Второй шанс на счастье (СИ) - Лакс Айрин Страница 33

Лицо Ани искажается. В прошлом она была согласна на всё, поэтому мы заключили брачный договор. Так посоветовал мне приятель, чтобы потом не возникло проблем с разделом имущества. Надо бы сказать ему спасибо за хороший совет. Иначе бы бракоразводный процесс сейчас стал ещё одной головной болью.

Пытаюсь дозвониться до Марьяны. Планирую обрадовать её тем, что окончательно решил для себя, что хочу быть с ней. Всегда хотел. И сейчас не желаю упустить свой второй шанс на счастье.

Дозвониться мне так и не удаётся. Телефон Марьяны отключён. Я забываюсь коротким, тревожным сном.

На следующий день звоню мужу Марьяны. Плюю на правила приличия. Хочу узнать, почему моя девочка не берёт трубку и опасаюсь, как бы этот мерин снова не протянул к ней свои руки. Я чётко дал ему понять, что не стоит приближаться к Марьяне. Но чем чёрт не шутит. Слова Виталия повергают меня в шок:

— Марьяна находится в больнице. На неё напали.

— Напали? Когда? Как она?!

Пауза. Вздох Виталия.

— Не молчи. Отвечай!

— Марьяна не приходит в сознание…

36. Богдан

Я не мог понять, почему это случилось. Марьяна лежит в больнице, не приходя в сознание. На неё было совершено нападение. Моё состояние напоминает кошмар. Я словно задыхаюсь в ледяной воде под толстым слоем льда. Воздух кончается. А я ничего не могу поделать. Я не смог сберечь Марьяну. Лучше бы остался с ней. Сомневался же, стоить ехать на похороны или нет. Так вот не стоило. Нужно было остаться.

Несусь в больницу, на бегу узнаю, где лежит Марьяна, распахиваю дверь палаты настежь. Замечаю, как Виталий наклоняется к безвольным рукам Марьяны, лежащим поверх одеяла.

— Малыш, ты обязательно поправишься! — бодрым голосом заявляет этот боров.

Мне хочется разбить его голову об стену и заставить сожрать своё обращение «малыш». Виталий всё ещё считается мужем Марьяны, но это ненадолго. Клянусь.

Закрываю дверь нарочно громко. Виталий оборачивается, приподнимая соломенные брови в знак удивления.

— Богдан? Не ожидал увидеть тебя у постели моей жены…

— Мы говорим о матери моего сына! — раздражённо говорю я. — Разумеется, я появлюсь!

Подступаю ближе к кровати. У Марьяны бледное лицо. Губы плотно сомкнуты в тонкую, безжизненную линию. У неё разбита нижняя губа. Голова забинтована. Я перехватил врача в коридоре и справился о состоянии Марьяны. Она ещё не приходила в сознание.

Сотрясение, кровоизлияние в мозг — такой вердикт врачей. Прогнозы? В задницу! Марьяна выкарабкается. Поправится. Тем более я планирую перевести Марьяну в хорошую клинику. Там ей обеспечат должный уход.

— Врачи говорят, что она поправится… — бубнит над моим ухом Виталий.

Меня раздражает его присутствие. Мне нужно сделать и сказать так много — дотронуться до нежной кожи, вдохнуть запах волос и шепнуть несколько слов. Уверен, что Марьяна всё слышит. Я хочу, чтобы она слышала и помнила мой голос, а не голос этого жирдяя, не ценящего её. Я бы ни за что не подложил Марьяну под другого мужчину. Но для Виталия его утлый бизнес и амбиции ценнее Марьяны. Уверен, что он не любит её и никогда не любил.

— Она обязательно поправится, — говорю Виталию. — Почему Марьяна лежит в обычной больнице?

— Что? — недоумевает Виталий.

Он застывает крупной белой кляксой возле кровати. Ладно, время вежливости прошло. Я сдвигаю его в сторону, давя напором, и склоняюсь над Марьяной, целуя её в щеку.

Слышу тяжёлый вздох Виталия. В следующее же мгновение мне на плечо ложится его ладонь — крупная, но мягкая.

— Вообще-то она моя жена! — заявляет Виталий.

Я резко оборачиваюсь. Едва сдерживаюсь, чтобы не залепить ему хук прямо здесь. Сбиваю его ладонь, резко наступая вперёд.

— Я в курсе. И что с того?

— Да ничего. Кроме того, что она — моя законная жена. Не стоит распускать руки при мне.

