Марк Леви - Она & Он Страница 33

На какой скамейке?

Чтобы вы меня узнали, я надел желтый дождевик.

Серьезно?

Нет!

Увидев ее, Пол встал и помахал рукой.

– Ну вот, сегодня вы вырядились в плащ, хотя нет никакого дождя.

– Это мы еще посмотрим, – пробурчал Пол, заложив руки за спину.

Миа последовала за ним.

– Ваша ночь прошла под знаком пустой страницы?

– Наоборот, я дописал главу. Сегодня вечером начну следующую.

– Хотите сыграем? – предложила Миа, указывая на игроков в петанк.

– А вы умеете?

– Надеюсь, это несложно.

– Именно что сложно! В жизни сложно все.

– У вас плохое настроение?

– Если я выиграю, за вами ужин.

– А если проиграете?

– Нечестно желать ближнему неудачи. В этой дурацкой игре я стал профессионалом.

– Я все же попытаю счастья! – заявила Миа и зашагала к площадке для игры.

Там она спросила у двоих игроков в креслах, не против ли они одолжить им свои шары. Игроки не пришли от просьбы в восторг, тогда она что-то прошептала на ухо одному из стариков. Тот заулыбался и указал на площадку, где лежали крупные шары и один шарик поменьше.

– Начинаем?! – крикнула она Полу.

Пол первым бросил шарик, подождал, пока он остановится, и бросил большой шар, который описал в воздухе дугу, покатился по земле и замер перед целью.

– Бросить точнее было сложновато…

Миа заняла позицию на глазах у двоих старичков, заинтересовавшихся партией. Ее шар взлетел не так высоко, как шар Пола, и упал в нескольких сантиметрах позади него.

– Неплохо, но недостаточно, – обрадовался Пол.

Свой второй бросок он произвел, совершив небольшое вращательное движение кистью. Шар медленно обогнул два других на своем пути и ткнулся в цель.

– Готово! – крикнул Пол в восторге.

Миа заняла позицию, прищурилась и бросила. Шары Пола разъехались в стороны, а шары Миа встали рядышком с шариком-мишенью.

– Каре, чтоб я провалился! – гаркнул один дед, второй захохотал.

– Вот так-то! – гордо проговорила Миа.

Пол ошеломленно посмотрел на нее и побрел прочь. Миа помахала обоим старикам и под их аплодисменты побежала догонять Пола.

– Вам не стыдно так плохо играть? – спросила она, поравнявшись с ним.

– Вы будете утверждать, что играли впервые в жизни?

– Не буду. Я ведь все детство проводила лето в Провансе. Когда женщины что-то рассказывают, вы никогда их не слушаете.

– Я вас слушал, – возразил Пол. – Просто в тот вечер мозги у меня были слегка набекрень. Надеюсь, можно не напоминать вам про обстоятельства нашего знакомства?

– Признавайтесь, чем вы так огорчены!

Пол достал из кармана лист бумаги и дал ей.

– Я получил это вчера вечером.

Миа остановилась, чтобы прочесть написанное.

«Дорогой Пол,

я счастлива, что ты приедешь в Сеул, хотя у нас не будет возможности быть вместе столько, сколько мне хотелось бы. Книжная ярмарка накладывает на меня профессиональные обязанности, от которых я не могу уклониться. Ты будешь приятно удивлен приемом, который тебе окажут твои читатели. Ты нужен им гораздо больше, чем я. Ты здесь знаменитость, тебя ждут с нетерпением. Готовься, ты будешь нарасхват. А я постараюсь выкроить время и показать тебе мой город, если твой издатель нас отпустит…

Я бы с радостью поселила тебя у себя, но это невозможно. Я живу в одном доме с родителями, и отец – человек строгих правил. Мужчина, ночующий у его дочери, – это недопустимое для него нарушение правил приличия. Догадываюсь, что ты будешь разочарован, разделяю твои чувства, но, пойми, нравы и традиции здесь не такие, как в Париже.

С радостью жду встречи.

Счастливого пути!

– Довольно прохладно, – согласилась Миа, отдавая ему письмо.

– Просто лед!

– Не надо преувеличивать. Попробуйте прочесть между строк. Ее письмо кажется мне очень целомудренным.

– Когда она бывает в Париже, я бы не назвал ее целомудренной.

– Там вы будете у нее, это совсем другое дело.

– Вы женщина, должны читать между строк лучше меня. Любит она меня или нет?

– Уверена, что любит.

– Тогда почему бы не написать об этом? Так трудно в этом признаться?

– Целомудрие мешает…

– Когда вы любите мужчину, вы ему об этом говорите?

– Необязательно.

– Что же вам мешает?

– Страх! – выпалила Миа.

– Страх чего?

– Страх напугать.

– Как все это сложно! Что же делать, когда любишь: говорить или не говорить?

– Лучше немного подождать.

– Чего ждать? Пока не станет поздно?

– Чтобы не оказалось рано.

– Как понять, что наступил момент открыть правду?

– Думаю, когда будете уверены.

– А вы были уверены?

– Да, так и произошло.

– И вы признались ему в любви?

– И это тоже.

– Он тоже признался вам в любви?

– Да.

Лицо Миа омрачилось, и Пол это заметил.

– Вы только что расстались, а я так грубо напомнил вам о вашей беде. Так эгоисточно с моей стороны!

– Нет, скорее трогательно. Если бы всем мужчинам хватало смелости показывать, что и они уязвимы, от этого очень многое изменилось бы.

– Думаете, мне надо ей ответить?

– Я думаю, что вы скоро увидитесь, и при личном общении она не устоит перед вашим обаянием.

– Вы ведь надо мной насмехаетесь? Знаю, я смешон.

– Вовсе нет, вы откровенны. Не смейте меняться!

– Как насчет вафель с «Нутеллой»?

– Я не против, – согласилась Миа со вздохом.

Пол подвел ее к киоску, купил две порции вафель и отдал первую Миа.

– Если бы он вернулся, – заговорил он с набитым ртом, – если бы попросил прощения, вы бы дали ему второй шанс?

– Даже не представляю!

– Он не звонил вам с тех пор, как…

– Нет! – перебила его Миа.

– Вон там фонтан, в котором дети пускают кораблики, но детей у нас нет, а вон там предлагают покататься на ослике – не желаете?

– Честно говоря, не очень.

– Отлично, ослов с меня и так хватает. Там теннисные корты, но в теннис мы не играем. Кажется, все. Идемте, мне осточертел этот сад и целующиеся парочки.

Пол вывел Миа на улицу Вожирар, потом они спустились по улице Бонапарта и дошли до площади Сен-Сюльпис, где раскинулся блошиный рынок.

Они долго бродили среди рядов, пока не остановились у одного из прилавков.

– Симпатичные, – сказала Миа, глядя на старинные часы.

– Да, но суеверие помешало бы мне носить предмет, принадлежавший раньше другому человеку. Вернее, мне потребовалась бы уверенность, что этот человек был счастливчиком. Не смейтесь надо мной, я верю в память вещей. Они излучают хорошие и плохие волны.