Кровь Моего Монстра - Рина Кент Страница 33

Через стекло маски я вижу, как слезы застилают ее глаза и как раскаленный гнев вырывается на поверхность.

Но я не жду ее. Я не даю ей другого шанса и уж точно не предлагаю ей жалость.

Я отпускаю ее толчком и поворачиваюсь, чтобы уйти. Сначала я думаю, что она решила остаться, но когда оглядываюсь, она кладет одеяло на тела пожилой пары и сжимает руки в молитве.

Как только выхожу из дома, я снимаю маску и бросаю ее на пол. В этот момент Саша догоняет меня.

Ее плечи поникли, а винтовка свободно болтается на груди, безжизненная, как будто потерявшая цель.

Она роботизированно снимает маску, показывая бледное лицо, красные глаза и следы слез, стекающие по щекам.

Я начинаю протягивать к ней руку, но останавливаюсь на полпути. Я не только не знаю, как утешать людей, но даже если бы и знал, в данной ситуации это не имело бы смысла.

Саша — солдат, и ей нужно вести себя соответственно, пока она не втянула нас в еще большее дерьмо.

Наша первоочередная задача — убраться отсюда к чертовой матери, пока мы снова не попали в засаду.

Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и начинаю осторожное, но стратегическое отступление в лес. Саша следует позади, ее движения роботизированы, но сфокусированы. Она не колеблется и не спотыкается, но она также не обращает достаточного внимания на свое окружение.

Как только мы удаляемся от деревни на достаточное расстояние, я перехожу на бег, и она следует моему примеру. Я держу ровный темп, чтобы она не чувствовала дискомфорта из-за травмы.

Мы продолжаем бежать два часа подряд, пока не добираемся до места встречи — коттеджа в горах, принадлежащего семье Виктора. Мы могли бы назначить встречу на одной из военных конспиративных квартир, но я полностью потерял веру в это учреждение после запланированной подставы во время миссии.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что это была подстава, и это стоило мне людей, с которыми я вырос. Людей, которые должны были находиться под моей защитой.

Я контролирую свое дыхание, когда нахожу ключ под цветочным горшком и открываю старую дверь.

— Мы останемся здесь на несколько часов, пока Виктор не придет за нами.

Саша кивает и заходит внутрь, ее движения механические. Ее выражение лица выглядит отрешенным от реальности.

Она остается стоять посреди обшарпанного домика со старой мебелью и нитяными коврами одну секунду.

Две.

Десять.

Тридцать.

Фактически, она не двигается целую минуту, прежде чем ее плечи вздрагивают и она хватается за винтовку обеими руками.

Затем, внезапно, она разворачивается и направляется к двери.

Я делаю шаг перед ней, фактически заставляя ее остановиться. В этот момент я внимательно смотрю на ее лицо. Оно твердое и красное, хотя ее губы посинели от холода.

— Куда это ты собралась? — спрашиваю я собранным, совершенно отстраненным тоном.

— Я собираюсь вернуться, чтобы похоронить Надю и Николаса, и, если попаду в засаду, то убью всех этих ублюдков до единого. Я пролью их кровь и раздавлю их сердца.

— Нет, не убьешь.

Она дергается вперед. Признаться, она сильна, возможно, благодаря адреналину и страданиям, избороздившим ее брови. Но она не настолько сильна, чтобы оттолкнуть меня.

Когда эта тактика не срабатывает, она использует свою винтовку, чтобы попытаться ударить меня, но я легко хватаю конец винтовки, вырываю ее из ее рук и бросаю на стоящий рядом диван.

Тогда она, как чертова выжившая, не заботящаяся о своей жизни, идет за моей винтовкой. Я снимаю ее с плеча и бросаю на стул.

Это ее остановит? Конечно, нет.

Она практически вступает со мной в рукопашный бой, прекрасно понимая, что ей не победить.

Ее удары злобны, полны презрения и направлены на одну цель — пробиться через меня к двери.

Я бью ее ногой в голень, и она падает на колени на деревянный пол, но тут же вскакивает на ноги, защищая лицо кулаками.

Поэтому я делаю это снова, на этот раз сильнее, так, что удар гулко отдается в воздухе вокруг нас. Если я ударю ее по-настоящему, я точно вскрою швы, так что это, вероятно, единственный способ заставить ее сдаться, не прибегая к телесным повреждениям.

Маленькая дрянь действительно встает на ноги, хотя на этот раз медленнее, и принимает боевую стойку. Защита поднята, шаткие ноги едва держат ее в вертикальном положении, лицо красное.

Я создаю иллюзию, что собираюсь снова схватить ее за ноги, и она делает шаг назад, но когда делает это, я хватаю ее за горло и толкаю к ближайшей стене.

Все ее тело замирает, то ли от удара, то ли от моей близости, я не знаю.

Она даже не пытается сопротивляться моей хватке, но пытается ударить меня ногой. Я крепче сжимаю ее шею, давая ей достаточно места, чтобы дышать, но не настолько, чтобы поощрять борьбу.

— Вырвись, блять, из этого. Если ты уйдешь, ты умрешь.

— Да будет так. — Смирение в ее тоне окончательное и решительное, так как она высоко держит голову. — Какой смысл жить, если я не могу защитить ни себя, ни окружающих? Если я должна жить дальше после потери стольких людей, то лучше бы я этого не делала!

Гневные слезы текут по ее щекам, прилипают к подбородку и попадают на мою руку.

— Отпусти меня, Кирилл.

— Я спас тебя не для того, чтобы лично отправить тебя на смерть.

— Почему ты спас меня? — ее тон слабеет. — Ты не должен был. Если бы ты этого не сделал, Надя и Николас были бы живы.

— Мы этого не знаем. Никто не знает. Но одно можно сказать наверняка. Если ты вернешься туда, все усилия, которые они в тебя вложили, будут напрасны. — Я отпускаю ее. — Если ты этого хочешь, то давай.

Ее губы сжимаются, затем она скрежещет зубами и издает звук абсолютного отчаяния.

На этот раз она не может сдержать слезы, которые льются, пропитывая ее подбородок. Она пытается вытереть их, но ей не удается положить им конец.

— Почему я такая слабая? — она вытирает глаза обеими руками, даже когда плачет, как ребенок.

— Ты не слабая. — Я похлопываю ее по плечу. — Ты просто человек.

Это всего лишь простой жест и несколько слов, чтобы заставить ее опомниться, но я словно открыл ящик Пандоры.

Саша прижимается ко мне всем