Светлана Демидова - Любовь к человеку-ветру Страница 33

– Я и делала, что требуется, – сквозь зубы проговорила девушка. – И он уже почти сдался… Словом, я видела, что он уже чуть ли не жениться на мне собрался, а тут вдруг появилась… другая…

– Ой, только не надо мне этих басен про других! Да как только у тебя поясок развяжется, все мужики в стойку встают. Даже я, грешный, твоих чар не миновал… – Александр Григорьевич молодецки крякнул и хотел было очередной раз потянуть за только что упомянутый поясок, но вовремя спохватился. Не до игрищ нынче. Надо кончать это дело с квартирой для дембеля. Порадовать Равиля, а потом по-быстрому продать зал к чертовой матери и рвануть с Машей на какой-нибудь курорт. А после видно будет, где они осядут и наконец совьют гнездо. Да! Пора завязывать с холостяцкой жизнью. Пожил. Натешился вволю! Уж на свадьбу он денег не пожалеет. Что Маша захочет, то для нее и сделает. Захочет свадьбу на Мальдивах – на здоровье! На Таити – нет проблем! У эскимосов – пожалуйста! Со слонами – запросто! С динозаврами – найдет для нее и динозавров!

Тряхнув головой, чтобы отогнать возникшие перед глазами видения собственной свадьбы, Павловский опять накинулся на Эльзу:

– А в зал… почему в зал так его и не привела?

– Да потому что он не игрок! – выкрикнула девушка. – Я и так, и эдак, а он говорит, что у него нет никакого желания!

– Так он должен был твои желания исполнять! – прорычал Павловский. – Ну не в наш зальчик, так в «Опал» бы затащила! Там его вмиг разделали бы под орех!

Эльза еще больше округлила свой и без того необыкновенно выпуклый кровавый ротик и почти простонала:

– Я уж сто раз намекала ему, что хочу, дескать, посмотреть, что такое казино и с чем его едят, а он – ни в какую! Хочешь, говорит, довезу, а там уж сама…

Павловский видел, что Эльза вот-вот зарыдает, что держится она из последних сил именно потому, что на работе. Но он должен ее сломить, чтобы она доделала то, что от нее требовалось, а потому ткнул в самую рану:

– В общем, влюбить его в себя так и не смогла?

Из одного глаза девушки выползла маленькая жемчужная слезинка. Она быстро смахнула ее алым ноготком и, собравшись, четко отрапортовала:

– Заставить его влюбиться очень трудно. Вокруг него тучи бабья вьются. Но все они ничто по сравнению с той, про которую я вам говорю. Любит он ее, и плевать ему на всех остальных, и на меня в том числе… и на казино тоже…

– Да что ж в этой бабе особенного-то?! – разъярился Павловский, уже не глядя на дрожание ресниц Эльзы. – Все как у всех! Пустая голова, две руки, две ноги… и между ними – все то же самое!

Из глаз девушки выкатилась еще одна слезинка, а потом слезы ручьем побежали по ее щекам, оставляя темные дорожки расплывшейся туши. Она вытерла мокрые щеки ладонями, размазав по ним еще и красную помаду, дрожащими руками порылась в сумочке, достала мобильник и сказала:

– Вот! Пожалуйста! Полюбуйтесь! Я их сфотографировала, когда они в машину садились. – Эльза протянула Павловскому телефон и пояснила: – Вот тут листайте. Сначала будет сам Алексей, потом я… он меня фотографировал… в душе… в общем… а потом он с этой своей любовью… около машины. А дальше она крупным планом… одна…

Александр Григорьевич с неохотой взял мобильник. Какая разница, какова новая любовница Алексея Задворьева. Баб он, что ли, не видел! Да его ни одна не проймет! Требуется, чтобы этот мужик подписал бумаги на свою квартиру или проиграл ее, а все остальное…

Павловский нажал на указанную кнопку, и перед ним появился клиент собственной персоной. Да, мужик не хлипкий. Видный. Понятно, почему эта девка на него так запала. Это вам не тихий алкоголик Степан Эльдарович Пищиков, который подарил Эльзе квартиру, будучи практически во вменяемом состоянии. Не за того Серега взялся. Этот не алкаш… С другой стороны, откуда бы у алкаша трехкомнатная квартира? А нужна именно трехкомнатная. Равиль недавно справлялся, как идут дела. Явно этот дембель ему самому позарез нужен. Ну и искал бы ему квартиру сам! Что у него, братвы мало? И чего именно к нему, Александру, привязался? Непонятно…

Александр Григорьевич пролистнул голую Эльзу под реденькими струями душа и уставился в кадр, где у темной «Ауди» стояли двое: клиент Задворьев и женщина с длинными темными волосами. При виде этой женщины у Павловского что-то так пребольно перещелкнуло в скулах, что пришлось срочно схватиться за нижнюю челюсть. Женщина своей статью очень напоминала Машу. Да, похожа. Но, конечно же, не могла быть ею. Просто сейчас все носят куртки примерно одинакового фасона. А все мода, мода… Будь она неладна…

Маша любит его, Александра Григорьевича Павловского, и ей даром не нужны какие-то задворьевы. Задворьеву лет тридцать, а Маша всегда говорила, что ей неинтересны ровесники. Конечно же, это не Маша. Просто качество снимка с фотокамеры мобильника плохое, вот темноволосая женщина и напомнила ему Машу.

Павловский потер все еще ноющую челюсть и, затаив дыхание, вызвал следующий кадр. Тут уж все его существо пронзила такая боль, что он даже не сумел сдержать вопль:

– Маша?!

– Да. Он, когда нас знакомил, называл ее Машей… Вы ее знаете? – сразу севшим голосом спросила Эльза.

Но Павловский уже не мог говорить. В кадре действительно была Маша. Как же хорошо он знал и этот небрежный поворот головы, и теплый взгляд карих глаз. Это его женщина! Его! Она не может быть ни с кем другим, кроме него самого! Она не должна стоять рядом с каким-то Задворьевым, у которого все равно отберут квартиру, а самого выбросят на помойку! Теперь уж обязательно отберут и выбросят! Он, Александр Павловский, сделает для этого все! Он скажет Равилю, что не справляется с заданием, что мужик оказался тертым калачом, что нужна помощь… В конце концов, можно прямым текстом рассказать о Маше. И Равиль непременно поможет! Он всегда помогал в трудных ситуациях! В конце концов, он, Александр, готов купить этому дембелю квартиру на свои деньги! Черт с ними, с Мальдивами и динозаврами! Они останутся с Машей жить в его двухкомнатной! Пусть! Лишь бы только она была рядом!!

Именно в этот момент Павловский впервые ощутил, что у него есть сердце – не как гипотетическое нечто – вместилище души и, возможно, совести, а в качестве обычного органа человеческого тела, который может болеть и ныть – не чета челюсти, а так, что хоть «Скорую» вызывай. Как ни крути, а ему уже пошел шестой десяток… Александр Григорьевич схватился за левую сторону груди, чтобы унять бешеное биение сердечной мышцы.

– Вам плохо? – с ужасом спросила Эльза.

Павловский посмотрел на нее дикими глазами и прошипел:

– Да я тебя уничтожу, девка ты панельная…

– За что?! – неприязненно спросила девушка, которая уже почти справилась с собой, и в глазах у нее опять полыхнуло холодное жалящее пламя.