— Да? — ухмыляюсь, склонив голову на бок. — А как насчёт не при тебе, а? Ты сам подложил её под меня. И знаешь, ей хорошо подо мной. Уверен, с тобой она не испытывала и сотой доли того, что даю ей я. И дело не только в сексе. Она — моя женщина. С самого первого дня. И до сих пор. А ты просто… ошибка, которую легко исправить. Или устранить.

Взгляд Виталия леденеет. Он начинает дышать чаще и поверхностнее. Он меня дико раздражает. Я ожидаю, что он вот-вот начнёт шумно хрипеть.

— Не так быстро, Богдан. Развод невозможен.

— Сейчас невозможен! — уточняю я. — Но как только Марьяна придёт в себя…

— Ты ничего не решаешь. Абсолютно. Ты ей никто! — бравирует Виталий. — А я её муж.

— Решаю я и мои деньги. И ты захлопнешь свой рот прямо сейчас, если не хочешь, чтобы тебя уже завтра сожрали с потрохами кредиторы.

Виталий плотно смыкает челюсти.

— Ты…

— Я. Ещё что-то? Выйди.

Виталий отступает к двери. Но уцепившись пальцами за ручку, внезапно поворачивается и бросает напоследок:

— Соблюди дистанцию хотя бы для приличия.

— Ты хотел продать мне свою жену. Не тебе указывать мне на правила приличного поведения…

— Продать? — хмыкает Виталий. — Не вижу на ней ценника.

— И не увидишь. Она не продаётся.

Виталий хмурится, не улавливая смысл моих слов.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору, — говорит, будто он хозяин положения, а не я.

Виталий тешит своё эго. Пусть тешит. У него осталось не так много времени, чтобы чувствовать себя королём положения. Откровенно говоря, при взгляде на него хочется сказать только одно: «А король-то голый!»

К чёрту… Всё к чёрту. Едва за Виталием закрывается дверь, я подтаскиваю кресло близко к кровати и прикладываю голову к груди Марьяны. Мне жизненно важно услышать, что её сердце бьётся. Показания и звуки медицинских приборов мне ни о чём не говорят. Я должен услышать это сам. И я слышу. Едва ощутимое биение. Где-то внутри. Меня пронизывает чувством глобального облегчения. Прислушиваюсь к этим мерным звукам. Моё сердце замедляет свой темп, подстраиваясь.

Я чувствую себя виноватым. Зачем рванул на эти похороны? К людям, которые значат для меня ничтожно мало и кажутся чужими… Только для того, чтобы соблюсти приличия? Да, отдал должное памяти приёмной семье, но потерял гораздо более важное.

Сразу же обрываю себя. Ещё не потерял. Но если бы я не уехал, если бы забрал Марьяну в тот же день и не играл в обиженного судьбой, всё было совершенно иначе. Чувство вины обгладывает меня. Сжирает не по кусочку, а перекусывает напополам, заставляя истекать бессилием. Я не люблю чувствовать себя таким — неспособным изменить хоть что-то.

Единственное, что я могу, это перевести Марьяну в хорошую клинику под наблюдение квалифицированного медицинского персонала. Нужно лишь сломить сопротивление Виталия. Но я не замечаю в нём сильного рвения.

— Крошка, ты справишься.

Голос звучит тихо. Говорить шёпотом получается само-собой. Как будто боишься спугнуть и прислушиваешься к едва слышному звуку дыхания.

— Наверное, ты бы хотела увидеть Макса? Привести его?

Марьяна не отвечает. Молчит. Конечно, она хотела бы его увидеть. Марьяна любит нашего сына и готова ради него на любые жертвы.

— Я обязательно загляну к тебе, слышишь?

Я сжимаю безвольные пальцы Марьяны и наклоняюсь, целуя её губы.

Покидаю палату. Виталий стоит в отдалении и беседует с врачом. Подхожу к ним, улавливая обрывок разговора. Кажется, Виталий справляется, можно ли перевозить Марьяну в другую клинику.

— Надо поговорить! — говорю Виталию. — Срочно!

— Хорошо, — с лёгким вздохом раздражения соглашается он и обращается к врачу. — Николай Алексеевич, я вынужден отойти. Поговорим с вами позднее.

Дожидаюсь, когда врач отойдёт.

— Пройдёмся? — предлагает Виталий.

— Лучше поговорить не в стенах больницы, — соглашаюсь я.

Присутствие Виталия меня раздражает неимоверно сильно. Но сейчас мне придётся иметь с ним дело. Хотя бы для того, чтобы увидеть своего сына.