Нэнси Митфорд - В поисках любви Страница 32

— Такая Пикси Таунзенд. Знаешь этот тип — молодое лицо при седых волосах, крашенных в голубой цвет. Обожает Мойру, живет поблизости от Платанов и ездит с ней верхом каждый день. Отъявленный антидост, но я сейчас только рада, что она есть, это меня совершенно избавляет от ощущения вины — им будет всем без меня настолько лучше!

— Не замужем?

— Была, но уже много лет разведена. Привержена всему тому же, что мило сердцу бедняги Тони — гольф, бизнес, устои консерваторов — все то, на что я не пригодна, сэр Лестер не надышится на нее. Воображаю, как они будут счастливы.

— Ну так, теперь хотелось бы узнать побольше о Кристиане.

— Ох, это одно очарование. Ужас какой серьезный, знаешь, коммунист — и я теперь тоже — вокруг целый день товарищи, вот уж кто истинные досты, и есть один анархист. Причем товарищи анархиста не любят — странно, правда? Я-то считала всегда, что это одно и то же, но Кристиану он нравится, за то, что швырнул бомбу в короля Испании — романтично, согласись. Зовут Рамон, сидит весь день и предается тяжким раздумьям о шахтерах в Овьедо, потому что у него брат — шахтер в Овьедо.

— Да, котик, но ты расскажи, про Кристиана.

— Ах, Кристиан — это очарование, ты должна к нам приехать погостить — впрочем, это, пожалуй, будет не совсем удобно — приезжай навестить нас. Поразительный человек, ты не поверишь, отстоит от других людей в такой мере, что почти и не замечает, есть ли они рядом или нет. Ему дороги одни идеи.

— Надеюсь, и ты ему дорога.

— Да, наверное, только он совсем особенный, и мысли его — о другом. Я должна тебе рассказать — вечером, накануне нашего побега (вообще-то я просто переехала в Пимлико на такси, но побег звучит романтичнее), он обедал у своего брата — естественно, я решила, что они будут говорить обо мне, обсуждать это все, и часов в двенадцать не выдержала и звоню ему: «Это я, милый, ну, как ты провел вечер, о чем вы разговаривали?» А он на это: «Что-то не помню — о партизанской войне, если не ошибаюсь».

— Его брат тоже коммунист?

— Что ты, нет, — он служит в Министерстве иностранных дел. Дико величественный, похож на чудище морское — ну, ты понимаешь.

— А, так это тот самый Толбот — да, понятно. Я как-то их не связывала. Ну и каковы теперь твои планы?

— Да он говорит, что женится на мне, когда я разведусь. Несколько глупо, на мой взгляд, я скорее согласна с мамой, что одного раза достаточно, когда речь идет о браке, но он считает, что на таких, как я, если уж с ними живут, — то женятся, а главное, — какое будет блаженство не зваться больше Крисиг. Посмотрим, во всяком случае.

— Так чем ты живешь, скажи? Вероятно, не ходишь больше на вечера и прочие сборища?

— Дуся, еще какие убийственные сборища, ты вообразить себе не можешь — на обыкновенные он ходить не дает никогда. Гранди[43] на той неделе давал банкет с танцами, сам позвонил и пригласил меня с Кристианом — очень мило, я считаю, он всегда очень мило ведет себя по отношению ко мне, но Кристиан вознегодовал и объявил, что, если мне не ясно, почему туда идти нельзя, меня никто не держит, но он не пойдет ни под каким видом. Ну и, конечно, кончилось тем, что мы оба не пошли, а мне потом говорили, что было замечательно. К Рибсам нам тоже нельзя, а еще… — и она назвала ряд семей, столь же известных своим гостеприимством, сколько и своими правыми убеждениями. — Хуже всего у коммунистов то, что сборища, на которых бывать не возбраняется, такие… нет, все очень занятно и трогательно, только не слишком весело и всегда их устраивают в каких-то мрачных местах. Нам, например, на будущей неделе предстоят три — какие-то чехи в Мемориальном зале Сакко и Ванцетти на Гоулдерс-Грин, эфиопы в Паддингтонских банях и Парни из Скотсборо[44] тоже в каком-то захудалом помещении. Сама понимаешь.

— Парни из Скотсборо? Они что, еще существуют? Постарели изрядно, должно быть.

— Да, и основательно съехали вниз по общественной лестнице, — фыркнув, сказала Линда. — Помню, Брайен давал бесподобный вечер в их честь — самый первый вечер, когда меня взял с собой Мерлин, оттого он мне и запомнился, вот было удовольствие! В четверг не будет ничего похожего. (Душенька, я совершаю вероломство, но поболтать с тобой, первый раз за столько месяцев, — такое упоенье! Товарищи очень славные, только с ними никогда не поболтаешь, они все время произносят речи.) Я постоянно говорю Кристиану — хорошо бы его приятели придумали, чем оживить свои собрания, а нет — пусть больше не устраивают их, какой смысл устраивать печальные вечера, не понимаю, — а ты? У левых печаль вообще не проходит, потому что они слишком близко принимают к сердцу дело, за которое ратуют, а с делом всегда обстоит не важно. Ручаюсь, что Парни из Скотсборо кончат на электрическом стуле, вот увидишь, разве только прежде умрут от старости. Им сочувствуешь всей душой, но что толку, все равно всегда держат верх такие, как сэр Лестер. Товарищи, правда, этого, кажется, не понимают и к тому же, на свое счастье, незнакомы с сэром Лестером, а поэтому пребывают в уверенности, что нужно и дальше собираться на эти тоскливые вечера.

— А в чем ты ходишь туда? — спросила я с любопытством, подумав, что Линда в своих дорогих на вид туалетах должна выглядеть совсем не к месту в этих банях и мемориальных залах.

— Знаешь, сначала это была нешуточная загвоздка, я невероятно волновалась, но выяснилось, что пока на тебе шерсть или хлопок, все в порядке. Шелк и атлас — вот что неприемлемо. А я и так ничего не ношу, кроме шерсти и хлопка, так что я оказалась в выгодном положении. Никаких драгоценностей, понятно, а впрочем, я все равно их оставила на Брайенстон-сквер, так уж воспитана, — хотя, признаться, не без сожаления. Кристиан ничего не смыслит в драгоценностях — я ему рассказала, думала, он будет доволен, что я отказалась от них ради него, а он только уронил: «Что ж, на это есть Бирманская ювелирная компания». Такой смешной, невозможно, — вы должны поскорее встретиться снова. Мне пора, дорогая, повидалась с тобой — и ожила.

Сама не знаю почему, но у меня осталось ощущение, что Линда вновь обманулась в своих чувствах, что странница по пустынным пескам опять увидела всего лишь мираж. И озеро — вот оно, и деревья; измученные жаждой верблюдицы опустились на колени и тянутся к воде, еще несколько шагов, и… увы, ничего, все та же пыль и бесплодная пустыня.

Всего через несколько минут после того, как Линда уехала, продолжая путь назад в Лондон, к Кристиану и товарищам, меня посетил новый гость. На этот раз — лорд Мерлин. Мне очень нравился лорд Мерлин, я восхищалась им, питала к нему слабость, но я отнюдь не состояла с ним в столь близких отношениях, как Линда. Я, откровенно говоря, робела перед ним. Чувствовала, что со мной его в любой момент подстерегает скука, да и вообще я представляю интерес лишь постольку, поскольку связана с Линдой, и сама по себе не заслуживаю внимания — так, просто одна из незаметных оксфордских жен. Безликая наперсница, и только.