Люби меня - Елена Тодорова Страница 31

Александр Георгиев: Зачем ты пишешь это? Какой гребаной реакции от меня ждешь?

От бессильной злости хочется выть. И, кажется, я это делаю.

Сонечка Солнышко: Никакой!

Все. Хватит. Бесполезно. Показалось.

Александр Георгиев: Тебе нужны деньги?

Сонечка Солнышко: Пошел ты со своими деньгами к черту!

Отбрасывая телефон, сворачиваюсь клубком. Пока накрывает глубокой и вязкой темнотой, под кожей рождается дрожь. Это так странно, ведь я вся горю. Пылают даже мои уши. Прижимаюсь к постели сильнее. И вскоре начинает казаться, будто я придавлена к ней паутиной. Она защищает.

Защищает как саван.

Я забылась… Забылась… Надо вернуться на четыре шага назад: совместный сон, объятия, поцелуй, голосовое признание… Все это ничего не значит!

Назад… Назад… Назад… Назад…

Но… Господи…

Он ведь поцеловал меня? Это то самое? Можно считать настоящим первым поцелуем? Наверное, не совсем. Естественно, это не то, что я ждала от Георгиева. И, наверное, от того еще более ценное. В тот момент, когда мы столкнулись под дождем, все его действия были настолько нежными, настолько чувственными и настолько отчаянными, что меня проняло до глубины души. В Саше, безусловно, горела страсть. Это ощущалось энергетически. И сам факт того, что он ее подавил ради каких-то других чувств, виделось мне чем-то очень важным.

Очевидно, я заблуждалась. Очевидно, для него эта близость никакого значения не имела. Очевидно, я все его реакции сама себе надумала.

Только вот, чтобы придумать, надо суметь представить. А мне вообразить что-то подобное не помогли бы даже книги.

Боже, вот зачем я его остановила? Какая дурочка! Надо было позволить случиться всему. Пусть бы потом говорил, что угодно. Зато у меня бы остались воспоминания. Хотя мне сейчас и тех, что есть, много! Два дня прошло, а ничего не стихает. Я не иду на поправку. Снова лихорадка сваливает, хоть я и злюсь на Сашу.

***

Утром Георгиев, как и обещал, ждет меня у подъезда, что, честно признаться, удивляет, потому что мы вроде как немного повздорили. Я сорвалась и послала его, а потом просто игнорировала все, что он писал. И даже входящий звонок в три часа ночи не приняла.

Боялась, что он снова пьяный звонит… Снова под домом… Снова проберется в душу, чтобы под влиянием алкоголя вдоволь потоптаться в ней…

Теперь даже интересно, приезжал ли?

Но спрашивать я себе запрещаю. Особенно, когда он выходит из машины и дает оценить, в каком помятом виде он явился. Еще даже дома не был! Всю ночь гулял! А я тут, идиотка, собралась что-то ему рассказывать. Хорошо, что поспать удалось. Трезво смотрю на нас со стороны. И признаю то, что могла бы заметить любая зрелая особь: мы слишком разные.

Словно лето и зима. Словно небо и земля. Словно огонь и вода.

Но стоит нам встретиться взглядами, все трезвые мысли ураганом сносит. У меня перехватывает дыхание, одуряюще сжимается желудок и сладко-сладко замирает сердце. По венам вместо крови огонь разгоняется.

А потом в темных, слегка воспаленных и завораживающих меня глазах Саши что-то происходит. Я вижу внутри расширенных зрачков ярчайшую вспышку гнева, и все внутренности в один тугой узел скручивает.

– Чего ты, блядь, добиваешься? Хочешь, чтобы я ждал тебя тут по полночи?! – выкрикивает он, обдавая мое лицо никотином и мятой.

Алкоголя в его дыхании действительно не ощущается. Но я слишком растеряна, чтобы концентрироваться на этом осознании.

– В смысле? Не понимаю, о чем ты! Мы договаривались перед восьмью…

– Все ты, мать твою, понимаешь! Прекрати эти манипуляции, пока не стало, на хрен, поздно!

– Да в смысле? – от негодования распаляюсь и я. – Сам прекрати. Прекрати орать на меня!

– Зачем ты писала мне? Зачем снова вспомнила эту ебаную суку? Зачем звала меня?

Этими вопросами он меня будто расстреливает. Я пошевелиться не могу. Соображаю еще туже. Поэтому, защищаясь, начинаю нападать.

– А зачем ты приехал?

– Потому что ты мне написала! – рявкает так, что у меня в ушах звенит. А за ними и во всем теле. – Что хотела? Давай говори!

– Да прекрати орать ты, – шиплю я, чувствуя, как тело охватывает дрожь. Он слишком близко. Нависая, будто перекрывает мне доступ кислорода. – Ты испортишь мою репутацию, идиот…

– Ты мою тоже, блядь.

– Каким это образом?

– Таким вот, – выталкивает вместе с таким усиленным вздохом, что мне за него на секунду страшно становится.

Кто знает, что принимал. Может, ему плохо?

Закончить эту мысль не успеваю, как Саша хватает меня за руки и, стискивая запястья, дергает на себя.

– Чего ты хочешь от меня?

– А ты? Чего ты хочешь?

– Я первый спросил.

– Тогда… – мямлю я. – Хотела тебя предупредить, что меня на выходных не будет в городке. У сокурсницы день рождения. Она позвала к себе. В деревню. Ее отец крутой фермер. Будет большая гулянка. Много наших едут. Мы будем спать в такой странной конструкции, где хранят сено… – сама не знаю, зачем столько информации выдаю.

Саша заставляет меня сильно нервничать. Настолько, что, не держи он меня, я бы, наверное, просто убежала. А так приходится забивать трескучее от напряжения пространство какими-то словами.

– Что? – он вдруг бледнеет. Голос сел до хрипа. Я снова начинаю волноваться, что с ним что-то не так. – Какая деревня? – выдает все еще сипло. Моргает. Сглатывает. Вдыхает. Выдыхает. И сразу жестче и громче повторяет: – Какая, на хрен, деревня?

– Говорю же, день рождения у подруги…

– Нет, блядь… Какого хера, Сонь? Ты издеваешься? – выпаливает так быстро, что я осмысливать не успеваю. – Я не разрешаю тебе никуда ехать.

– В каком это смысле ты мне не разрешаешь? – на нервах смеюсь. Ушам своим не верю потому что. Наверное, это мне плохо! Я что-то снова не то придумала. – Прикалываешься, что ли?

Саша закусывает губы и, вскидывая подбородок, с подобным моему потрясением, мотает головой.

– Нет, Соня, – пронизывает таким взглядом, что у меня внешнее возгорание случается. – Я, блядь, серьезно сейчас. Никуда ты не поедешь.

– С чего это? – рычу от возмущения, пока он подтягивает меня еще ближе к себе. Сейчас так бесит, что ударить его готова. – Ты не можешь мне приказывать. Я – не твоя собственность!

– Да, блядь, моя, – смеется вдруг он, не переставая жечь яростным взглядом. –