Даниэла Стил - Воспоминания Страница 31

– Я звоню по просьбе Марчеллы, майор. Она сказала, что дело у нее очень срочное и личное. Я только что послал за ней. Подождите минуточку, если вы не возражаете.

– Хорошо.

Брэда внезапно охватил страх. Что, если что-то случилось? С Сириной мог произойти несчастный случай, она могла опять удрать на свою Богом забытую ферму, могла упасть в пруд, могла сломать ногу, могла…

– Как дела? Там все в порядке, Палмерс?

Его молодой помощник услышал обеспокоенность в голосе майора и улыбнулся:

– Все отлично, сэр.

– Все на месте? – Он спрашивал его о Сирине, но не осмеливался произнести вслух ее имя.

– Все до единого. Хотя с тех пор, как вы уехали, мы что-то не видим племянницы Марчеллы, сэр. Марчелла говорит, что она приболела и через несколько дней поправится.

О Боже праведный! Это могло означать все, что угодно, но прежде, чем Брэд успел по-настоящему испугаться, вновь раздался голос секретаря:

– Подошла Марчелла, сэр. Надеюсь, вы сможете поговорить с ней, или мне пригласить кого-нибудь помочь с переводом?

– Нет, мы поймем друг друга.

Интересно, сколько из его подчиненных знали о его отношениях с Сириной? Как бы осмотрительно они себя ни вели, но каким-то непонятным образом подобные вещи становятся всеобщим достоянием Несомненно, этот слух долетел и до Парижа.

– Спасибо, Палмерс, был рад поговорить с тобой.

– И я с вами, сэр. Передаю трубку.

– Майор? – Голос старой женщины долетел до него, как глоток свежего воздуха.

– Да, Марчелла. Как дела? Как Сирина?

В ответ на него обрушился водопад быстрой итальянской речи, из которого он почти ничего не разобрал, кроме слов «есть», «пить» и «спать», но он не совсем понял, кто именно ел, пил и спал и почему Марчелла была этим так обеспокоена.

– Погоди минуточку, Марчелла! Остановись! Пьяно! Медленнее! Не понимаю! Медленнее! Это Сирина?

– Да.

– Больна?

В ответ зазвучала еще более быстрая итальянская речь, и он опять принялся умолять старую женщину говорить медленнее. На этот раз она послушала его.

– Она ничего не ест, ничего не пьет, не спит и не встает с постели. Она только плачет, плачет и плачет… – всхлипывала Марчелла. – Она так умрет, майор, я знаю. Я видела, как точно так же умерла моя мать.

– Ей девятнадцать, Марчелла. Она не умрет. – «Я ей не позволю», – подумал он про себя. – Ты пыталась заставить ее подняться?

– Да. Чуть не каждый час. Но она не хочет подниматься, она меня не слушает. Она ничего не делает. Ей очень плохо. Она больна.

– Ты вызывала врача?

– У нее совсем другая болезнь. Она больна вами, майор.

Эта сумасшедшая девчонка отказалась выйти за него замуж, считая, что таким образом спасает его, а теперь они оба находились на грани нервного срыва!

Глаза его сузились, и он пристально посмотрел на декабрьский дождь.

– Позови ее к телефону. Я хочу поговорить с ней.

– Она не подойдет. – Голос Марчеллы вновь зазвучал взволнованно. – Вчера, когда вы звонили, она не стала подходить.

– В таком случае сегодня вечером, когда я позвоню, ты заставишь ее подойти к телефону, даже если тебе придется тащить ее до него. – Он беззвучно выругался по поводу того, что в комнате для слуг не было телефонного аппарата. – Я хочу с ней поговорить.

– Ясно, все поняла.

– Ты сможешь?

– Я сделаю. Вы ездили за ней в Умбрию, теперь я притащу ее к телефону. Мы сотворим чудо. – Старуха улыбнулась своей беззубой улыбкой. Действительно, потребуется чудо, чтобы вытащить Сирину из постели.

– Проследи, чтобы она сначала походила хоть несколько минут. Иначе у нее не будет сил идти. Погоди минуточку… – Он на мгновение задумался. – У меня есть мысль. Кто-нибудь занимает сейчас гостевую комнату?

Марчелла миг раздумывала, затем ответила:

– Никто, майор.

– Отлично. Об остальном я позабочусь.

– Вы собираетесь перевести ее туда? – Марчелла оторопела. Каким бы ни было ее прошлое и титул, но все же Сирина была лишь работницей в этом дворце, причем самого низкого статуса. Не важно, что все эти месяцы она спала в одной постели с майором, – разве это могло быть основанием, чтобы ее перевели в одну из гостевых комнат, как почетную гостью? Марчелла опасалась, что могут возникнуть неприятности.

– Я переведу ее туда, нравится это ей или нет, дай мне Палмерса. Он перенесет ее туда тотчас же, как она будет готова. А ровно через час… – он посмотрел на часы, – я перезвоню.

– Что я скажу сержанту Палмерсу? – спросила Марчелла.

– Мы ему скажем, что она очень больна, что там у вас слишком влажно и мы опасаемся воспаления легких.

– Что нам делать, когда приедет новый майор?

– Марчелла… не думай об этом. Дай мне Палмерса, хочу поговорить с ним. А ты отправляйся к Сирине и приготовь ее.

– Да, майор. – Марчелла чмокнула его в трубку. – Я люблю вас, майор. Если она не выйдет за вас замуж, то я – с удовольствием.

Брэд рассмеялся:

– Марчелла, ты бесподобна!

Теперь он знал, как должен поступить. Сирина причиняла вред не только ему, но и самой себе, а он не собирался позволять ей вредить им обоим. Отдавая приказания Палмерсу, Брэд был настроен самым решительным образом. И если не удастся убедить ее по телефону, то он сам отправится в Рим, даже если ему не дадут разрешения. Но прежде чем идти на такие крайние меры, час спустя он позвонил на телефонную станцию, и его соединили с Римом. До этого он договорился с Палмерсом, что тот перенесет телефон в гостевую комнату, и когда прозвучал звонок, то первым ответил Палмерс, затем Брэд услышал какой-то шум, приглушенные голоса, хлопанье двери и, наконец, едва различимый, почти как шепот, ее слабый голос:

– Брэд? Что случилось? Они перенесли меня из моей комнаты.

– Отлично. Именно это я и приказал им сделать. А теперь я хочу, чтобы ты меня выслушала, Сирина. Я больше не намерен тебя слушать. Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Своим упрямством ты убиваешь нас обоих. Ты хочешь умереть, а я, уехав из Рима, чувствую себя так, словно уже умер. Это глупо… глупо, ты меня слышишь? Я люблю тебя. Теперь, во имя всего святого, придешь ли ты в себя и приедешь ли в Париж, чтобы выйти за меня замуж, или же мне придется вернуться назад и вытащить тебя оттуда?

В трубке повисла тишина. Он словно видел, как она размышляет. Чего он не мог видеть – это того, что Сирина откинулась на подушки, слезы струились из ее глаз, руки, державшие телефонную трубку дрожали, а сама она силилась сдержать себя и не сказать того, что само рвалось с языка. Внезапно с большим усилием она проговорила:

– Да…

Ее ответ прозвучал едва слышно, как шепот, и он не был уверен, правильно ли расслышал то, что она сказала.