Я хочу твоего мужа - Маргарита Дюжева Страница 33

Он ждет меня. Я знаю. И испытываю практически непреодолимое желание уйти.

* * *

Дальше начинается самый долгий подъем в моей жизни. Я игнорирую лифт и упрямо шагаю по лестнице, будто те три минуты, которые выиграю таким образом, что-то да значат.

Рука тянется к звонку, но останавливается в миллиметре, потому что все внутри противится. Я не хочу видеть его. Просто не хочу и все. До тошноты. До заворота кишок и сердечного приступа. Но смысла прятаться нет. Головой это понимаю, а душа бастует, мучается, просит передышки.

— Потерпи, – обращаюсь к себе, — просто потерпи. Потом станет легче.

Я достаю ключи из сумочки, отпираю дверь и бесшумно шагаю в прихожую. Почему-то мне кажется, что я и сейчас застукаю Березина с Мариной. Знаю, что не настолько он оскотинился, чтобы тащить свою девку к нам в дом, но с доверием совсем беда. Теперь, в своем некогда любимом муже, я вижу исключительно предателя, который готов изменять на каждом шагу.

Меня подводят трясущиеся руки. Пытаюсь повесить сумку на крючок, но она выскальзывает из пальцев и с грохотом падает на пол.

— Да чтоб тебя, — подхватываю ее, но уже поздно.

Леша выскакивает из большой комнаты. На нем лица нет. Глаза огромные и в них явное облегчение:

— Пришла, наконец, — выдыхает.

У меня спазм внутренностей. Просто сводит все в судорогах. Не могу слышать его голос. Больно.

Скотина ты, Березин! Самая скотинистая скотина на свете! Как ты мог допустить все это? Неужели левая баба стоила моего разбитого сердца?

Я ничего не отвечаю на его слова. Молча разуваюсь, раздеваюсь и ухожу в ванную. Намываю руки так долго, будто готовлюсь к операции. Потом прохожу в комнату мимо Березина, замершего как истукан посреди коридора. Он неотрывно смотрит на меня, а я смотрю куда угодно, но только не на него. Закрываю дверь перед его носом.

Почему-то жду, что сейчас он ворвется в комнату, но этого не происходит. Слышу, как он мается снаружи, и задыхаюсь. Еще недавно я мечтала о том, что мы вместе состаримся, а теперь между нами пропасть, и от этого хочется удавиться.

Переодеваюсь и выхожу из комнаты.

Меня снова встречает измученный взгляд побитой собаки, и снова я прохожу мимо. Бреду на кухню, ставлю чайник. Аппетита нет совсем, но чертовски хочется чай с бергамотом, поэтому достаю кружку и одноразовый заварочный пакетик.

Пока вода греется отхожу к окну и таращусь на чернильное небо без единой звезды. Когда-то ночь казалась самым романтичным временем суток, теперь она просто черная. Романтика сдохла. Как и вера в хорошее.

— Кир, — его голос раздается неожиданно близко.

Я отвлеклась и пропустила тот момент, когда муж подошел со спины.

Не отвечаю. Я месяц пыталась с ним нормально поговорить, и неизменно наталкивалась на вранье и острые иглы, теперь слова закончились.

— Я тебе звонил.

Безразлично жму плечами. Ну звонил, и звонил. Что теперь? Прослезиться от умиления? Похвалить? Чего он от меня ждет?

— Где ты была все это время?

— Там, где нет тебя.

— Я ждал, — он хрипит, — поговорить…

Засвистевший чайник прерывает его монолог. Я разворачиваюсь и, не взглянув на мужа, протискиваюсь мимо. Случайно задеваю его плечом, и тут же простреливает до самых пяток, и сердце со всего маха налетает на ребра.

Дайте мне сил пережить все это.

Пока я наливаю чай, Березин молчит, но дышит тяжело. Грудная клетка поднимается и опадает при каждом надрывном вдохе, и я физически чувствую, как ему хреново, как его крутит, как шкалят эмоции. Все больше хочется заорать: ты доволен?! Оно того стоило?!

Уже с полной кружкой возвращаюсь обратно к окну. Делаю маленький глоток, морщусь. Слишком горячо, поэтому дую.

— Ну скажи хоть что-нибудь, — снова подает голос Леша.

— Что-нибудь, — мой голос звучит непривычно глухо и безжизненно, как чужой.

Чувствую, как муж подходит ближе. Встает прямо у меня за спиной. Его дыхание щекочет плечо, рождая миллион мурашек. Но это не те томительно-сладкие мурашки, которые накрывают от удовольствия или предвкушения, это те, которые возникают, когда неприятно.

Мне неприятно его присутствие.

Отодвигаюсь, скривившись так, будто съела тухлое яйцо, и слишком поздно понимаю, что он видит мое отражение в окне.

Мы сталкиваемся взглядами и замираем.

Теперь я уже и чай не хочу. Ставлю кружку на подоконник, и в тот же момент Березин сгребает меня в охапку, прижимает к себе и зарывается лицом в волосы.

— Отпусти, — выдавливаю сквозь зубы, пытаясь освободиться. Но он держит так крепко, что это невозможно. Его запах бьет в ноздри, и я задерживаю дыхание.

— Кир, пожалуйста, давай поговорим, я обещаю, что больше никакого вранья. Пожалуйста.

Судорожно втягиваю воздух, и он падает в легкие обжигающим комком.

— Прости меня. Я дурак. Придурок конченый, — шепчет словно заведённый, — не знаю, что на меня нашло.

Боже, начинается…

— Помутнение какое-то. Мы с тобой поругались, а она пригласила прогуляться. Зайти в гости. Ну я и подумал, а что такого. Почему бы и не сходить.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ — Еще скажи, что не понял, для чего она тебя звала, — все-таки отпихиваю его от себя и разворачиваюсь лицом, чтобы смотреть своей боли в глаза.

— У нас ничего не было, Кир.

— Не успели?

— Ничего не было, — повторяет севшим голосом, — слышишь, Кир. Ничего!

— Просто чайку предложила? Или унитаз попросила починить? Или коллекцию марок собралась показывать? Хочешь, я расскажу, как все было на самом деле? Вы поднялись к ней и едва переступив через порог начали целоваться.

Он дёргается, и я понимаю, что попала в цель.

— Кир…

— Начали стягивать одежду, лапать друг друга.

— Не надо, Кир. Пожалуйста. Я не спал с ней.

— Потому что я помешала, — горько усмехаюсь, — приперлась, обломав вам всю малину.

— Ну нет же…

— Скажи, а ты бы остановился, если бы я не появилась? — смотрю на него в упор, — оттолкнул бы эту курву? Вспомнил бы о том, что женат? Или уже плевать на все