Джейн Грин - Всё может быть Страница 32

— Я не знаю, что делать. Что ты думаешь?

— Я думаю… — Я умолкаю и внезапно чувствую себя очень взрослой. — Я думаю, что уже очень поздно. Думаю, вчера мы поздно легли и оба устали, а когда ты устал, все представляется в гораздо худшем свете. Думаю, нам надо пойти домой, выспаться и решить все утром.

Мне кажется, я сказала все правильно, потому что Ник расслабляется и говорит:

— Наверное, ты права. Хорошо. Пойдем? — И мы уходим.

Мы идем домой и занимаемся любовью — любовью, а не просто сексом, потому что делаем это невероятно нежно и все время смотрим друг другу в глаза. Пару раз мне даже кажется, что глаза Ника наполняются слезами, и думаю: как он мог попрощаться со мной, когда нам было так хорошо?

Мы засыпаем, обнявшись. Обычно я отворачиваюсь минут через двадцать, потому что не люблю спать, так близко прижавшись к кому-то, мне нужно пространство, чтобы нормально выспаться. Но когда открываю глаза, он все еще крепко сжимает меня в объятиях; а на часах уже без десяти восемь. Я целую его, и мне кажется, что вчерашний вечер был всего лишь дурным сном.

Мы вместе спускаемся в метро и оба чувствуем, что что-то изменилось, хотя мы ни слова не говорим о прошлом вечере. Поцеловав меня на прощание, Ник спрашивает:

— У тебя все в порядке?

Я киваю.

— А у тебя? — спрашиваю я.

— Я все еще не знаю, что делать, — говорит он. — Теперь совсем не знаю. — Он обнимает меня.

И я не уверена, что мне нравится, как он это делает: слишком сильно, слишком крепко, будто в последний раз. Мы стоим так целую вечность. В конце концов я отстраняюсь и он говорит:

— Я тебе позвоню.

И я не понимаю, какого черта здесь происходит, ведь никто из нас не сказал, что все кончено. Так, может, ничего и не кончено? Но тогда почему же мне так плохо?

Глава 12

Я весь день чувствую себя отвратно. Не плачу, но такое ощущение, что вот-вот разрыдаюсь, — это похоже на обострение предменструального синдрома, когда любая мелочь способна вывести из себя и ты буквально на волоске от истерики.

Естественно, стоит мне войти в офис, первым делом я звоню Джулс. Она тихо слушает, пока я излагаю события вчерашнего вечера, и в конце концов говорит:

— Дело плохо.

— Я и сама знаю, что дело плохо! Но что происходит?

— А как ты думаешь?

— Я не думаю. Я знаю. Все кончено.

— Скорее всего ты права, пока все действительно кончено, но что-то подсказывает мне, что будет продолжение.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне кажется, он на самом деле запутался и тебе надо предоставить ему свободу; может, я и ошибаюсь, но мне кажется, он вернется.

— Но я не хочу предоставлять ему свободу, я хочу видеть его, быть с ним, убедить его в том, что я ему подхожу.

— Не забывай, что ты сама всегда говорила, — мягко продолжает она, пытаясь смягчить боль. — Ты никогда не думала, что он — Любовь Всей Твоей Жизни, поэтому, может, это и к лучшему.

— Я знаю, — вздыхаю я. — Но, может, я ошибалась. Я знаю, все началось как невинное увлечение, но ты не можешь регулярно спать с кем-то, кто тебе нравится, и не испытывать никаких эмоций.

Джулс смеется.

— Не это ли я тебе с самого начала говорила?

— Но я-то думала, у меня получится, — хнычу я, — раньше получалось, почему же сейчас не могу?

— Потому что, когда тебе двадцать, ты смотришь на мир по-другому. Помимо всего прочего, ты можешь себе это позволить, у тебя есть время, но, как я уже говорила, после двадцати пяти тебя начинают заботить другие вещи и каждого мужчину, которого встречаешь, ты рассматриваешь как потенциального кандидата в мужья, хочешь ты этого или нет.

— Ты права, права. Я знаю, что ты права. Но мне от этого не легче.

— Знаю, дорогая. И тебе будет больно еще какое-то время, но нужно жить дальше. Что ты делаешь сегодня вечером?

— Ничего.

— Отлично. Я заеду за тобой в восемь и хочу, чтобы ты надела свои лучшие дизайнерские шмотки. Мы пойдем в «Меццо».

— У меня нет настроения, Джулс.

— Мне все равно. Мы пойдем, напьемся и будем веселиться.

— Может, в другой раз?

— Нет уж. Нечего слоняться по дому в одиночестве. Ты сама на себя не похожа. Три месяца назад ты бы прыгала от радости, будь у тебя шанс разрядиться в пух и прах и познакомиться с богатыми мужчинами.

Но мне больше не нужны богатые мужчины, думаю я. Мне нужен Ник. Однако от Джулс так легко не отделаешься, поэтому я соглашаюсь и с несчастным видом опускаю трубку. Но через две секунды телефон снова звонит.

— Либби! Это Сэл.

— Привет! Как поживаешь?

Именно с ней мне и нужно поговорить, потому что она знает Ника и лучше разберется в том, что происходит.

— Ник мне только что звонил, — говорит она. — Ты в порядке?

Дерьмо. Значит, он сказал ей, что все кончено.

— Он сказал тебе, что все кончено?

— Нет, не совсем. Он просто сказал, что запутался и не думает, что будет справедливо по отношению к тебе продолжать все это. Я не понимаю.

— Я тоже.

— Ведь он сказал, что ты ему действительно нравишься, и, если это так, почему бы ему не разобраться со своим дерьмом?

— Вот именно.

— Боже, он меня иногда просто убивает. Он уже очень много раз так делал.

— Что?

— Каждый раз, когда отношения становятся хоть капельку серьезными, у него включается режим паники и он убегает.

— То есть это уже не в первый раз?

— Либби, — мягко говорит она, — не то чтобы Ник принял обет безбрачия, но, говорю тебе, лучше с ним не связывайся. Он обаятельный парень, но полный ублюдок, если дело доходит до обязательств. Ты заслуживаешь лучшего. Как и все мы.

Не могу поверить, что я выслушиваю все это. Я не обвиняю Сэл в том, что она мне рассказывает, но кто же знал? Наверное, я никогда не переставала думать, что он может так поступать с кем угодно, но не со мной. Ник сам сказал, что у него могли бы быть серьезные отношения с несколькими женщинами, но он не захотел этого. Но кто бы мог подумать, что он страдает хронической боязнью ответственности? Или он просто бабник, раз уж на то пошло. Меня начинает тошнить.

Я не могу поверить, что это снова произошло со мной. Что меня опять бесцеремонно кинули в тот самый момент, когда я думала, что все у меня под контролем, что я держу все в руках, что мне никто не может причинить боль. Что со мной не так? Я же хороший человек, с добром отношусь к людям, животным и стараюсь всех уважать. Что же случается? Каждый раз меня бросают. Снова и снова.

— Либби? — Сэл явно беспокоится, потому что я настолько занята своими мыслями, что молчу уже целый час.

— Извини, — бормочу я, — просто с меня уже хватит, Сэл.