Наталья Миронова - Случай Растиньяка Страница 32

Однажды пришлось брать штурмом родовое село Ширвани Вахаева. Батальон ворвался в село, потеряв восьмерых, но боевики, и в их числе Вахаев, успели уйти.

Герман приказал десантникам рассыпаться по селу и оцепить его по периметру, выставил боевое охранение. Ему привалила колоссальная удача, такая разве что присниться может. Обходя дом за домом, бойцы обнаружили в самом большом из них, принадлежавшем, как тут же выяснилось, дяде Ширвани Сосланбеку Вахаеву, подземную тюрьму – зиндан, а в нем – шестерых пленных российских солдат и четверых гражданских – американских журналистов с переводчицей, взятых в заложники.

По оперативным данным, эти заложники должны были находиться совсем в другом месте, а нашлись тут, в родовом селе Вахаевых. Пожалуй, это им привалила колоссальная удача: если бы не Герман, стремившийся во что бы то ни стало отыскать и взять своего кровника, их успели бы вывезти и перепрятать. Или перебить, хотя американцы – слишком лакомый кусок: за них можно взять большой выкуп.

Десантники, как и полагалось, выгнали во двор всех обитателей дома. Сосланбек Вахаев, коренастый пятидесятилетний чеченец, уже в наручниках, что-то непрерывно бормотал себе под нос. Может, молился, а может, и ругался. Его жена и дети – Герман отметил, что на дворе одни женщины, то ли дочери, то ли младшие жены, – фальшиво плакали, картинно заламывая руки. Германа это шоу не трогало, он видел такое уже не раз.

Его внимание привлек человек, выползший из какого-то сарайчика во дворе. Совершенно лысый, босиком, в отрепьях, весь покрытый коростой. Раб. Герман и таких видел уже не раз, знал, что мода заводить русских рабов существует в Чечне и Дагестане еще с 70-х годов. Их – чаще бомжей, иногда возвращавшихся со службы солдат или командированных – похищали, увозили в горные аулы и заставляли работать. Даже фильм про это был – «Савой». Правда, там действие происходило в Средней Азии, но, по сути, то же самое.

С годами эти люди, замордованные побоями и нещадной эксплуатацией до потери человеческого облика, забывали собственное имя и прошлое, почти переставали говорить. Манкурты. Герман прочел в свое время нашумевший роман Чингиза Айтматова «Плаха».

Из-за плохой кормежки у них выпадали волосы, Герману приходилось видеть, как они прямо пальцами вынимают последние зубы из разрыхлившихся от цинги десен. Он уже знал, как поступит, но тут к нему подошла американская переводчица.

Эта немолодая женщина еврейской наружности передвигалась с трудом, на лице – следы побоев. С ней явно обращались жестоко. Но она попросила Германа не убивать Сосланбека Вахаева. Журналисты знаками и гнусавой американской речью дали понять, что она говорит и от их имени тоже.

–  Я не собираюсь его убивать, – хмуро и неприязненно отозвался Герман. – Мы отвезем его в изолятор. В Чернокозово.

Это название было знакомо и чеченцам, и американцам. Об изоляторе Чернокозово шла дурная слава. Женщины Вахаева, услыхав о Чернокозове, заголосили еще громче, американцы тоже заговорили возбужденно.

–  В Чернокозове пытают, – сказала переводчица. – Нарушают права человека.

–  Тонко подмечено, – согласился Герман. – Как насчет ваших прав? Как насчет прав вот этого человека? – И он знаками поманил к себе раба.

Тот проворно заковылял к нему.

–  Как тебя зовут? – спросил Герман.

–  Рус свинья, – прошамкал раб, преданно глядя на Германа слезящимися, вспухшими, лишенными ресниц голубыми глазами.

–  Нет, – покачал головой Герман, – так тебя никто больше звать не будет. Вспомни, как тебя раньше звали. А вы переводите, переводите, – бросил он переводчице.

Несчастный мучительно пытался уразуметь, что от него хотят, но ответить на вопрос не мог.

–  Ладно, скажем, Иван, – сжалился над ним Герман.

–  Иван, Иван, – охотно закивал бедолага.

–  Поищите, нет ли других, – приказал Герман десантникам, а сам повернулся к американцам. – Я поступлю так, – заговорил он громко и отчетливо, словно проводил диктант, – как поступает в таких случаях израильская армия. Этот человек – террорист, – кивком указал он на Сосланбека. – Я отправлю его в тюрьму, а его дом взорву.

Что тут началось! Чеченки – Герман уже мысленно называл их «вахаевским гаремом» – завыли в голос, а сам Сосланбек начал с воплями выдираться из наручников. Двое бойцов подхватили его, он бешено вращал белками глаз и рвался в дом.

–  Что он говорит? – спросил Герман Жеку Синицыну.

–  Не понимаю. Слишком быстро. Что-то у него там есть.

–  Это я и сам понял, – проворчал Герман и распорядился провести в доме тщательный обыск.

–  Клад, – вдруг произнес раб Иван, так и оставшийся покорно рядом с Германом. – Иван знает.

Каким чудом выскочило у него в памяти слово «клад»?

–  Покажешь?

–  Показет, показет, – закивал несчастный. – Иван знает.

Вместе с бойцами он ушел в дом. Хозяин пытался угрожать, но Леха Журавель, несильно, почти ласково двинул ему по печени, и Сосланбек смолк, согнувшись пополам.

Переводчица между тем не сдавалась.

–  У этого человека большая семья, – вновь обратилась она к Герману. – Нельзя выкинуть их на улицу.

–  Эти женщины, – зло заговорил Герман, словно откусывая через паузу каждое слово, – держали в доме раба. Вы видите, что с ним стало. Они держали вас в яме, ждали выкупа. Носили вам баланду. Еду, пищу, – пояснил Герман, заметив, что она не понимает. – Они видели, как вас бьют, как этих солдат пытают, – он кивнул на молоденького пленного лейтенанта с отстреленными пальцами, которого кто-то из десантников поил спиртом, пока другой бинтовал ему руку. – Снимали это на видео – мы нашли в доме камеру и кассеты. Ими торгуют на базаре. И ни одна из этих женщин за вас не вступилась, не сошла с ума, не наложила на себя руки. Я сделаю, как сказал. Это не обсуждается.

–  Дайте им вынести вещи, – попросили американцы через переводчицу. – Хоть еду и одежду.

–  А знаете, как они над русскими издевались до нашего прихода? – не выдержал Жека Синицын. – Геноцид в натуре! Думаете, русским дали взять еду и одежду? Выкидывали из домов, в чем стояли, и это еще в лучшем случае, многих просто поубивали.

Переводчица изложила его слова американцам.

–  Мы не будем опускаться до их уровня, – вставил Герман, не давая им ответить. – Еду и одежду пусть возьмут, сейчас только обыск закончим.

Бойцы тем временем вынесли из дома трофеи. Улов оказался богат: доллары, золотые украшения, взрывчатка, оружие, патроны.

–  Молодец, Иван! – похвалил Герман. – Доллары пересчитайте, разделите на части, чтоб побыстрее. Все грузите, сворачиваемся. Связь есть? Передайте на базу: отходим. Еще рабов нашли? Зинданы? Все дома с зинданами минируйте и взрывайте. – И он добавил, как Глеб Жеглов: – Я сказал.