно твой роман послужил, но читать ничего не нужно.

Иван встревожено посмотрел на меня, на Сашку, и прикрыл крышку ноутбука.

— Вань, мне очень стыдно, но я в отношении тебя вела себя по-свински, — сказала я.

В его взоре промелькнуло удивление. Я вздохнула и выпалила:

— Мы смеялись над тобой, считая твой труд идиотской затеей. Извини, но это правда. Твой роман не сентиментальный, и уж тем более не исторический. Но кто я такая, чтобы давать советы, как писать, что писать, и писать ли вообще? Никто. Обычный человек, который сам запутался…

— Ну как? Ты же эта… муза, — неуверенно возразил он.

— Не перебивай, мне и без того сложно говорить. Ты выбрал эту дорогу — прекрасно, дерзай! Может быть, это самое главное в твоей жизни, твоя планида, кто знает. А мы… мы смеялись до слёз, читая твоё творение. Это честно. Гениальный стёб, как сказал Пётр. Но если ты по-прежнему будешь считать свой роман серьёзным произведением, извини, я не прочту больше ни строчки. Я просто не готова воспринимать его в таком жанре, и мне стыдно обманывать тебя, как автора. Впрочем, это вовсе не значит, что ты должен что-то менять или бросить писать. Поступай, как считаешь нужным, — я шумно выдохнула и оглянулась на Сашку. Он, не зная, что добавить, мрачно стоял, опираясь о дверной косяк.