Наталия Миронина - Завтрак для Маленького принца Страница 31

– Что это мы в собственном доме не ночуем?! – вопрошал муж, но почти не сопротивлялся моей организации досуга. Он тоже в последнее время изменился – исчезла резкость, куда-то делось раздражение, на смену им пришло какое-то благодушие, внешняя доброта. Аверинцев стал ласков и внимателен – он замечал мою новую прическу, впрочем, которую я делала не часто. Он хвалил мой свитер, платье, туфли. Он все чаще обращался в прошлое:

– Ты помнишь, как мы с тобой ходили на выставку Борьки?

Я не помнила, кто такой Борька, не помнила выставку, но если мой муж вдруг решил вспомнить начало нашего романа, то почему бы не притвориться?! Аверинцев стал баловать меня – сережки, колечко, бусы. Заодно Саше перепадали хорошие футболки, яркий джемпер. Возбужденный муж притаскивал разносолы, устраивал маленькие кутежи на нашей кухне. Впрочем, сам он в них не участвовал. Посидев некоторое время, уходил в кабинет, там работал, с кем-то разговаривал по телефону, просто курил. Мы с Сашей только удивлялись.

– У отца работа спорится, он всегда такой, когда удается что-то хорошо сделать, когда вдохновение… – говорила я, радуясь переменам.

– И все-таки у нас хорошая семья. Мы все очень неплохие, – как-то произнес Саша.

Я же, прислушавшись к этим словам, вдруг почувствовала себя очень необычно. С одной стороны, я стала свободна – ребенок вырос, вот-вот женится, отношения со всеми выяснены. Наступил покой и порядок. С другой – у меня появилось много свободного времени, куда деть которое я не знала – исчезла привычка тратить его на себя и на свои дела. Каждый раз, когда я оставалась на целый день одна, я себе говорила примерно следующее:

«Так, надо засесть за статью, написать лекцию. Давно просят, мне все некогда было, теперь вот время есть. И вообще, пора браться за карьеру в полную силу».

Все это я произносила, глядя на стопку почти заброшенных книг и рукописей. Побродив по дому и почему-то не желая выйти на улицу, я добавляла:

– Так, еще день-другой, вот немного передохну от этой домашней гонки и засяду. А еще съезжу в институт, надо выходить на работу.

Из всех этих речей следовало только одно: я становилась одинокой. Муж был поглощен работой и творчеством, Саша стремился завоевать сцену и с головой ушел в любовь. Я оказалась в одиночестве, мне оставалось «ворошить угли» в домашнем очаге, чтобы тот равномерно горел, и медленно, нехотя готовить себя к новому периоду в нашей жизни – жизни без Саши. Все чаще и чаще он заговаривал о том, что хотел бы пожить один.

– Совсем один? – смеясь, спрашивал его отец.

– Ну, нет, конечно, – так же смеясь, отвечал сын.

«Мужские взрослые игры», – думалось мне, глядя на них. Вроде было все нормально, осталось только взять себя в руки и обрести собственную жизнь.

И вот наступил этот день. Утром наконец я позвонила в институт. Мой начальник, которому удалось бессменно просидеть все это время на своем стуле, обрадовался так, что я почти прослезилась.

– Татьяна Николаевна, как же я рад, что вы наконец вспомнили о нас! Жду, ставка для вас будет! Да, небольшая, знаю, жизнь сейчас другая пошла, но прошу, выходите на работу, хватит дома сидеть!

Я смеялась, что-то говорила и уже точно знала, что пойду я на эту ставку, которую наверняка никто не хочет занять, поскольку она копеечная. Но мне-то что? Я выйду, чтобы попробовать вернуться в этот когда-то такой любимый мной мир! Ну, люблю я всякие там апсиды, фронтоны, стрельчатые арки Раннего и Высокого Средневековья! Положив трубку, я кинулась к гардеробу (а что вы хотели от женщины, которая несколько лет просидела дома?!). Обзор имеющегося был короткий и без огорчительных выводов. Я всю жизнь так успешно эксплуатировала классический стиль, что любая из моих вещей могла мне пригодиться в наступающей новой жизни. «Ну, может, еще одни черные туфли. Такие нарядные!» – подумалось тогда мне. На вечер, после того как будут накормлены мужчины, я запланировала разбор своего рабочего стола, тетрадей, рукописей, просмотр файлов и всего того, чего все это время я касалась лишь иногда, по настроению. «Ну, вот и слава богу! Как правильно, что я позвонила!» С чашкой кофе я сидела в глубоком кресле перед балконом, внизу шумела улица, и ее шум вполне соответствовал моему бурлящему сейчас настрою.

Аверинцев вошел в комнату почти бесшумно, заставив меня подскочить и выплеснуть жидкость из чашки.

– Господи, Коля! Что ты в самом деле крадешься!

– Я – не крадусь. – Муж сам перепугался моей реакции. Во всяком случае, лицо у него сделалось бледным.

– Я даже не слышала, как ты открыл дверь! – Салфеткой я пыталась промокнуть коричневые капли.

– А Саша – дома?

– Нет, рано же еще. Я удивляюсь, что ты пришел. Я не ждала, даже ужин еще не готовила, но на скорую руку можно перекусить. Давай пойду приготовлю. – Я было двинулась на кухню, но Аверинцев меня остановил.

– Нет, ужинать я не буду. Не хочу. Мне поговорить с тобой надо…

Я даже рассмеялась:

– О, я знаю этот тон! Ты сообщишь мне, что у тебя есть еще один ребенок. И ему сейчас двенадцать лет. И его надо воспитать. Угадала?

Меня разбирал смех. Я понимала, что этого быть не может. Ну, то есть, зная моего мужа, я вполне могла такое допустить, но по теории вероятности…

– Нет, – даже не улыбнувшись, ответил Аверинцев, – сын у меня один. Саша. И спасибо тебе за него.

– Пожалуйста, – вежливо ответила я.

– Таня, я ухожу. Я ухожу, и мне нужен развод.

– Бери, – машинально сказала я, словно речь шла о ключах от машины.

– Это серьезно. Я очень боялся тебе это сказать, но надо. Понимаешь, надо. Таня, я женюсь на Людмиле.

– На ком? – Я растерялась.

– На Людмиле, матери Саши.

– Я знаю, как зовут его мать.

– На ней. На его матери. Таня, понимаешь, мы встречаемся, давно. Вот уже два года. Это были ошибки – ее брак и то, что я тогда честно не развелся. Когда Саша был маленьким. Ну, ты понимаешь меня? Ничего сделать нельзя. Мы не можем друг без друга. Это уже понятно. И Саша, он родился в семье, только я боялся честно…

– Я это уже слышала. Давно. Когда он пришел к нам в дом.

– Да, да. – Аверинцев замолчал. – Я говорил это.

Он потоптался по комнате, бесцельно дотронулся до книг, картины, диванной подушки. Потом все-таки остановился и продолжил:

– Таня, я понимаю, что сейчас об этом говорить нельзя, не время, мы могли все вопросы обсудить позже, но я не хочу, чтобы они вообще были.

– Ты о чем?

– Квартира остается тебе. Мне вообще ничего не надо. Я заберу одежду и машину. Твоя машина, естественно, тоже остается тебе.

– Естественно, – машинально подтвердила я. – А куда ты уходишь?

– Мы сняли квартиру в Удельной. Пока будем жить так. Людмила уехала из Кемерова, подала на развод.