Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012) Страница 32

Женя молча вышла из купе. Марина последовала за ней. Она по-прежнему ничего не спрашивала – стояла рядом, у вагона, и курила, сдерживая желание зареветь.

И вдруг она увидела, как меняется Женино лицо. Сигарета выпала из её приоткрывшегося рта, а голова сделала непередаваемое движение странной траектории.

– Что?… – Пробормотала она.

Марина с тревогой проследила за её взглядом и увидела, как рядом с соседним поездом стоит группа людей – женщина помоложе держала за руку другую, постарше, а рядом с ними хохоча и что-то громко рассказывая, стоял молоденький парнишка в курсантской форме.

Женя глубоко втянула в себя воздух, и сделала несколько шагов к этой компании. Её не замечали – все были поглощены друг другом. И тогда она неуверенно спросила:

– Ксюха?

Женщина помоложе дернулась, как от удара, и обернулась. Марина с удивлением увидела, как в её глазах пышным цветом расцветает злость и ярость. Было похоже на то, что встретились старые и непримиримые враги, между которыми еще остались нерешенные счеты. Это длилось всего мгновение, после которого женщина взяла себя в руки и улыбнулась приветливо, но это мгновение, это страшное мгновение, запомнилось Марине навсегда. Она еще не видела, чтобы ТАК ненавидели.

– Привет, Женька!

Они застыли друг напротив друга, и видно было, что ни одна не знает, что делать дальше. Однако, в позе, в которой та, кого Женя назвала Ксюхой, прикрыла вторую женщину, было что-то звериное и очень опасное. «Не тронь».

– Какими судьбами тут? Господи, тысячу лет тебя не видела! Мой поезд уже отходит, как жаль. Как дела у тебя?

Женя говорила быстро, торопясь успеть получить хоть какую-то информацию, а Ксюха смотрела на неё и неторопливо кивала. А когда начала отвечать, рядом с ней вдруг оказался курсантик, который положил руку ей на плечи и уставился на Женю.

– У меня всё отлично, Ковалева. А сюда мы приехали отдохнуть на выходные.

Женька, Женька, – хотелось крикнуть Марине, – уходи оттуда. Ты же видишь – там тебя не хотят, там тебя ненавидят, зачем ты это делаешь? Но она молчала.

– Господи, надо же, как странно мы встретились. Может быть, оставишь свой номер телефона, созвонимся как-нибудь, увидимся? Ты в Москве живешь? Или где?

Ксюха помолчала, продолжая улыбаться. И в секунду, когда Марина уже готова была кинуться на помощь, она подняла руку и указала за Женину спину:

– Твой поезд отходит.

И заметалось, закружилось. Женька дернулась, обернулась, и следом за Мариной рванула к поезду. Заскочила в последний момент под укоризненным взглядом проводницы, но долго еще стояла, прилипнув к двери тамбура, и силясь рассмотреть странную компанию, оставшуюся стоять на перроне.

– Кто это был? – Спросила Марина, когда они оказались в купе, и поезд застучал колесами уже в пригородах Питера.

– Старая подруга, – ответила Женя, усаживаясь на нижнюю полку. Её глаза блестели, а губы расплывались в улыбке, – еще по универу.

Больше Марина спрашивать не стала. Расстелила на полке матрас, натянула на него простыню и улеглась, отвернувшись лицом к стенке. В этот момент ей было всё равно, куда они едут, зачем, и что же будет дальше.

Сквозь стук колес она слышала, как Женя открывает бутылку с водой, пьет и включает плеер. Так громко, что даже через наушники было слышно мелодию.

Когда ты вернешься, всё будет иначе, и нам бы узнать друг друга.

Когда ты вернешься, а я не жена, и даже не подруга.

Когда ты вернешься, ко мне, так безумно тебя любившей в прошлом,

Когда ты вернешься – увидишь, что жребий давно и не нами брошен.

Стучали колеса, всё дальше и дальше на юг уходил поезд, Марина и Женя молчали, думая каждая о своем, и ни одна из них не знала, что сегодня от Лёки их отделял всего лишь короткий вопрос. Который так и не был задан.

Глава 17.

– Куда мы едем? – Раздался с верхней полки тихий голос. Женька скосила глаза наверх и посчитала царапки на сером пластике. Слева ей в лицо тыкалось сползшее одеяло.

– Нашла время, чтобы спросить, – проворчала она и, откинув одеяло, села на своей полке. Отдернула шторки на окне и налила в стакан, оставшийся после вечернего чаепития, воды.

За окном занимался рассвет – было еще очень рано, и солнце только-только окрашивало в розовый зеленые кроны деревьев. Марина тоже слезла вниз – после Ростова они ехали одни в купе, и можно было расположиться с удобством.

– Сходить за кофе? – Предложила, позевывая.

– Я сама.

Женя взяла со столика пачку сигарет, нащупала в кармане шортов зажигалку, и вышла в коридор. Через пять минут вернулась – пропахшая дымом, зато с двумя стаканами кофе в мельхиоровых подстаканниках.

– Ты слишком много куришь, – заметила Марина, сидящая на полке, по-турецки скрестив ноги.

Женя ничего не ответила. Села напротив, отхлебнула из своего стакана, и задумчиво посмотрела на Марину.

– Знаешь, кто это был, там, на вокзале? – Неожиданно для себя самой спросила она.

– Кто?

– Ксюха. Мы учились вместе в институте. И она встречалась с моим парнем. А потом она встречалась с Лёкой.

Она даже рассмеялась, видя, как расширяются Маринины глаза, и приоткрывается рот.

– Она что, тоже?…

– Лесбиянка? Нет, не думаю. После Лёки у неё женщин не было, да и с Лёкой роман был наверняка только для того, чтобы меня позлить. Когда Виталик ушел от неё ко мне, она страшно злилась, и ненавидела меня. Именно она тогда открыла мне правду о Лёке.

– Какую правду? – Маринины глаза по-прежнему были расширены, она даже о кофе забыла – внимательно слушала, внимая каждому Жениному слову.

– Что Лёка встречается с девушками.

– Но я думала, ты знала.

– Нет. Не знала.

Она улыбнулась жалко, прикрыв на секунду глаза и вспоминая, в какой кошмар превратилась её жизнь после того, как Ксюха спокойно и безжалостно сняла с неё розовые очки и растоптала подошвами грязных кроссовок. Как трудно было учиться жить без Лёки. Приучать себя к мысли, что она больше – не друг. А предатель.

– Тяжко было, – продолжила Женя, – так что Ксюха своего добилась.

– Вы поссорились?

Нет. Не поссорились. Я просто не смогла больше быть с ней рядом, не смогла видеть её, и вообще – выносить. И вычеркнула её из своей жизни. Но она не ушла, осталась незримо рядом, и пришла на помощь, когда это было так нужно.

Женина улыбка изменилась, из жалкой превратившись в мечтательную. Она вспомнила, как Лёка тащила её на себе в общагу, и потом – вверх по лестнице. Как укладывала спать, и укутывала одеялом. А потом пришло утро.

Первое, что увидела Женька, когда проснулась, были настороженные чертята, застывшие в синих глазищах на встревоженном уставшем лице. Она осторожно пошевелила ногами. Боли не было, хоть и каждое движение давалось с трудом. Женька осторожно огляделась и поняла, что лежит в собственной постели, укрытая как минимум тремя одеялами, а напротив, на Ксюхиной кровати, сидит осунувшаяся и какая-то бледная Лёка.