Татьяна Тронина - Люблю, убью, умру... Страница 34

Что нынче надевают, отправляясь к алтарю, — тяжелые многослойные юбки или легкомысленное мини? Чему отдать предпочтение — кружевам или стразам? Фатой или шляпкой прикрыть голову? Или, может быть, ограничиться несколькими перьями-лепестками, которые, словно мотыльки, вьются над волосами? Все это я примерно знала, благо, что гламурными журналами, рекламировавшими образ невесты сезона, были завалены все лотки.

Я не стремилась к чему-то особенному, однако хотела придумать нечто свое. Что-то очень простое и вместе с тем, чтобы понравилось Саше. Хотя, подозреваю, он одобрил бы все, даже если бы я закуталась в обычную занавеску.

Мой замысел был лаконичен — маленькое платье точно по фигуре, сумочка на локте, туфли-лодочки, маленькая шляпка. Вариант классический и при любом раскладе актуальный. Букетик… Ну, над букетом невесты можно было особо не ломать голову — в салоне флористики работала моя бывшая одноклассница, достаточно толковая особа, и я предполагала довериться ей.

Насчет платья… Тут было два варианта — сделать его без рукавов и тогда подобрать перчатки до локтей или же обойтись без перчаток, которые я не особенно-то любила. Если без перчаток, то рукава следует сделать три четверти, а руки… Ну, с руками тогда совсем просто — длинные накладные ногти в тон платью. Сбегаю к маникюрше, и мне соорудят эту красоту…

Цвет. Какого цвета должен быть мой наряд?..

Тут тоже все ясно — цвет классический, белый, как и положено невесте. Впрочем, совсем белый — немного не то. Цвет снега в сумерки — свадьба ведь будет в январе! — с оттенком голубого? Отблеск розовой морозной зари? Желтых городских сумерек?.. Мысленно я очень хорошо представляла себе будущее платье, дело оставалось за малым — найти подходящую ткань.

В конце ноября, когда я совершала свой свадебный шопинг, магазины уже вовсю готовились к новогодним распродажам. У входов бродили Деды Морозы, раздавая рекламные листовки, внутри все было украшено гирляндами и воздушными шарами, везде стояли искусственные елки, прилавки были завалены игрушками и сувенирами на новогоднюю тему. Обстановка праздничная и несколько нервная — возникало ощущение, что всем может товара не хватить или все самое лучшее успеют разобрать (глубоко, кстати, ложное ощущение!), что в суете можно забыть про подарок для какого-нибудь дальнего родственника или коллеги по работе. Нервозностью покупателей очень ловко пользовались продавцы, вываливая на прилавок тонны товара. В отделах упаковки возникали ажиотаж и небольшие очереди, ведь по пришедшей к нам из заграницы моде подарки, пусть даже самые скромные, непременно должны быть завернуты в яркую обертку с бантиком или бережно втиснуты в бумажный пакет с изображением елки, бокалов шампанского и взрыва конфетти.

Аглая на правах подруги как-то отправилась вместе со мной в один из центральных универмагов, и ее тут же сразила наповал предновогодняя лихорадка. Она накупила кучу безделушек — дочери, Леониду Ивановичу, коллегам по институту, потом вознамерилась приобрести себе какой-то рождественский наряд… На этом наши совместные походы закончились — Леонид Иванович лишил Аглаю финансовой поддержки и запретил сопровождать меня в магазины. По крайней мере, до окончания всех новогодних праздников.

На меня же суета вокруг мало действовала — я была сосредоточена на выборе ткани для своего платья. Жоржет, атлас, шифон, тафта шанжан, купонный бархат, парча, искусственная кожа… Можно было часами бродить вдоль рядов, где выставлялись образцы текстиля. Нежное на ощупь, шуршащее, струящееся, воздушное, мягкое, колючее, даже гремящее при движении… Чего только не придумала легкая промышленность!

Несколько раз мне казалось, что я уже нашла то, что мне нужно, но… То оттенок был чересчур синим, то в ткани было слишком много люрекса, то узор оказывался неприятно выпуклым, то материя легко мялась…

В конце концов я начала даже сомневаться — найду ли то, что рисовалось в моем воображении. И тут мне кто-то посоветовал заглянуть в один недавно открытый универмаг.

На следующий же день, едва закончив дела в институте, я отправилась туда. Поистине, нынешнюю модницу можно уподобить охотнику, выслеживающему добычу. Долгие поиски, засады, разговоры с бывалыми людьми, стремительные погони во времена сейлов, мучительные сомнения, нервное дрожание пальцев, когда уже стоишь у кассы и щелкаешь замочком от кошелька, словно передергивая затвор… Чем не охота?

С утра шел снег. Это был первый снег, и скорее, всего судьба ему растаять, как и всякому первому снегу, но мне показалось, что зима наступила окончательно — так холодны, так белы были московские улицы.

Я шла по городу и думала о своем отце, которого, наверное, никогда не найду, и о Саше. Уж он-то будет хорошим отцом, он никогда не бросит своего ребенка в безвестности! Я это знала, чувствовала всей кожей. За это я его и любила. Нет, не только за это…

Размечтавшаяся и взволнованная, я вплыла в новый универмаг, где все блестело и сияло, в центре ползал вверх-вниз стеклянный лифт, а рядом журчали фонтаны. По залам ходили нарядные, веселые люди, и вдруг я чуть не споткнулась на гладком полу — мне показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. Лицо из моего прошлого. Неужели? Да нет, показалось… Случайные встречи в Москве маловероятны. В городе одиннадцать миллионов — и чтобы именно здесь, именно сейчас… Невозможно.

Отдел тканей оказался на третьем этаже, и выбор был в самом деле замечательным. Я шла по залу, смотрела, трогала образцы — вот белоснежный цвет, вот молочный, бежевый, нежно-персиковый, вот цвет шампанского…

Неожиданно у меня в руках оказалась блестящая мягкая ткань, напоминавшая морозные узоры на окнах, — светлая, почти белая. Узор переливался жемчужным сиянием, но появлялись в нем и оттенки золотистого, серо-голубого, кое-где переходящего в бледный индиго… В ткани не было ничего особенного, вызывающего, но вместе с тем она завораживала.

И я купила ее, а потом забежала в обувной отдел рядом, где обнаружила замечательные, в той же перламутровой переливающейся гамме, туфельки. Побегав немного по этажам, нашла и подходящую маленькую сумочку.

Очень довольная, я отправилась к эскалатору. И на противоположной стороне галереи увидела человека, встреча с которым совсем недавно представлялась мне невозможной. Это был точно он.

Пока он меня не заметил — он разглядывал галстуки в витрине, — я шмыгнула в соседний магазинчик, где шла бойкая распродажа шампуней от перхоти по необычайно низким ценам, а вышла из него с противоположной стороны и оказалась на другой галерее.

«В общем, ничего бы страшного не произошло, если бы мы даже столкнулись с ним нос к носу, — подумала я. — В конце концов мы расстались довольно дружески, по обоюдному согласию! Могли бы даже посидеть полчасика в одном из здешних кафе. Я бы ему сказала, что выхожу замуж. Он бы сдержанно поздравил меня и, может быть, тоже немного рассказал о своей личной жизни…»